– Очень простое. Тебе важен контракт? Чудесно. А мне важна ты, и если не тобой нанятые убийцы пытались сегодня меня прикончить, тогда мои планы не изменились. Я предлагаю следующие условия. Если мне удастся заключить для «Грэхем и Ко» этот, дьявол его побери, контракт на строительство драгоценной железной дороги в Вест-Индии, мы вернемся к тому, с чего начинали. Ты будешь жить со мной как с супругом, исполняя обязанности жены и графини. Скажем… полгода. Этого хватит, чтобы разобраться, может ли у нас получиться та совместная жизнь, на которую я уж было начал надеяться.

– Мне придется оставить компанию? – уточнила Луиза.

– Да. Если я выиграю, ты передашь дела управляющему и этому Фланнагану, или кому захочешь, и не станешь заниматься всем этим сама.

– Полгода – это слишком большой срок. Мне кажется, мы все сможем понять уже через три месяца.

– Хорошо, – кивнул Руперт, – три месяца.

– А что получу я, если выиграю?

– Свободу, Луиза. Свободу делать что хочешь. Я больше и слова поперек не скажу. Но очень хотел бы, чтоб ты все-таки коснулась моей жизни и поняла ее, как я пытаюсь понять твою.

– Ладно, милорд, я согласна. – Ей было почти все равно – более важным казалось, чтобы он сейчас просто сел и успокоился. – Я ничего не теряю. Считаем, что пари заключено. А теперь позволь мне позвать слуг и позаботиться о тебе. Я прикажу вызвать лекаря.

– Не надо, – сказал граф Рэйвенвуд, становящийся понемногу похожим на того Руперта, которого она знала. Он притронулся к виску и с удивлением посмотрел на испачканные кровью пальцы. – Обо мне позаботится Том. Они не причинили мне серьезного вреда. Я переоденусь и спущусь к ужину.

– Нет, ужин состоится завтра, – заявила Луиза. – Сегодня ты отправишься отдыхать.

– Завтра, полагаю, мы будем ужинать в поезде. Мы уезжаем в Лондон.

– Но контракт…

– Контракт, как я понял, и должен быть заключен в Лондоне? Прекрасно, мы едем туда. Или ты хочешь помешать мне выиграть пари? Боитесь оказаться проигравшей стороной, ваша светлость?

– Нет, я…

Граф лукаво усмехнулся и вышел, и только тут Луиза начала понимать, что, кажется, поймала сама себя в ловушку.


Утром, как обычно, появился Фланнаган. У Руперта после вчерашнего зверски болела голова, он одурел от бесед с полицией, а потому совершенно не жаждал видеть Мортимера за завтраком. Однако Луиза приказала впустить визитера и, нимало не смущаясь, выложила ему вчерашние события. К счастью, без упоминаний о разговоре, который остался между нею и Рупертом.

– Мы уезжаем в Лондон. Мой муж решил поспособствовать нам в заключении контракта.

Фланнаган уставился на графа со смесью презрения и беспокойства во взгляде.

– Что вы в этом понимаете, милорд? Это дело компании.

– Как я уже говорил, это дело моей жены, и если она так хочет эту безделушку, я просто обязан ее добыть, – безмятежно ответствовал граф. – Мы отправляемся в Лондон вечерним поездом.

– В таком случае я отправлюсь с вами… если вы не возражаете.

– Желаете попытать счастья еще раз? – улыбнулся Руперт.

– Хочу доказать, что я знаю, как принести компании пользу.

– Но кто-то должен управлять всем, пока моя супруга в отъезде. Как я успел понять, после смерти мистера Грэхема тут остается много нерешенных вопросов.

– Луиза, – обратился Мортимер к графине, – что ты об этом думаешь?

– О дорогой, – проговорила та, – давай дадим мистеру Фланнагану шанс. Так будет честно.

Граф строил планы несколько по-иному, но, с другой стороны, чем он рискует? У Мортимера ничего не вышло с контрактом, когда этот северный выскочка приезжал в Лондон. Почему должно что-то получиться теперь? Его общество не доставляет никакого удовольствия, однако ссориться из-за этого с Луизой смысла нет. Пусть, в последний раз.

Руперт пожал плечами:

– Если ты хочешь, пускай будет так.

Фланнаган торжествующе улыбнулся. Рано радуешься, мысленно сказал ему граф. Ты еще не знаешь, северянин, на что способны никчемные столичные вертопрахи.

Глава 17

Лондонский дом встретил графа и графиню Рэйвенвуд тишиной и пустотой. Нет, слуги никуда не исчезли, но они скользили как тени, не нарушая покоя старого особняка. Руперт проводил Луизу в комнату графини, а заботу о Фланнагане предоставил слугам. Честно говоря, он не видел причины для того, чтобы предоставлять Мортимеру кров и стол, но Луиза настояла. Ссориться с ней из-за этого мерзавца совершенно не хотелось, однако терпеть его рядом было отчаянно неприятно, почти невыносимо. Руперт вообще не понимал, зачем Фланнаган увязался за ними в Лондон, в Глазго было полно дел. Или же Мортимер всерьез решил попытаться обскакать графа на вираже и первым добиться заключения контракта? Что же, пусть попробует. Здесь, в Лондоне, Фланнаган мог сколько угодно пыжиться и щеголять старомодным костюмом, но те люди, что принимают решения по государственным контрактам, – совершенно другая весовая категория, не чета этому надутому индюку с Севера. Здесь все решат не деньги, которое есть у всех участников конкурса, о чем Руперт уже успел узнать за время пути в столицу. И даже не цена контракта, потому что выбирать будут не по этому критерию. Здесь все гораздо, гораздо тоньше. Но пусть Фланнаган попробует. Тем больше удовольствия получит Руперт, наслаждаясь его крахом. Надо же, раньше граф Рэйвенвуд не замечал в себе такой мстительности и злопамятности. Теперь же он вполне искренне желал унижения своему ближнему. Тем хуже для Мортимера: не стоило злить Руперта, сопровождая все издевки очаровательной улыбкой. Не на того напал.

Виггс уже ждал хозяина в спальне, подготовив свежую рубашку и визитку. В Шотландии слуге совершенно не понравилось, и возвращение в большой дом его явно порадовало: на щеке Тома виднелся след страстного поцелуя. Ну, хоть кому-то везет на ниве любви.

– Как славно – вернуться домой. Не так ли, ваша светлость?

– Да, но насладиться покоем и приятными светскими обязанностями мне удастся еще не скоро. Можешь даже не распаковывать вещи. Я сегодня же нанесу пару визитов, переговорю кое с кем… Полагаю, дня через три мы уедем в Рэйвенвуд.

– Как пожелаете, – вздохнул Виггс, с сожалением заталкивая чемоданы в гардеробную. Том не любил поместье, в Лондоне слуге нравилось гораздо больше. Может быть, потому что здесь женский пол был представлен во всем разнообразии, а в Рэйвенвуде жила лишь пожилая экономка и фермерские дочки, которых сторожили драконоподобные фермерские жены.

Руперт оглядел комнату и подумал, что заявление Тома о возвращении домой все же сильно преувеличено. Даже в спальне графа все изменилось до неузнаваемости. Руперт не переставал удивляться, как в этих денежных мешках с Севера прагматичная скупость и расчетливость могли сочетаться с такими необоснованными тратами. Неужели стремление все переделать под себя – весь дом, весь мир – настолько в них сильно, что побеждает даже здравый расчет? Зачем ремонтировать и заново обставлять особняк, если достаточно освежить первый этаж и одно крыло спален? Зачем выкидывать старинную, но все еще прочную красивую мебель? И это не говоря уж о том, что с прежней обстановкой было многое связано: история графского рода, жизнь многих поколений семьи… Кажется, эти идущие в ногу с прогрессом богачи ценят перемены и улучшения ради них самих. Нельзя сказать, что граф Рэйвенвуд был противником развития, но и так беспечно выкидывать историю на помойку он не спешил. Как бы там ни было, единственный его шанс на создание нормальной семьи и дальнейшую счастливую жизнь до старости, а также на восстановление Рэйвенвуда – это не славная история благородного рода, а личная предприимчивость. Оборотистость, умение делать деньги и приумножать их, способность предвидеть будущее и идти с ним в ногу – вот что ценится в этом полном копоти, машин и фабрик мире северных промышленных городов, в мире Луизы и ее семьи.

Руперт улыбнулся, вспомнив, как, планируя кампанию по завоеванию мисс Грэхем, он раздумывал, сможет ли она войти в его круг, в круг высшего света и потомственной аристократии. Что ж, расскажи Богу о своих планах… Теперь ему, графу Рэйвенвуду, придется доказывать, что ОН достоин войти в ЕЕ круг.

Внизу, в столовой, уже подали чай и легкие закуски. Луиза еще не спустилась, а Мортимер уже был тут как тут. Пил чай, жевал тост с джемом и читал утреннюю газету. Причем сидел во главе стола, что не только противоречило этикету, но и явно было призвано спровоцировать графа на очередную пикировку. Руперт пожал плечами и решил сделать вид, что не замечает ничего странного. Не стоит тратить силы и слова на Фланнагана. Что бы он ни делал – это всего лишь мелкие помехи, которые раздражают, выводят из себя, но навредить не могут. Если же постоянно конфликтовать с ним, то это лишь рассердит Луизу и снизит шансы на восстановление отношений. И на получение контроля над финансами.

Граф занял место на другом конце стола, место графини, что сразу же заметила Луиза, войдя в столовую.


Она уже открыла рот, чтобы резко высказаться по поводу расположения мужчин за столом, но потом передумала. Если она сейчас скажет хоть слово, эти двое снова втянут ее в свои глупые мужские боевые действия. Мужские, можно подумать! Мальчишеские, вернее сказать. Если в Шотландии ее раздражало поведение Руперта, то по пути в Лондон ее начал бесить и Мортимер. Мужчины!

Впрочем, после того как граф обвинил ее в покушении на свою жизнь, Луиза перестала на него злиться, а уж после заключения пари в ней снова проснулся азарт и даже теплые чувства к мужу. А вот Мортимер, так поддерживавший ее после смерти отца и во всем помогавший, стал все сильнее действовать на нервы. Что же изменилось? То, как Руперт отвечал (или не отвечал) на попытки Мортимера унизить или задеть его, не могло не вызвать симпатию.

Решив, что такие серьезные вопросы и следует обдумывать на голодный желудок, Луиза молча заняла место ровно посередине между мужчинами.