— Разумеется, я помню, леди Нордем. Вы были резвой девочкой, — произнес он.

Она засмеялась, но необыкновенно мелодичный смех не вязался с тем, что в глубине ее глаз совсем не было радости. Красавица, да. Но это было ясно, даже когда она была совсем юной. Последний раз, навещая ее кузена перед отправкой в школу, Тристан заметил, что она сильно изменилась. В глазах ее появился свет, который не давал ему покоя. Улыбка, изредка озарявшая ее лицо в те дни, притягивала его, как магнит.

В тy ночь, когда он увидел ее одну в убогом пабе — как раз через год после последнего посещения дома ее дяди и тети, — стало очевидно, что и другие мужчины обратили внимание на ее расцветающую красоту. Когда он заметил ее, она была в опасности, в руках грубого негодяя, который намеревался взять то, чего она не хотела отдавать. Слезы бежали по лицу Мередит, она умоляла отпустить ее. Тристан пришел в такую ярость, что едва не убил негодяя, посмевшего дотронуться до нее. Он забыл обо всем: о долге перед семьей, о необходимости контролировать себя, чего от него неустанно требовал отец… и дал волю эмоциям. Когда позднееТристан пришел в чувство, он понял, что не должен позволять себе становиться неуправляемым. А это значило — ему нужно держаться подальше от Мередит, потому что в ее присутствии ничто не могло остановить его. И Тристан стал ее избегать, чтобы вести жизнь, диктуемую возложенными на него обязанностями.

Совсем выбросить Мередит из своей жизни оказалось почти невозможно. Мысли о ней преследовали его. Тристан даже попробовал отыскать ее, когда она стала взрослой, но Мередит к тому времени уже была замужем. И к лучшему. Можно было просто смотреть на нее издали на приемах, когда она тоже оказывалась в числе приглашенных, но не подходить близко.

Вдруг он осознал, что Мередит говорит ему что-то, и напряг слух.

— Не уверена, что вы были менее резвым ребенком, милорд. Я думаю, что сильно докучала вам постоянным присутствием и бесконечными вопросами, — услышал Тристан.

— Вы никогда не докучали мне, — мягко сказал он.

Она порозовела, и ее светло-кремовая кожа приобрела теплый оттенок. Если бы Тристан посмел поцеловать ее, она бы так же порозовела? Эта мысль все в нем перевернула. Откуда в его голове возникла такая картина?

— Я рада, что у вас такая плохая память, — засмеялась она. — Должна признаться, вы нравились мне больше других друзей моего кузена. Как вам жилось? Я слышала, что пять лет назад умер ваш отец, а позже — ваш брат. Мне было жаль их обоих.

Тристан кивнул, но почти не слышал. Он смотрел на ее губы, произносящие слова. Они манили.

— Милорд? — произнесла она, склоняя голову набок. Тристан вздрогнул.

— Простите, миледи. Благодарю вас за добрые слова, за сочувствие к моим потерям.

— Представляю, насколько возросли ваши обязанности. И в таком юном возрасте, — продолжала она.

Он поморщился. Мередит была добра, но вообразить не могла, как глубоко ранили ее слова. До самых костей. Он старался не обращать на это внимания, но никогда не получалось.

Каждый раз, когда затрагивали эту тему, Тристан думал о том, как могла бы сложиться его жизнь, если бы на нем не лежали нескончаемые обязанности.

Если бы не скверные секреты.

Он отбросил напрасные мысли, выпрямился. От действительности никуда не деться. Вот почему лучше уйти прочь от стоявшей перед ним женщины, а не сокрушаться по поводу того, чего не может быть, хотя Мередит теперь вдова и свободна.

Еще раз поклонившись, он сказал:

— Было приятно снова говорить с вами, миледи. Надеюсь, вы получите большое удовольствие от сегодняшнего бала. Извините меня.

Губы у Мередит приоткрылись от удивления. Тристану потребовалось большое усилие, чтобы повернуться и отойти от нее. Сделав несколько шагов, он позволил себе остановиться и бросить взгляд через плечо. Скрывшись в толпе, Тристан видел, что Мередит стоит на месте с широко открытыми глазами, а кисти упавших по бокам рук сжались в кулачки.

Он вздохнул и заставил себя отвести взгляд. Мередит прелестна, но это запретный плод. Сейчас еще больше, чем когда-либо, он не мог позволить себе дать волю эмоциям, которые всегда захлестывали его в ее присутствии. Он обязан подавить вновь вспыхнувшую тягу к Мередит. Обстоятельства, которые в настоящий момент довлели над его жизнью, были слишком серьезны и опасны, чтобы можно было позволить себе отвлечься от них даже самым приятным образом.

Мередит смотрела вслед Тристану, исчезающему в толпе. Два противоречивых, одинаково сильных чувства боролись в ней.

Хотя они только обменялись несколькими короткими фразами, она была радостно взволнована встречей.

Несмотря на свою популярность в свете, обычно на светских раутах Мередит скучала, притворяясь веселой.

Но даже незначительный разговор с Тристаном глубоко затронул ее. Между ними что-то произошло, словно протянулась ниточка, связывающая их, которую нельзя было полностью отнести на счет воспоминаний о прошлом. Оба поняли, что за случайными фразами кроются глубокие чувства.

При других обстоятельствах Мередит позволила бы себе надеяться, что они встретятся снова. Что в другой раз они продолжат разговор. И желание разобраться в том, почему ее так тянет к этому человеку, ужасало ее.

Особенно потому, что оно не проходило.

Тристан Арчер что-то скрывал. Он вел себя несколько… отстраненно. Он улыбался, кивал и говорил правильные слова, но в его глазах Мередит видела безысходность. Безысходность, почти всегда отличавшую подозреваемых, которыми она занималась. Мужчины, скрывающие секреты, редко бывают счастливы и редко могут позволить себе расслабиться, даже с теми людьми, которых они знают и которыми дорожат.

Как только в разговоре она коснулась его частной жизни, Тристан отбросил приличия и торопливо покинул ее. Конечно, неутихшее горе могло заставить его избегать расспросов, но, пробудив в нем воспоминания, она не заметила печали в его глазах.

Она прочитала в них непреклонную решимость. Тяжелый блеск показывал, что он не намерен обсуждать что-либо, хотя бы отчасти приоткрывающее его внутренний мир или секреты.

Сердце у нее упало.

Вздохнув, она выпрямила спину и вошла в толпу. Через четверть часа у нее встреча с Эмили. Ей надо успеть стереть все эмоции с лица. Подруга, конечно же, заметит ее разочарование. Когда речь зашла об отношениях, которые когда-то связывали их с Тристаном, Эмили повела себя как гончая, преследующая лису.

Стиснув зубы, Мередит взяла бокал шампанского с подноса проходившего мимо лакея и пошла к террасе. Она могла только надеяться, что Эмили отыщет свидетельства непричастности Тристана к краже картины. И тогда выяснится, что его реакция на вопросы Мередит имела другие причины, что его меланхолия вызвана не чувством вины.

Выходя на террасу, она молила Бога, чтобы это оказалось правдой.

Но в глубине души знала, что это не так.


ГЛАВА 3


Прежде чем Эмили заговорила, ее лицо сказало Мередит все, что она хотела знать. Голубые глаза подруги блестели от азарта охоты. Впервые за четыре года Мередит испугал этот блеск.

— Ты нашла картину? — шепотом спросила она, отвернувшись от взволнованного лица Эмили и глядя через окно в бальный зал. У края танцевальной площадки в глубине зала стоял Тристан, беседуя с человеком, которого она не могла рассмотреть из-за толпящихся вокруг людей.

— Нет, — ответила Эмили. — Я не вполне уверена, но мне представляется, что ее здесь нет.

Не успев справиться с собой, Мередит затрепетала от охватившего ее счастливого чувства. Вина Тристана не доказана окончательно. Волна облегчения пробежала по ее телу. В ее профессии не должно быть места эмоциям.

— О чем ты думаешь? — спросила Эмили.

Мередит отвела взгляд от мрачного лица Тристана и повернулась к Эмили, которая не спускала с нее глаз.

— Что ты сказала? — спросила она с безмятежной улыбкой.

Эмили подняла бровь и покачала головой:

— Ты… ты ведешь себя как-то необычно. Тебе удалось поговорить с лордом Кармайклом?

Мередит кивнула; их короткий разговор продолжал звучать в ее голове, мучая возникшими вопросами.

— Да, мы немного поговорили.

— Он сказал или сделал что-нибудь, что насторожило тебя? — спросила Эмили.

Мередит помолчала, обдумывая вопрос. Эмили, несомненно, разгадала часть правды по ее поведению, но Мередит не знала, насколько можно открыться ей. Это беспокоило ее не меньше, чем поведение Тристана. Почему ей хочется скрыть важные факты от напарницы и лучшей подруги?

Она кашлянула.

— Сами по себе его слова не давали никаких оснований для подозрений, — сказала она, пожимая плечами. — Но его поведение наводило на размышления.

Эмили дотронулась до ее руки:

— И это тебя беспокоит?

— Больше, чем следовало бы, — вздохнула Мередит, еще раз посмотрев в сторону танцевального зала. Тристана уже не было видно, он, наверное, вышел, но она по-прежнему думала только о нем.

Эмили, поколебавшись, сказала:

— Тебе хочется верить, что он невиновен.

— Признаюсь, да. Было бы лучше, если бы я приступила к делу, не имея предвзятого представления о натуре подозреваемого, но я знаю Тристана. — Мередит охватило сомнение. А знала ли она его нынешнего? — Мне ненавистна мысль, что он мог предать все то, что нам дорого.

Эмили вздохнула:

— Тогда это тебе не понравится. До встречи с тобой я повидала несколько человек из списка Аны.

Мередит поморщилась. Оказывается, Тристан общался с несколькими самыми опасными из числа вращающихся в обществе подозрительных личностей. И эти негодяи находились сейчас в его доме. На душе у нее стало еще тяжелее.

— И что же? — спросила она. ─ По твоему тону ясно, что это еще не все.