Прошло почти четыре недели с той ночи, когда Оливер повстречал Сесили Фокс в руинах старой крепости. За это время он заметно изменился, и не только в смысле возвращения физического здоровья. Сломанная рука почти срослась и не болела, то же самое можно было сказать и о поврежденных ребрах.

Однако телесное выздоровление, казалось, сопровождалось некоторым ухудшением психического состояния. Он плохо спал, обильные вкусные трапезы не вызывали у него привычного аппетита. Девять раз, входя в свою комнату, Оливер обнаруживал в ней обнаженную красотку — а то и двух — в весьма недвусмысленной позе. В трех случаях это была Джоан Барлег. И каждый раз он молча разворачивался и уходил.

Почти месяц у него не было женщины. Это был самый долгий период воздержания за всю его взрослую жизнь. И это могло нанести вред его репутации неисправимого повесы. Впрочем, теперь это его нисколько не волновало.

Сесили Фокс предпочла ему поездку в монастырь с каким-то старым викарием. Впервые в жизни он встретил женщину, к которой испытывал сильнейшую физическую страсть и которая не хотела иметь с ним ничего общего. Более того, после ночи, проведенной в его объятиях, пусть даже пьяных, она перешла к полному воздержанию!

Сотни раз он собирался написать ей письмо, умоляя вернуться к нему в Фолстоу, но всякий раз не мог заставить себя сделать это. Он говорил себе, что написать такое письмо ему не позволяет гордость, но в глубине души понимал, что это больше похоже на трусость.

Он влюбился в Сесили Фокс! Иного объяснения столь странному состоянию и поведению быть не могло. Никогда еще ни одна женщина — в особенности та, чьих прелестей он уже вкусил, — не завладевала его сердцем. Оливеру нестерпимо хотелось увидеть ее, услышать ее голос…

В ее отсутствие самым большим удовольствием для Оливера стали посещения ее комнаты в замке. Он часто стоял посреди маленькой холодной полупустой комнаты, потом осторожно прикасался к мебели, подоконникам, канделябрам, — ко всему, что могло хранить на себе следы ее рук. Открыв платяной шкаф, он зарывался лицом в ее немногочисленные простые платья. Под конец он ложился на ее постель и долго глядел на балдахин.

Поскорее бы уж Сибилла Фокс заканчивала свое расследование, потому что Оливер дал себе клятву, что признается Сесили в своих чувствах, если только она вернется в Фолстоу. К черту Джоан Барлег и ее тайны! Огаст мертв, поместье Белмонт принадлежит ему, Оливеру. И ничто уже этого не изменит!

— Ну, Оливер! — услышал он обиженный голос Джоан и понял, что она уже не первый раз зовет его, но он был слишком погружен в размышления, чтобы сразу откликнуться.

— Что? — пробормотал он, машинально поднося к губам бокал вина.

— Неужели тебе совсем не интересны подробности нашей свадьбы? Леди Сибилла только что предложила, чтобы мы поженились здесь, в Фолстоу! Чудесная идея, не правда ли? Что ты об этом думаешь?

Он безразлично пожат плечами.

— Твое равнодушие ранит меня, — укоризненно прошептала Джоан и снова повернулась к Сибилле, чтобы продолжить обсуждение их ненастоящей свадьбы.

Впрочем, о том, что она ненастоящая, Джоан даже не подозревала.

Оливер снова пожал плечами, отчаянно пытаясь не слышать болтовню двух женщин, однако его слух уловил негромкие слова подошедшего к Сибилле старого дворецкого.

— Прошу прошения, что перебиваю, миледи, — сказал Грейвс, — но там приехала ваша сестра со своим спутником…

Бокал с вином неожиданно выскользнул из пальцев Оливера и упал на стол, разбрызгав вокруг остатки алой жидкости. Он попытался на лету подхватить бокал, но этим только напугал Джоан, вскрикнувшую от неожиданности.

— Прошу прошения, — пробормотал Оливер, в то время как возникшие словно ниоткуда две проворные служанки принялись убирать со стола. Сердце Оливера пело от радости! Сесили вернулась домой! Наконец-то!

Игра окончена.

У главного входа в зал послышался шум, какое-то движение, женский смех…

Оливер медленно поднялся с места, не сводя глаз с входных дверей.

— Что это с тобой? Вспомнил о манерах? — фыркнула Джоан. — Встал перед дамой, которая еще не вошла в зал?

Оливер не обратил на нее никакого внимания. Его взгляд был прикован к дверям. Послышался легкий стук каблучков…

В дверях показалась молодая светловолосая женщина с обезьянкой на плече.

— Ах, это же леди Элис! — воскликнула Джоан.

Раздосадованный Оливер швырнул на стол салфетку, глядя, как по главному проходу шла самая младшая из сестер Фокс в сопровождении коренастого, вечно хмурого мужа. Учтиво поклонившись супружеской паре, Оливер сел на место.

— Добрый вечер, Сибилла! Рада снова видеть вас, леди Джоан! — с улыбкой приветствовала дам Элис. Ей понадобилось дважды взглянуть на Оливера, чтобы узнать в нем лорда Белкота. — Ах, это вы, лорд Белкот? С трудом вас узнала. Надеюсь, ваше выздоровление идет успешно?

— Я здоров как никогда, леди Элис, — попытался улыбнуться ей в ответ Оливер и, посмотрев на ее мужа, сказал: — Здравствуйте, Мэллори.

Тот едва кивнул в ответ на приветствие Оливера и пошел к тому краю стола, где Джоан уже вовсю болтала с леди Элис. Оливер услышал, как младшая сестра с удивлением воскликнула:

— Женится?

Пирс Мэллори тоже удивленно поднял брови и еще раз взглянул на Оливера. Потом слегка тронул его тарелку и спросил:

— Это и есть пудинг?

— Понятия не имею, — отмахнулся от него Оливер. — Угощайтесь, дружище.

Мэллори не стал заставлять просить себя дважды. Ткнув пальцем в самую середину блюда, он сунул пудинг в рот, проглотил его и искоса глянул на женщин. Сибилла вышла из-за стола и направилась к выходу из зала. За ней тенью двигался Грейвс. Элис заняла место сестры, продолжая болтать с Джоан.

— Значит, жёнитесь, — проворчал Пирс.

— Говорят, да, — пожал плечами Оливер.

— Судя по всему, не на той жёнитесь.

— С чего это вы взяли? — Оливер огляделся вокруг и сделал нетерпеливый знак мальчику, державшему графин с вином.

— Вы несчастны, и это бросается в глаза. Дерьмово выглядите, надо признать.

— Теперь я понимаю, почему Элис вышла за вас замуж. Вы же просто образец тактичности!

Пирс расхохотался и взял принесенный ему бокал вина.

— Возможно, я не обладаю утонченными манерами, столь свойственными людям вашего положения и вашей репутации, — сказал Пирс, — но годы, проведенные на ферме, научили меня не стесняться в выражениях ради вежливости. Если корова больна, ее надо либо, лечить, либо забить.

— Вы снова намереваетесь забить меня до полусмерти? — выпалил Оливер.

— Вовсе нет, — нахмурился Пирс. — Просто подумал, что вам необходимо дружеское участие. Впрочем, теперь я вижу, что вы еще не дошли до этого состояния. Желаю вам приятного аппетита, лорд Белкот.

И с этими словами Мэллори удалился к жене.

Некоторое время Оливер сидел молча, медленно прихлебывая вино. Потом вздохнул, встал из-за стола и, пожелав приятного вечера всем оставшимся, направился к выходу. Он шел, глядя себе под ноги и чувствуя себя никому ненужным. Возле столов сновали слуги, прибирая посуду и салфетки.

Дойдя до дверей, он поднял голову и оторопело замер на месте. Вот она!

— Здравствуйте, Оливер!

— Сесили, — прошептал он, не веря собственным глазам.

Она вся сияла. На ней было то же самое простое платье, в котором он привык ее видеть. На непокрытой голове пышные каштановые волосы были уложены в толстую спиральную косу. Несколько непослушных локонов обрамляли ее лицо цвета слоновой кости с милым румянцем на щеках. Карие глаза таинственно мерцали в тени входной арки. Он сделал шаг к ней навстречу. Она не отстранилась.

— Как ваша рука? — спросила она, глядя на перевязь.

— Отлично, — рассеянно ответил он. — Почему тебя так долго не было? Ты… ты постриглась в монахини?

Она покачала головой, глядя ему в глаза:

— Нет, нет… В Хэллоушир я больше не вернусь.

Оливер сжал левую руку в кулак и потряс им в воздухе.

— Сесили… — Он оглянулся, заслышав радостные возгласы дам, тоже увидевших ее. — Мне нужно поговорить с тобой. Это очень важно.

— Вообще-то я… ну хорошо. Но, Оливер…

— Тише… Послушай меня. Большую часть своей жизни я был полным идиотом. Я никого и ничего не любил по-настоящему, никогда не старался стать лучше. Но на этот раз я не буду идиотом и не упущу свой шанс. Сесили, клянусь, я тебя не подведу…

— Оливер, я ничего не понимаю, — прошептала Сесили. — Прошу вас, не надо…

— Каждый день без тебя казался мне адом, — продолжал убеждать ее Оливер. — Больше всего на свете мне сейчас хочется заключить тебя в объятия и расцеловать. Еще никогда в жизни я не хотел так поцеловать женщину, как сейчас…

— Вам нельзя целовать меня, Оливер, — сказала Сесили, и у нее на глазах показались слезы.

Послышались быстро приближающиеся легкие шаги. Кто-то из дам спешил навстречу Сесили.

— Да, сейчас, разумеется, нельзя, — улыбнулся Оливер. — Но очень скоро будет по-другому. Мы с тобой никогда не расстанемся.

Ее глаза удивленно расширились. Она взглянула на него так, словно была готова упасть в его объятия…

— Сесили! — звонко воскликнула появившаяся рядом Элис, бросаясь обнимать сестру. Обезьянка, сидевшая у нее на плече, покачнулась от резкого движения и схватилась за волосы хозяйки. — Выглядишь просто замечательно! Кстати, у меня есть потрясающая новость для тебя!

— Я уже все знаю, Элис, — радостно улыбнулась Сесили. — То есть я хочу сказать, что догадалась о твоей новости.

Элис отошла на шаг назад и нахмурилась.

— Тебе сказала об этом Сибилла? Но она обещала не делать этого!

— Она ничего и не говорила, — улыбнулась Сесили. — Впрочем, мне следовало бы обидеться на то, что Сибилле ты об этом сказала, а мне — нет.