Едва она сошла с последней ступеньки, как ноги ее утонули в мягкой траве газона с затейливыми тропинками между кустами роз, ароматом которых было пропитано все вокруг.

Усилием воли удержавшись от одобрительных возгласов, Фанни шагала вперед, стараясь ничем не выдать чувств, которые пробуждала в ней мужская рука, поддерживавшая ее под локоть.

Ей очень хотелось отстраниться от шедшего рядом мужчины, но она не сделала этого, чтобы он не подумал, будто имеет дело с истеричной ханжой, которая самый невинный и естественный жест мужчины воспринимает как посягательство на свою честь, даже когда это просто жест вежливости. Не хватало еще того, чтобы он догадался, насколько его близость болезненна для нее.

— При моем отце этот чудесный сад представлял собой непроходимые джунгли, — сообщил Ральф, нарушая затянувшееся молчание. — Но Полли совершила чудо. Она выкопала всю лаванду и посадила самшит. Правда, он растет очень медленно, но она уверила меня, что дело того стоит. А здесь… — Они наконец-то дошли до конца тропинки. — Здесь находится одна из двух лужаек, которую я, наверное, и имел в виду.

«Наверное» тут, кажется, любимое слово, отметила про себя Фанни. Под предлогом, что ей нужно посмотреть на дом, возвышавшийся над садом, она высвободила локоть и, хотя это далось ей нелегко, вновь напустила на себя сосредоточенно-деловой вид.

Зеленая лужайка, на глаз — не меньше акра, с несколькими кипарисами, на которые она обратила внимание еще сидя на террасе, как нельзя лучше подходила для приема. Однако…

— А нет другой лужайки поближе к дому, на случай, если вдруг пойдет дождь?

— Возражение принято, — с легкостью согласился он, засовывая руки в карманы узких брюк. — Признаюсь, я не подумал. Мне казалось, прием гостей вне дома спасет его от разгрома. И Элен, мать Мейбл, сказала, что летние свадьбы принято устраивать на пленере. Что ж, действительно лучше провести это мероприятие на лужайке, чем в каком-нибудь ресторане, где все чужое и безликое, или даже в собственном доме. Но если эта лужайка не подходит…

— Я так не сказала.

— Но подумали. — Он провел рукой по аккуратно причесанным волосам и обезоруживающе улыбнулся Фанни, — Что ж, взгляните на другую лужайку. Она почти такая же просторная. Идите сюда…

Он опять взял ее под руку и повел в направлении высокого кустарника.

Фанни подумала, что он совершенно невозможен, и в очередной раз удивилась, как это Мейбл Прайс оставляет его одного — разве можно доверять такому мужчине? Прижав блокнот к груди, она попыталась сосредоточиться на значимости собственной миссии, однако все ее мысли занимала волнующая близость Ральфа. Неожиданно она споткнулась о какой-то корень, и ветка кустарника зацепилась за ее волосы. Фанни вскрикнула от неожиданной боли.

— Стойте смирно. — Ральф мгновенно оценил ситуацию и, нахмурив брови, подхватил Фанни своими крепкими руками. Когда она пожелала высвободиться, он не позволил ей этого. — Не дергайтесь, иначе будет хуже.

Фанни же подумала, что хуже ничего быть не может! Он прижимал ее к себе. Среди кустов было темно и жарко… У Фанни гулко стучало в висках, ее бросило в жар. Молчание затягивалось. Глаза ее наполнились непрошеными слезами.

— Ничего, Фанни, не надо плакать, — ласково проговорил Ральф, осторожно ставя ее на землю. — Сейчас все будет в порядке.

Его длинные пальцы ловко высвобождали из плена блестящие золотистые пряди.

— Я не плачу! Еще не хватало! Вы бы тоже так себя вели, если бы вам выдрали клок волос.

— Вот это по-нашему! — Ральф улыбнулся. — Никому спуску не дадим!

Он освободил последнюю прядку и отступил на шаг — к невыразимому облегчению Фанни, которая прилагала неимоверные усилия, чтобы казаться спокойной. Однако от ее видимого спокойствия не осталось и следа, когда он смерил ее долгим внимательным взглядом и тихо произнес:

— У вас потрясающе красивые волосы, и вам не стоит заплетать их словно школьнице. — Он снял с ее носа очки и ласково вытер слезы со щек. — Удивительно, я только сейчас заметил, какие у вас красивые глаза.

— Вы всем женщинам говорите эту чепуху? — выпалила Фанни, пряча свои чувства за напускным раздражением, не в силах придумать ничего лучше.

— Неужели вы не любите, когда вам делают комплименты? Даже когда они искренние? — Он склонил голову набок и опытным взглядом окинул ее хрупкую фигурку.

Фанни, ничего не ответив, выхватила у него свои очки, водрузила их на нос и надменно спросила:

— Не пора ли нам продолжить путь? Только теперь вам придется идти помедленнее.

— Прошу прощения за случившееся, — почтительно проговорил он, лукаво улыбаясь. — Идите вперед, а я за вами следом. — Он встал у нее за спиной. — Видите тропинку? Идите по ней. Я здесь каждое утро бегаю. Это самый короткий путь.

Значит, он бегает, чтобы сохранить форму. Похоже, судя по его виду. Фанни устремила взгляд на вьющуюся между кустами тропинку. Как хорошо, что он будет идти сзади. Не придется смотреть на него. А то она сама не своя, стоит ей поднять на него глаза. Однако теперь он будет смотреть на нее, а это тоже не очень-то приятно, ведь его окружают потрясающие красавицы; Полли, Джизелла и, конечно же, Мейбл Прайс, на которой он собирается жениться. А она, Фанни, такая обыкновенная. Куда ей до них! Она представила его жалостливый взгляд, едва он позволит себе сравнение — конечно же, не в ее пользу. Ей не привыкать к подобным взглядам. Слишком хорошо она их знает. Сколько раз ловила их на себе, пока не вырвалась из окружения своих сестер.

Фанни была очень недовольна собой и своими дурацкими мыслями; как ни старалась она расслабиться под его предполагаемым взглядом, сделать это ей не удавалось. До чего же она нелепая! Господи, да что с ней творится?!

Маленькая Фанни давно поняла, что ей никогда не блистать рядом с красотками сестрами, и давно перестала мучиться из-за этого. С внешностью ничего не поделаешь… Да она и не старалась казаться лучше, чем есть, отдав приоритет уму и честолюбию, благодаря которым вполне удачно устроилась в жизни.

Вот так. И пусть мужчина, идущий позади нее, думает о ней что хочет, ей это безразлично.

Неправда. Не безразлично.

Фанни вздохнула с облегчением, когда тропинка наконец вывела ее из бесконечных густых зарослей на открытую лужайку, огороженную, чтобы случайно не забредали коровы. За изгородью находилась та самая дорога, по которой всего несколько часов назад она приехала в Кейхел-Корт.

Она внимательно посмотрела на дом и особенно внимательно — на внушительную закрытую дверь.

— Куда она ведет? Что там?

— Ничего особенного. — Ральф опять сунул руки в карманы брюк и прищурился от солнца. — Комната, ванная, бывший тир… Мой дедушка любил пострелять. Я этого не люблю, поэтому тир ликвидировал. А душ здесь очень удобен. Особенно после пробежки, чтобы вернуться в дом в приличном виде. А что?

Фанни ответила не сразу. Ей привиделось, как он бежит сюда, стаскивает с себя рубашку, шорты и подставляет под прохладные струи воды свое сильное, тренированное тело, и она лишилась голоса. Постаравшись освободиться от абсолютно неуместных эротических видений, она прохрипела:

— Вы не будете против, если гости станут использовать эти апартаменты как ванную? А коров можно убрать?

— Нет, не буду, что касается первого, а что касается второго… — Он не сводил с нее взгляда пронзительно-синих глаз. — Вы что-нибудь имеете против коров? Они ведь пасутся на чужой территории…

Ральф смялся над ней, но по-доброму, словно приглашая ее разделить с ним радость жизни. И от его пристального взгляда ее словно зазнобило. Фанни торопливо отвернулась, как будто желая еще раз посмотреть на коров. Она уже начинала худо-бедно управлять той частью своей натуры, о которой до сих пор понятия не имела. Теперь ей удавалось держать себя в руках, однако если она посмеет дать себе волю и захочет порадоваться вместе с ним жизни, то есть позволит себе проявить интерес к чужому жениху, тогда ей грозит неминуемая беда. Она не могла позволить себе этого.

— Конечно же, ничего против этих милых животных я не имею.

Она ответила холодно, изо всех сил желая, чтобы он отвернулся и не смеялся, глядя на нее. Жаль, что он не за тысячу миль отсюда.

Но больше всего жаль, что она сразу не отказалась от этой работы.

Она неверно поступила, потребовав за ланчем, чтобы он сопровождал ее. Теперь Фанни поняла, что нужно было сидеть в отведенной для нее комнате и дожидаться появления загадочной невесты. Она намеревалась вести себя, как в других домах, но вместо этого вдруг ощутила себя глупой жертвой всепобеждающего мужского обаяния. И самое страшное, что он, кажется, догадывается о ее неравнодушии к нему.

— Что случилось? — спросил Ральф, наблюдая за сменой выражения на бледном лице Фанни. — Скажите же. Если вы считаете, что и это место не подходит, мы найдем что-нибудь еще. Только не расстраивайтесь. Это сов сем не важно. Не принимайте все так близко к сердцу.

Ральф поднял руку, желая, очевидно, погладить Фанни по плечу, но передумал и опустил ее.

И снова Фанни охватил озноб. Она покачала головой, стараясь отыскать нужные слова.

— Ничего… Ничего не случилось. — Она откашлялась и заговорила, на сей раз более уверенно: — Это место идеально подходит для свадебного торжества. Близко к дому. Есть ванная для гостей. Близко к дороге. Если вы договоритесь с соседним фермером, чтобы убрать коров, то там можно устроить временную стоянку для машин. — Фанни знала, что произносит слова четко, по-деловому, добившись от себя такого эффекта, о котором уже и мечтать не смела.

Вновь сунув руки в карманы, Ральф отвернулся от нее и слегка нахмурился, внимательно к чему-то прислушиваясь, однако явно не к ее речам.

Тут она тоже услыхала шум мотора, который становился все громче и громче.

Неужели пришло спасение? Его позовут, и ему придется оставить ее. Она обретет свободу. Только почему вдруг так заныло сердце?..