ГЛАВА 18


Когда Ги вернулся из похода в таком хорошем настроении, Сесили немедленно заподозрила нелад­ное – прекрасное настроение мужа обычно вызыва­лось страданиями и жестокими мучениями других лю­дей. Естественно, он не поделился новостями с женой, ему никогда не приходило в голову поступить подо­бным образом. Женщина молча помогла снять доспе­хи и приказала принести еду и вино для мужа и его приспешника, сэра Венсана.

Затем Сесили уселась на свое обычное место в углу комнаты и принялась за вышивание, хотя туск­лый свет свечи не позволял хорошо видеть стежки. А, все равно, завтра шитье будет распорото, сейчас важнее разузнать, что замышляют эти двое. Женщи­на давно поняла, что знание помогает выжить.

Вслушиваясь в беседу мужчин, Сесили от отвра­щения вздрогнула и сжала губы. Итак, Ги обманом заманил в ловушку богатого еврейского купца, а ког­да мошенничество раскрылось, силой захватил его. Несчастные, ни в чем не повинные люди, разбогатев­шие волею случая и благодаря собственному уму и ловкости. Слава Богу, ее отца нет в живых и он не знает, что Честен стал воровским притоном. Конечно, будь жив старый владелец замка, все было бы совсем по-другому. Ги никогда не осмелился бы вой­ти в замок, осквернив его своим присутствием, а Сесили достался бы достойный муж.

Захват евреев – еще полбеды. Венсан и Бургонь тряслись от смеха, обсуждая содержание послания, которое должно быть отправлено незамедлительно. Сначала женщина удивилась, затем поняла, в чем дело, и от ужаса уколола палец, испачкав платье кровью. Они схватили жену Адриана Уорфилда и бросили ее в подземелье, словно преступницу! Знатная нормандс­кая дама сидит в заточении в родовом замке Сесили!

Уже не в первый раз женщина корила себя за то, что у нее несколько лет назад не хватило мужества убить мужа в супружеской постели. Без него было бы гораздо лучше, да и в Честене дела шли бы совсем по-другому. Поместье так давно находилось во владе­нии родных Сесили, что никто не помнил первых по­селенцев. В их числе были британские земледельцы, саксы, датчане. Когда Вильгельм-завоеватель покорил Англию, один из его рыцарей женился на дочери Честена, и кровь нормандца и сакса смешалась. А сейчас кровь кипит в жилах, требуя возмездия и справедли­вости, упрекая в недостойном поведении человека, забывшего о предках.

Слеза упала на рукоделие, затем другая. Сесили, закрыв глаза, молилась, чтобы у нее хватило мужес­тва отстоять свою честь, если когда-нибудь предста­вится возможность.


Ангел держал ее за руки и говорил страстным, нежным голосом: «Я люблю тебя с первых минут зна­комства, моя дорогая». Затем что-то изменилось, и вот он сжимает ее в объятиях, и ей передается его желание: «Ты моя красавица, любовь моя, за твоей красотой кроется любовь, а за любовью – красота».

Наслаждение волной захлестнуло Мериэль, когда ангел творил чудеса с ее телом, и она отвечала лас­кой на ласку, радуясь наслаждению.

Они соединились и стали одним существом, воз­радовавшись обоюдно испытываемому удовольствию. В таком состоянии смертные приближались к богам. И в порыве страсти она крикнула: «Я люблю тебя!»

Мериэль проснулась от собственного крика, испы­тывая сладкую истому. Задыхаясь и дрожа, она не сра­зу смогла понять, где находится и что происходит. Затем, не полагаясь на собственные ощущения и чув­ства, осторожно ощупала пространство вокруг себя – ну конечно, это темница Ги Бургоня.

А то, что довелось только что испытать – не боль­ше, чем один из самых прекрасных снов в жизни. Дрожь все еще сотрясала ее тело, отдаваясь теплыми, ласко­выми волнами в животе и посылая импульсы в мозг. Проведя рукой по грубому одеялу, девушка ощутила затвердевшие соски. Прикосновение принесло радость и истому. Пресвятая Матерь Божья, что это значит, в какое бесстыдное создание она превратилась?

Вцепившись в край одеяла, Мериэль пыталась спрятаться от самой себя – она мечтала о лорде Ад­риане. Ей всегда казалось, что мужчина красив, как ангел, гордый, падший Люцифер, предпочевший пра­вить в аду.

Однако в ее сне Уорфилд был вовсе не опасным, непредсказуемым человеком, причинившим ей так много зла, а нежным и любящим мужем. И де Вер отвечала взаимностью и желала получить его всего без остатка, не только добровольно уступала ему, но и страстно хотела слияния тел и душ. Судя по сну, молодые люди нежно любили друг друга, поэтому, проснувшись, Мериэль почувствовала себя одинокой, словно младенец, вырванный из рук матери. Сейчас от любви остались одни воспоминания.

Неужели говорят правду про их счастливый брак, или же сон отразил ее бессознательные стремления уйти от действительности и утонуть в море любви хотя бы в мечтах?

Мериэль до боли закусила губу. Нет, пусть сон считается сном, она не могла любить лорда Адриана. Он такое же чудовище, как Ги Бургонь, даже ужас­нее и опаснее из-за своей красоты. Она никогда не могла бы полюбить такого человека, никогда…

В отчаянии девушка закрыла глаза. На помощь очень скоро пришло успокоение. Морфей накрыл ее своим крылом, спасая от мрачной правды. Но край одеяла промок от слез – Мериэль оплакивала потерю того, чего никогда не имела.


Алан без устали мерил шагами огромный зал в Уорфилде.

– Надо что-то делать, нельзя просто сидеть и ждать.

Граф откинулся на спинку кресла.

– Думаю, лучше выслушать отправившихся на по­иски, когда те вернутся, но я понимаю и разделяю твое нетерпение. Можешь взять несколько рыцарей и искать сестру сам.

– Нет, я останусь и буду следить за тобой, – хо­лодно отрезал де Вер.

Уорфилд безучастно посмотрел на него и ничего не ответил. Пожалуй, это наилучший способ утихомирить взбешенного родственника. Поначалу тот счи­тал Адриана холодным и расчетливым негодяем, од­нако со временем понял, что холодность обманчива, а спокойствие походит на туго натянутую тетиву. Как бы ни был виноват граф перед сестрой, но все-таки любил ее, и сквозь маску уравновешенности угадыва­лись едва сдерживаемые отчаяние и озабоченность. Сидя в кресле, Алан вспоминал свои безрезультат­ные поиски несколько недель назад. Но поразмыслив, молодой человек признал – де Лэнси поступает мудро, выслушивая донесения от своих людей и направляя поиски в нужное русло. Предыдущей ночью они засиде­лись допоздна, слушая сообщения дозорных, а лорд Адриан отмечал район поисков на большой карте.

Однако известий было немного, и утро не прине­сло других. Поиски были затруднены пронесшейся бурей, так как следы оказались размытыми. Женщи­ну на лошади видели несколько раз на пути между Уорфилдом и королевским лесом. Затем, где-то в вос­точном направлении, следы терялись.

Веря в здравый смысл сестры, Алан не очень бес­покоился за ее безопасность. Возможно, лошадь за­хромала и девушка укрылась где-нибудь в сторожке лесничего или решила, что ехать в Эвонли нецелесо­образно, и выбрала другое место. При этой мысли брат поежился, не желая думать об одинокой путнице, скачущей по дороге, полной опасностей.

Единственное сообщение, вызвавшее интерес, донесение о группе вооруженных рыцарей, прошлым утром пересекших северную часть Уорфилда и днем вернувшихся обратно. Граф нахмурился, услышав это, однако маловероятно, что Мериэль могла забраться так далеко на север. Поэтому сообщение пока отложили в сторону, но не забыли.

Когда его маленькая сестренка найдется, Алан не­медленно воспользуется правом старшего брата и отшлепает ее не некой части тела, дабы отбить охоту убегать. Однако, поразмыслив, де Вер понял – он никогда не сможет поднять руку на сестру. Но нель­зя забывать, что Мериэль, невзирая на свой мягкий характер и доброту, за короткое время успела причи­нить всем кучу неприятностей.

Плохие вести прибыли в конце дня. Алан нахо­дился в зале, беседуя с обитателями Уорфилда. Его сестру любили в замке, и это ничуть не удивило ры­царя, но за что почитали графа, было непонятно.

Появился посланец в перепачканной одежде с гер­бом, изображавшим кабана. Он поклонился и вручил де Лэнси пергамент. Де Вер ощутил опасность, витав­шую в воздухе, напряженную атмосферу, грозящую в любой момент перейти в бурю. Подняв голову, мужчи­на сузившимися глазами рассматривал Уорфилда.

По мере прочтения послания лицо лорда Адриана каменело, и вскоре он стал походить на мраморную статую. Граф скомкал пергамент, отшвырнул его в сторону и низким, глухим голосом произнес:

– Скажи своему хозяину, что я приведу своих людей в Честен для обсуждения этого дела. А теперь убирайся, если тебе дорога жизнь!

Посланец, человек весьма сообразительный, не пре­минул воспользоваться советом.

Граф повернулся к одному из рыцарей:

– Пошлите сообщение в Монфор, пусть Ричард немедленно явится с отрядом вооруженных рыцарей.

Когда тот бросился выполнять приказ, Алан тихо спросил:

– Что случилось? Это имеет какое-то отношение к Мериэль?

Бледный, как полотно, Уорфилд указал на перга­мент. Де Вер пробежал его глазами, и бешенство ов­ладело им. В послании говорилось, что Ги Бургонь, называющий себя истинным графом Шропширским, единственным, достойным почестей, захватил Мериэль Уорфилд, и если ее муж не примет его условия и не заплатит выкуп, то леди Мериэль вряд ли вернет­ся домой целой и невредимой.


Ги трапезничал в зале, когда прибыло послание из Франции, которое Бургонь немедленно вручил сэру Венсану, чтобы тот прочел его вслух.

– Это, должно быть, от Ульрика. Когда он прибы­вает со своим отрядом?

Француз поспешно вытер жирные пальцы о кусок хлеба и взял пергамент. Быстро пробежав его глаза­ми, он протяжно свистнул:

– Ульрик не приедет. Лорд Адриан, обнаружив, что их кое-кто нанял, заплатил гораздо больше, что­бы отряд остался на родине. Он говорит, что вы обя­зательно поймете – дело прежде всего, и Ульрик не хочет оскорблять вас. Деньги, переданные вами, ры­царь отправит в Лондон вашему поверенному. Когда вы получите это послание, его отряд будет на пути в Италию, где их ждет новое назначение.