Граф поднял книгу, слегка намокшую от выпавшей росы, и осторожно опустился на колени у скамейки. Если получится перенести Луизу во флигель, не разбудив, то все дальнейшее станет значительно проще. В гостиной, при свечах, у девушки вряд ли возникнет желание вежливо попрощаться и удалиться. Дом джентльмена, как и спальня дамы, мало располагает к светским разговорам, а Руперт полагал себя достаточно привлекательным и опытным, чтобы вскружить Луизе голову. Впрочем, прошлая ночь на балконе и в спальне Луизы свидетельствовала о том, что мисс Грэхем совсем не против соблазниться и испытать неизведанное. И вот тут графа снова посетили сомнения: так ли Луиза невинна, как того ожидают от юных дебютанток? Или же она просто смела и открыта, не скована рамками, в которые девушек лондонского света загоняют с самого нежного возраста? Несмотря на довольно скептические и даже циничные суждения, Луиза явно получила не меньшее удовольствие от прошлой ночи, чем он. Может быть, даже большее. Ведь ей-то не пришлось с риском для жизни спускаться по плющу. Нет никаких причин сомневаться в чистоте мисс Грэхем. Да и какое это вообще имеет значение?

Руперт осторожно повесил шаль на куст, так, чтобы яркое полотно было заметно издалека, а затем легко подхватил Луизу на руки. Девушка испуганно вздохнула, но не проснулась, лишь доверчиво прижалась щекой к его груди. Граф быстро добрался до окна в кабинет, ловко перешагнул подоконник и опустил свою бесценную ношу на диван. Теперь надо быстро вернуться к жимолости и оставить книгу. Маневр прошел гладко, и вот уже Руперт присел на краешек дивана и снова залюбовался спящей Луизой. В неверном свете свечей она казалась невероятно юной и прекрасной. Она и была такой, черт побери!

Но… отнести девушку обратно было бы неразумно. Да и замерзнет она, если проспит всю ночь на скамейке.

Неизвестно, к какому решению пришел бы граф, но в этот момент Луиза глубоко вздохнула и открыла глаза.


– Я что-то пропустила? – проговорила она, устраиваясь на диване поудобнее. – Кажется, я сидела в саду.

– Хм… – Граф явно ожидал от нее какой-то другой реакции.

Луиза отодвинулась в угол дивана и поджала ноги, расправив юбки:

– Располагайтесь с удобствами, ваша светлость. Вы так отчаянно балансируете на краешке, что у меня голова кружится. Или я просто странно себя чувствую после сна на свежем воздухе?

– Хм…

– Ваша светлость, я уже начинаю серьезно волноваться!

– Ах, простите.

– За что?

– Хм…

– Граф! – возмутилась Луиза.

Судя по обстоятельствам – полумрак, вино, фрукты, уединенный домик в глубине сада (кажется, это тот самый флигель, вряд ли граф смог бы далеко унести ее на руках), – молодой человек решил перейти к соблазнению. Но почему он так странно себя ведет? Словно забыл, зачем они оказались наедине на этом диване.

– Простите.

– О Господь Всемогущий!

Луиза вскочила с дивана, едва не запутавшись в юбках, потому как нечаянно излишне сильно наступила на поврежденную лодыжку. Кажется, надо переходить к решительным действиям. На столе стояла открытая бутылка вина и два бокала. Прежде чем Рэйвенвуд успел ее остановить, Луиза наполнила оба фужера и протянула один графу.

– Это должно вам помочь, – заявила она, салютуя графу бокалом.

Рэйвенвуд послушно сделал глоток, но так ничего и не сказал, просто посмотрел в бокал, словно там, на дне, разверзлась пропасть, грозящая засосать его в пучину, полную страданий. По крайней мере, вид у графа был самый что ни на есть мученический. Луизе захотелось как-то утешить его, что она и сделала: поставив бокал на стол и вернувшись к дивану, где граф продолжал балансировать на самом краешке, обратившись в памятник самому себе, девушка погладила его по голове.

Неизвестно, что именно помогло графу: то ли глоток отличного вина, то ли прикосновение нежной руки, но он встрепенулся, удивленно посмотрел на бокал, потом на Луизу и неожиданно потерся щекой о ее ладонь, словно большой и ищущий ласки кот.

– Мисс Грэхем, – его голос заставил Луизу замереть и задержать дыхание, – можно я буду называть вас Луиза?

– Да, – просто ответила она, но не удержалась и продолжила: – Мы, конечно, еще мало знакомы, но с учетом обстоятельств… – Она широким жестом обвела комнату. – Это будет более чем уместно. Простите, я не знаю вашего имени.

– Руперт.

– Вам ужасно не идет. – И снова слова вырвались прежде, чем Луиза успела подумать о том, стоит ли их произносить.

– Что?

– Имя. Оно такое старомодное. Артур, Руперт… Как из старинных легенд. Вам не идет.

– Э-м-м… Простите?

– Что, опять?

– Нет-нет, – поспешил успокоить Луизу граф.

– Слава богу. – Девушка хотела вернуться к столу и взять свой бокал, но Руперт удержал ее руку и жестом предложил сесть.

– Позвольте, я вас обслужу.

– Пожалуйста, – кивнула Луиза, снова устраиваясь в углу дивана.

Граф принес фрукты и вино и поставил корзину и бутылку прямо на ковер, который, как, несмотря на слабый свет, заметила Луиза, многое пережил на своем веку, но от этого не стал менее красивым. Откуда его привезли и как давно?.. Все же старинные вещи имеют свое очарование.

Луиза приняла свой бокал из рук графа и едва сдержала дрожь, когда его пальцы коснулись ее. Кажется, она начала сходить с ума. Неужели это и есть то, из-за чего девушки теряют голову и честь? Не то чтобы Луизу очень беспокоила проблема чести, ведь в итоге все должно было закончиться свадьбой, но потерять голову… было бы совершенно непривычно – непривычно и пугающе.

– Надеюсь, вы не убежите с криками о помощи? – спросил граф, подождав, пока девушка сделает глоток.

– Пока что у меня нет таких намерений, – пожала плечами Луиза, подчеркнув первые два слова.

– Может быть, я был слишком дерзок, когда принес вас сюда. Но не сделать этого, когда я увидел вас спящей под розами, было выше моих сил.

Луиза улыбнулась:

– Как бы там ни было, не слишком ли дерзким будет заявить, что я ждала, что вы снова проберетесь на мой балкон?

– Не думал, что мои намерения и планы столь очевидны.

– Вполне очевидны. Но не могу сказать, что собираюсь убежать с криками в ночь.

Она первая потянулась к нему, не имея никаких сил сдерживаться дольше. Те поцелуи и прикосновения, которые были вчера, лишь разожгли воображение Луизы и заставили желать большего, пусть она до конца и не понимала, чего именно. Ей мучительно, почти до боли, хотелось прикоснуться к нему, услышать стук его сердца, почувствовать тепло дыхания на своей коже. И совершенно неважно, что сказал бы на это свет.

Руперт обнял девушку за талию, стараясь притянуть ее как можно ближе к себе, и Луиза утонула в омуте новых, непонятных, но невероятно прекрасных ощущений. Даже под страхом смерти она не смогла бы вспомнить, сколько времени они провели на узком диванчике в объятиях друг друга. Удивительно, но, когда Луиза очнулась от того, что граф отстранился, их одежда оставалась в полном порядке, пострадала только прическа девушки: все шпильки куда-то исчезли, а волосы золотым водопадом рассыпались по плечам.

– Я… – Луиза зябко обняла себя за плечи, внезапно испугавшись того, что наверняка произойдет этой ночью, если она сейчас же не встанет и не потребует проводить себя до дверей дома, выходящих в сад. Хотя все наверняка уже заперто, так что нет смысла сейчас возвращаться. Скандал все равно неминуем.

Граф встал, подошел к окну и зажег большую одинокую свечу.

– Если вы хотите уйти, Луиза… – начал он, и при первых же звуках его голоса все мысли вылетели из ее головы.

– Я не знаю. – Девушка потянулась за бокалом и осушила его до дна. Никогда в жизни она не пила столько неразбавленного вина, старого, выдержанного и терпко-сладкого, как поцелуи графа. – Все равно мне уже не вернуться в дом без шума.

– У меня есть ключи от всех дверей. – На мгновение Луизе показалось, что он действительно хочет, чтобы она ушла.

– Я…

– Но я готов умолять вас на коленях, готов умолять тебя, Луиза, чтобы ты осталась. У меня такое чувство, что подобной ночи больше никогда не будет.

– Я понимаю. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – И я действительно не хочу уходить.

После этих слов граф Рэйвенвуд не стал больше медлить, подхватил Луизу на руки и отнес в спальню. Узкий диванчик в кабинете – это совсем не то место, где можно провести целую ночь.

Весь путь до спальни он не переставал целовать ее, словно боясь, что она передумает. На мгновение Луиза запаниковала, напряглась и замерла в его объятиях, как смертельно испуганный зверек.

– Тише, – выдохнул граф, осторожно опуская ее на шелковые простыни. – Ты можешь уйти в любой момент.

Не то чтобы это успокоило Луизу, но страх отступил. К тому же поцелуи и прикосновения Руперта были такими… затягивающими.

Следующие часы Луиза запомнила урывками, какими-то застывшими мгновениями, словно время периодически останавливалось, медлило немного, а потом продолжало свой бег. Одежда незаметно исчезла, шелк простыней сначала холодил кожу, а потом обжигал, как огонь. Руки графа, такие нежные и осторожные, вдруг сжимались вокруг нее стальным кольцом. Словно в бреду, она подчинялась его телу, его губам, раскрывалась ему навстречу и принимала его, растворяясь в мучительно-сладостных ощущениях, все нарастающих, скручивающихся в тугую спираль, уводящую в темноту, внезапно вспыхнувшую тысячами звезд. Познать мужчину – и позволить ему познать себя – оказалось чудесным и весьма увлекательным занятием, хотя и, без сомнения, изнуряющим. Может быть, потому, что ей достался действительно великолепный образец сильного пола?

За окном уже светало, хотя Луизе казалось, что она закрыла глаза всего лишь на мгновение. Девушка протянула руку, но соседняя подушка была пуста. Руперт сидел в кресле, завернувшись в халат, и смотрел в огонь камина, который, очевидно, разжег, когда она спала. Сейчас граф выглядел так, словно прошедшая ночь прибавила ему сразу десяток лет: на щеках залегли тени пробивающейся щетины, а глаза горели мрачным огнем – или в них отражалось пламя камина? Что с ним? Ведь он же явно и недвусмысленно вел все именно к этой ночи, к этой постели. Что не так?