Среди ночи послышался страшный грохот в сенях: кто-то наткнулся в темноте на помойное ведро. Дверь распахнулась, зажегся свет.

Это был Дмитрий. Он был пьян, взлохмачен, в руке он держал ржавый топор, который валялся до этого у крыльца.

— Ага! — закричал он. — Для конспирации по разным местам разбежались! Ты даже одетая! А этот зато — голенький! Не успел, не успел! Так голеньким и помрешь! Ясно тебе? Голым пришел ты в этот мир и голым уйдешь!

Матвей перепугался страшно.

Он, закрываясь одеялом, отполз к стене и тихо просил:

— Дима, не надо! Дима, у меня нервы! Дима, не пугай меня! Ничего не было!

— А почему ты голый?

— Я привык так спать! Я не могу спать одетым! Я привык, спроси кого хочешь!

Женечка встала, подошла к Дмитрию, взяла у него топор и вышвырнула его за дверь.

— Чудак, — сказала она. — В самом деле ничего не было.

— Почему?

— Тоже вопрос! Я не захотела, он не захотел.

— Не может быть! Он не мог не захотеть! И ты не могла не захотеть!

— А вот могла. Мне не нравятся мужчины без мозгов. А он безмозглый оказался.

— Абсолютно! — закивал, подтверждая, Матвей, продолжая бояться, хотя Дмитрий был уже без топора.

Дмитрий подумал.

Тяжело сел возле стола.

— Рано я пришел, — сказал он. — Не вытерпел. Надо было завтра или послезавтра.

— Ничего бы не изменилось, — сказала Женечка.

— Ты уверена?

— Конечно.

— Что ж ты? — спросил Дмитрий Матвея. — Где твой талант, твое мастерство? Ты меня, получается, обманывал?

— Я не обманывал, не обманывал! — запротестовал Матвей. — Спроси кого хочешь. Я пытался, но…

— Ага! Все-таки пытался, сволочь!

— Но ты же сам просил! Я пытался, а она не полюбила меня, — развел руками Матвей. — Мало ли что в жизни бывает!

— Ладно, — сказал Дмитрий. — Проваливай.

И Матвей за одну минуту оделся, забрал свою кассету, сказав Дмитрию:

— Это моя, можешь посмотреть.

— Ладно.

Открыв дверь и чувствуя себя в безопасности, Матвей выкрикнул:

— Вы плохие люди! Жаль, что я не умею остроумно ругаться! Я бы вас высмеял! Вы мне все нервы издергали!

Он хлюпнул носом, жалея себя, и ушел, хлопнув дверью.

— Где ты откопал этого монстра? — спросила Женечка.

— А тебе нужен не монстр? Будет тебе не монстр.

— А может, хватит?

— Нет, — сказал Дмитрий. — Не хватит. Иди ко мне. Я страшно соскучился. Я тебя смертельно люблю, подлая ты женщина.

Глава 6

Цвел май.

Дмитрий завершил наконец оформление холла, получил одобрение и деньги. Заглянул в отдел, где сидела Женечка, подошел к ней и тихо сказал:

— Сегодня отпросись пораньше, сходи домой и переоденься. То платье, что я тебе на прошлой неделе купил. И пиджак — вдруг вечером холодно будет. А в половине седьмого будь возле ресторана «Волна».

— Хорошо, — сказала Женечка.

Она выполнила все указания. Она надела маленькое черное платье, которое Дмитрий углядел в обычном универмаге, но довел до ума (он умел шить на швейной машинке), через руку повесила пиджак — женский, из довольно легкой материи белого цвета с полосатой подкладкой, но мужского покроя, двубортный, он каким-то нелепым образом превосходно и эротично сочетался с платьем, особенно когда на ногах туфли на высоком каблуке, простые черные туфли, которые, однако, не так просты, их Дмитрий тоже отыскал по случаю: носик у них маленький, вокруг стопы они облегают узко и изящно, каблук почти шпилькой, эффект получается такой, что красивый изгиб стопы, в сущности, обнажен, но одновременно и подчеркнут. (Вообще Дмитрий, если бы захотел, мог бы стать модным и богатым дизайнером одежды. Кутюрье, как в России у нас говорят.)

Итак, она стояла — и подкатил черный большой автомобиль. Оттуда вышли Дмитрий в неизменных джинсах и футболке и молодой человек в черном элегантном костюме, сам из себя тоже элегантный весь и, как и обещал Дмитрий, красавец: очи черные, очи жгучие, голос бархатный, галстук в клеточку, плечи твердые, шея крепкая и рука приятно тяжелая.

— Гордей! — познакомил Женечку Дмитрий. — От фамилии Гордеев. Были мы с ним одноклассники, а теперь я нищий художник, а он богатый богач. Он, скотина, у меня четыре картины купил по дешевке, понимает, тварь такая, что через пять лет после моей смерти на аукционе «Сотби» за них за каждую по десять тысяч фунтов дадут. Обаятельный, собака, до смерти, я никогда таким не был. И при этом умница. Ну и подлец скорее всего, этого я не знаю, в дела его не вникал.

Гордей слушал это, покачиваясь на каблуках, со снисходительностью короля, возле которого злобно ехидствует и беснуется карлик-шут.

— Никогда не любил и не уважал ни одну женщину, — продолжал расхваливать Гордея Дмитрий. — Женится лет в сорок только по расчету и никак не меньше, чем на какой-нибудь принцессе из Монако или всемирной топ-модели. Для этого и богатеет, может быть. Я обещал ему показать такую женщину, какой он никогда не видел и не увидит, тебя то есть.

Гордей, глядя в глаза Женечке глубоким (как ему, наверное, казалось) взглядом, сказал:

— Внешность приятная.

— Спасибо, — поблагодарила Женечка.

Гордей слегка склонил голову.

Они пошли в ресторан «Волна», вернее, не в сам ресторан (тот был для простых), а в соседнее укромное помещение, которое было клубом для своих.

Металлическая дверь с большой флюоресцирующей буквой «Z». Кнопка звонка и окошко. Нажимаешь на кнопку, окошко открывается, выглядывает мрачная харя. Предъявляешь удостоверение члена клуба или собственную физиономию, если ты завсегдатай, дверь открывается. Тех, кого ты приводишь с собой, ты обязан рекомендовать. Не обязательно называть имен, но обязательно произнести слово: «Ручаюсь».

Это был зал на десять-двенадцать столов, справа от входа — стойка бара, слева несколько дверей вели куда-то, напротив входной двери — небольшая сцена.

Публики было очень мало. И время раннее, и первые посетители предпочли пройти на террасу, куда и наша троица проследовала через одну из дверей.

Терраса нависала над рекой, и было приятно сидеть за столиком у перил и глядеть на воду, ощущая свежесть, чистоту, простор.

Дмитрий, который, как и Женечка, попал сюда впервые, с беспардонным любопытством оглядывал сидящие здесь пары. Это все были джентльмены в костюмах с молодыми красивыми дамами.

— Веди себя прилично, — укорил его Гордей.

— Отвали! — огрызнулся Дмитрий. — Я здесь в первый и последний раз, надо же мне все рассмотреть! Здесь чуждый дух, здесь пряной гнусью пахнет! Небось и постельные нумера есть?

— Небось нет, — ответил Гордей. — Это приличное заведение.

— А что есть?

— Карточная комната, бильярдная комната, комната для мужских деловых бесед. Ну и еще гримуборные за сценой.

— Для кого?

— Для стриптизерш. С девяти часов тут стриптиз-шоу начинается.

— Стриптиз-шоу это хорошоу! — одобрил Дмитрий. — Это мы посмотрим! А пока давайте жрать и выпивать!

Гордей не подал голоса, не щелкнул пальцами и даже не кивнул, он просто посмотрел куда-то — и тут же возле столика возник официант.

— Мне как обычно, — сказал Гордей. — Вам? — спросил он Женечку и Дмитрия.

— Не знаю, — сказала Женечка.

— Три бифштекса без гарнира и салат «оливье»! — распорядился Дмитрий.

— Извините, не держим.

— «Оливье» не держите?

— Бифштексов тоже, — брезгливо сказал официант.

— Сделайте! — приказал Гордей.

— Хорошо, — пожал плечами официант. — Но придется немного подождать.

— Мы не торопимся. Пока — фрукты и мое вино, — распорядился Гордей, и официант удалился.

— «Мое вино»! — передразнил Дмитрий. — У тебя, что ль, собственные виноградники уже есть?

— Да, — просто ответил Гордей. — Двадцать гектаров на Северном Кавказе. И уже селекционеры вывели новый сорт.

— И вино называеется «гордеевка»?

— Нет. Пока — «Воспоминание».

— Ух ты! Со смыслом! А почему пока? А потом?

— А потом будет другое, — сказал Гордей.

— Видишь, какой он загадочный! — обратил Дмитрий внимание Женечки. — Слов на ветер не бросает.

Принесли фрукты и вино, а потом и все остальное, беседа проходила довольно однообразно: Дмитрий наскакивал, подзуживал, ехидничал, Гордей говорил спокойно, умно и дельно, а Женечка была будто ни при чем, потому что ее даже не пытались вовлечь в разговор. Гордей вообще посмотрел на нее прямым взглядом пока лишь один раз — когда спросил:

— Вам нравится вино?

— Очень! — ответила Женечка.

Вот и весь разговор.

Дмитрий же на Женечку поглядывал беспрестанно.

И вдруг поднялся:

— Где тут сортир?

Гордей указал.

— А тебе не нужно? — спросил Дмитрий Женечку.

По его тону она поняла, что ей придется следовать за ним.

Что она и сделала.

Дмитрий затащил ее в мужской туалет, в одну из кабин, запер дверь, толкнул к стене, поставил так, как, судя по фильмам и документальным видеосъемкам, ставит пойманных преступников заграничная полиция и наша милиция. Но не для обыска, конечно. Делая свое дело, он вцепился ей рукой в волосы и шипел в ухо:

— Что, нравится он тебе? Роскошный мужчина, да? Нравится, гадина ты такая?

— Нравится, почему бы и нет, — ответила Женечка. — Но не более.

— Будет и более, я чую!

— Но ты ведь хотел этого?

— Да, да, да! — зарычал Дмитрий.

И вдруг совершенно спокойно, застегиваясь:

— Но он, кажется, совершенно не клюет.