Тем не менее мисс Грэхем продолжала смотреть на него со странной смесью сомнения и… восторга во взгляде.

Заиграл вальс, пространство вокруг карточных столов мгновенно опустело: кавалеры направились приглашать дам в соответствии с записями в бальных карточках. Иногда Руперт удивлялся, почему джентльменам не полагалось карточек. Подразумевалось, что у дам память слабая, а кавалеры все запомнят без какого-либо напряжения? Сам он иногда записывал имена приглашенных им девушек и потом сверялся со шпаргалкой, припрятанной в кармане жилета. Это было очень разумно, особенно в свете того, что основным занятием на балах Руперт полагал карточную игру в целях поправки финансовых дел, а отнюдь не танцы. Естественно, кроме тех периодов, когда граф в очередной раз выходил на охоту за богатой невестой.

– Мне нравятся стихи лорда Байрона, – наконец ответила мисс Грэхем. – Я просто не могу считать разумными тех, кто принимает их как руководство к действию. Кстати, о действиях…

– Позвольте пригласить вас на этот вальс. – Руперт протянул руку. – И заметьте, меня не интересует, записан ли в вашей карточке на этот танец какой-нибудь несчастный.

Мисс Грэхем улыбнулась и шагнула навстречу, и граф подумал, что, кажется, не очень удачно начатая кампания все же обрела шанс на успех.


Коснувшись рукой, затянутой в перчатку, рукава графа Рэйвенвуда, Луиза едва не потеряла равновесие. Отчего бы? Может быть, из-за не слишком удачно надетой туфли? Сложно правильно обуться, если приходится делать это незаметно, под стулом и юбками. А может, из-за того, что, как на мгновение показалось Луизе, между ее пальцами и тканью – нет, рукой, скрытой этой тканью! – проскочила искра, как в тех опытах с электричеством, что демонстрировали на Всемирной выставке в Хрустальном дворце. Пусть это было всего лишь мгновение, но затем граф закружил Луизу в танце – и случилось нечто совершенно чудесное: все, абсолютно все мысли исчезли, словно где-то в голове образовалась дыра, зато чувства обострились до предела. Луиза слышала звуки – мелодия вальса пронизывала ее насквозь, она чувствовала биение своего сердца – оно стучало в ритме музыки, чуть опережая, словно подгоняя ее движение, она ощущала (или ей казалось?) биение его сердца – оно звучало в унисон с ее. Граф вел в танце уверенно и легко, Луизе вообще казалось, что она не касается ногами пола, паря над паркетом.

Может быть, следовало что-то сказать, но делать этого совершенно не хотелось. Хотелось просто вот так, молча, вечно кружиться в танце – и пусть весь мир, все умствования, весь скептицизм и острословие провалятся в преисподнюю.


Как и предполагал Руперт, танцевать с мисс Грэхем оказалось ни с чем не сравнимым удовольствием. Во-первых, она отлично слышала музыку, во-вторых, мягко и послушно позволяла себя вести, словно предугадывая каждое движение партнера, и, в-третьих, ее близость зажгла в нем вполне объяснимые чувства. Луиза мечтательно улыбалась, глядя ему в глаза, словно ощущала его желание, – и была этому рада. Руперт едва не сбился с ритма: в голову внезапно пришла мысль о том, что причины приезда мисс Грэхем в Лондон могут быть не столь однозначны, как кажется на первый взгляд. Ее поведение, ее острый язык, ее смелость и прямота подходят, скорее, для молодой вдовы, для опытной женщины, чем для юной дебютантки. Может быть, в Глазго для нее не нашлось жениха не потому, что джентльмены Севера ей не приглянулись, а потому, что она была неподходящей партией? А сменив круг общения, многое можно было оставить в тени?

Почему-то эти мысли ранили графа. Хотя в том ли он был положении, чтобы выбирать себе идеальную жену? Кроме того, некоторые изъяны девушки могли даже пойти на пользу его, Руперта, матримониальным планам. Впрочем, размышления как-то быстро отступили: серые глаза мисс Грэхем сияли таким неподдельным восторгом, что Руперту совершенно расхотелось о чем-либо думать. Зачем? Кажется, умными разговорами эту девушку покорить не удастся (хотя скрестить шпаги с мисс Грэхем в беседе на грани приличия Руперт бы не отказался), так что придется действовать на поле обольщения. Тут уж, каков бы ни был опыт у мисс Грэхем, с графом Рэйвенвудом ей не тягаться.


После танца граф вернул Луизу к карточным столам, где весьма кстати обнаружилась тетушка Вильгельмина. Луиза успела заметить, как тетя проводила странным взглядом какого-то мужчину. Можно было поклясться, что незнакомец имел неосторожность вызвать неудовольствие леди Крайтон.

– Тетя, позволь представить тебе графа Рэйвенвуда. Нас познакомила Анетт. Граф, это моя тетя, леди Крайтон.

– Польщен.

– Взаимно.

Тетя Ви снова оглянулась на уже практически скрывшегося в толпе гостей незнакомца.

– Луиза, дорогая, тут произошел довольно странный случай.

– Какой именно, тетя?

Граф Рэйвенвуд, уже собиравшийся было откланяться и вернуться к картам, заинтересованно замер, случайно или намеренно оставив руку Луизы лежать на сгибе своего локтя.

– Ко мне подошел юноша, которого я взяла на себя смелость записать на этот вальс.

– Да? – Луиза чуть нахмурилась, совершенно невинно и как бы растерянно. – Но у меня этот танец был свободен. – И показала пустую бальную карточку.

Тетя Ви несколько мгновений смотрела на предъявленный листок бумаги, а потом погрозила пальцем племяннице:

– Я готова поклясться, что собственными глазами видела ее почти заполненной!

– О, тетя, я не настолько популярна. – Луиза взмахнула веером, пряча улыбку.

Не от тети Ви, нет, а от своего спутника, который так и стоял рядом, хотя руку и отпустил. Кажется, граф Рэйвенвуд оценил все услышанное и сделал соответствующие выводы. Луиза испытывала по этому поводу смешанные чувства: вряд ли ее поведение можно было назвать подобающим, но вот изобретательность и способность принимать нестандартные решения явно заслуживали похвалы, равно как и порицания с точки зрения общественной морали.

Впрочем, судя по едва заметной улыбке графа, он не осуждал Луизу. Молодой человек сам увлек ее на танец, не будучи записанным, и заявил, что ему неинтересно, подарен ли вальс кому-то еще. Вывод: граф Рэйвенвуд не особо считается с общественными установками. Если вообще они имеют для него хоть какую-нибудь ценность.

– Я уверен, что вы, мисс Грэхем, скоро устанете отказываться от приглашений как на танец, так и на прогулку. Поверьте, вы будете очень популярны. – Граф Рэйвенвуд совершенно однозначно не желал заканчивать разговор, но Луиза почувствовала, что на сегодня ей достаточно впечатлений. Девушке хотелось оказаться в своей комнате, забраться под одеяло и… помечтать о своем графе.

Луиза привыкла, что все ее желания исполняются. Она станет графиней Рэйвенвуд, даже если граф будет сопротивляться. А он, судя по всему, не будет. Поэтому стоит задвинуть умные мысли подальше – и просто насладиться игрой, которую граф проведет, вне всяких сомнений, просто как по нотам.

– Извините, ваша светлость, но это мой первый большой бал, и я очень, очень устала.

Граф явно ожидал другого ответа, но принял удар с достоинством:

– Позвольте мне пригласить вас завтра на прогулку.

– Ах, простите, но следующее утро у меня полностью занято. – Луиза действительно договорилась завтра встретиться с Анной Суэверн в кафе и узнать наконец, в чем же заключается ее «запутанная история». Луиза не просто чувствовала, а была уверена, что они с Анной станут хорошими подругами. – Пришлите карточку.

– Тогда… надеюсь на скорейшую встречу.

– Взаимно, – искренне ответила Луиза.

Когда граф удалился в направлении одного из столиков, где собиралась партия в бридж, леди Крайтон тронула замечтавшуюся Луизу за руку:

– Ты действительно хочешь уехать или же это просто способ отделаться от нежеланного поклонника?

– О, тетя Ви! – Луиза мечтательно вздохнула. – Это не нежеланный поклонник. Это мой будущий муж.

– Надо же! – Леди Крайтон давно привыкла к странным и извилистым дорожкам, которыми следовали разум и мысли Луизы. – А на вид – обычный охотник за приданым.

– Одно другому не мешает, – отмахнулась Луиза. – А почему ты думаешь, что граф стремится его заполучить?

– Во-первых, твои деньги интересуют всех, – напомнила леди Крайтон, – как и мои в свое время. А во-вторых, его костюм не слишком новый, хотя и дорогой, на балу он играет в карты, а не танцует… И если он пригласил тебя на вальс – это тоже говорит о его стремлениях.

– Что же, – Луиза пожала плечами, – тем проще будет его заполучить.

– То есть ты настроена решительно. И тебя не смущают его обстоятельства и не совсем чистые намерения.

– Тетя, мы же говорим о брачном союзе, а не о грехопадении.

– Одно другому не мешает, – парировала леди Крайтон.

– Ох, как бы там ни было, я желаю быть графиней Рэйвенвуд. – Луиза произнесла это и в одно мгновение поняла, что не просто хочет стать графиней. Она хочет графа. Он должен быть ее – и точка.

– Что ж, тогда поздравляю: ты нашла то, что искала, на первом же балу. И теперь… – Тетя Вильгельмина оглянулась на карточные столы. – Ты решительно намерена отправиться домой?

– Тетя, будет вполне достаточно, если ты проводишь меня до экипажа, а потом можешь вернуться и обобрать этих лондонских щеголей и кокеток как липку.


Так как мисс Грэхем покинула благородное собрание, Руперт решил провести остаток вечера с пользой и сыграть несколько партий в бридж, дабы слегка поправить пошатнувшееся финансовое положение. Все-таки что ни говори, а охота за богатой невестой требует определенных затрат. За одним из столиков как раз собиралась партия, так что оставалось только присоединиться и дождаться четвертого партнера: бал как раз перевалил через середину, джентльмены и замужние дамы спешили сменить паркет на зеленое сукно, и только молоденьким дебютанткам и строящим матримониальные планы кавалерам предстояло танцевать до изнеможения. Граф поприветствовал леди Патрисию Камден и ее давнего поклонника барона Старда, которые с удовольствием приняли его в компанию. Леди Камден и Стард не любили играть в паре, поэтому Руперт согласился стать партнером дамы. Беседуя о всякой чепухе (в основном сплетничая о знакомых и полузнакомых), они ожидали четвертого. Долго ждать не пришлось: Руперт заметил, что к карточным столикам возвращается леди Крайтон, проводившая, очевидно, племянницу и теперь свободная для бриджа. Что ж, момент был удачный: наверняка леди жаждет общения после долгой жизни в провинции, к тому же не грех пощипать богатую даму, пусть она и тетя его будущей жены.