Последнее, что она слышала, — его протяжный безнадежный стон.

Мередит сменила позу. Деревянный пол был слишком твердым, чтобы долго сидеть на нем неподвижно, он был таким же неудобным, как воспоминание о разговоре с Тристаном. Но не вспоминать она не могла. Она окинула взглядом комнату. Везде громоздились стопки бумаг, записки и другие улики: все то, что она и другие агенты собрали в ходе расследования.

Все доказывало, что Тристан лжет, что он изменник. Но ее сердце не уступало. Разве не то же самое могло иметь место, если он говорил правду? Чтобы проникнуть в круг сообщников Девлина, Тристану следовало быть убедительным. Разве собранные ею факты нельзя рассматривать как подтверждение намерений, о которых он рассказал, но не того, в чем его обвиняют?

Она перевела взгляд направо, на Ану, просматривающую бумаги. Слева тем же самым занималась Эмили, которая с озабоченным лицом записывала расшифрованные строки. У самой Мередит выражение лица было не менее серьезным. У нее было чувство, словно тяжесть всего мира легла ей на плечи.

Эмили вздохнула:

— Ты права. Все указывает на Тристана. Ана сняла очки и положила рядом с собой на пол, потерла глаза.

— Я старалась изо всех сил, но не нашла ничего, подтверждающего рассказ лорда Кармайкла о том, что он украл картину с целью подобраться к группе Девлина. Никаких доказательств его невиновности.

Мередит кивнула. Она знала, что результат будет таким. Она так часто перечитывала все бумаги, что все помнила наизусть.

Сердце у нее упало. Она хотела верить ему. Но может быть, именно это и было нужно Тристану. Если он действительно изменник, он смог бы воспользоваться ее доверием в своих целях.

Но когда Мередит вспоминала о его глазах, в которых появлялись то гнев, то отчаяние, то желание, ей не верилось, что все это объяснялось только желанием обмануть ее.

Ее мысли метались между утверждениями человека, которого она любила, и фактами, собранными в результате расследования.

Мередит поднялась, оправила платье и стала ходить по комнате. Ей необходимо было двигаться, чтобы убежать от боли.

— Все против него, — вырвалось у Мередит.

Ана и Эмили обменялись взглядами. Ана продолжала сидеть на полу, подпирая спину ладонями.

— Вещественные доказательства — да. Но существуют другие, которые мы не рассматривали.

Мередит подняла голову:

— Другие доказательства? Нет, здесь все, что я собрала для отчета, а также свидетельства лиц, не входящих в нашу организацию. — Она обвела рукой разложенные вокруг бумаги: — Если было бы что-то еще, поверьте, я учла бы это.

Ана чуть улыбнулась:

— Я говорю о твоих чувствах, Мерри.

Эмили вскочила и расхохоталась.

Мередит замерла.

— Мои чувства… — Она покачала головой. — Это не доказательство.

Ана поднялась с пола и взяла руки Мередит в свои ладошки:

— Не говори так. Когда мы обучались, первое, чему нас учили, — доверять интуиции. Чарли говорил, что мы должны доверять внутреннему голосу, если он предупреждает нас, что надо идти направо, когдамы собирались пойти налево. Если он предупреждает, что человек опасен, когда человек этот представляется совсем безобидным.

— Ну вот еще! — воскликнула Эмили и сделала глоток из бокала, который успела наполнить. — Между интуицией, позволяющей ощутить, опасен ли человек, и чувствами большое различие. — Она показала на Мередит: — Она чувствует, что он невиновен, потому что ей хочется верить в это.

Мередит колебалась. Именно это она твердила себе, но мысли, высказанные вслух, утратили убедительность. Может быть, она видит только то, что хочет видеть, а может быть, в этом что-то есть.

Она вздохнула:

— Возможно, Эмили права. Любовь к Тристану мешает мне делать правильные выводы, мешает видеть правду.

Ана недовольно взглянула на Эмили:

— Я ни на минуту не поверю этому. Скажи, ты часто влюбляешься?

Мередит удивилась:

— Нет, разумеется.

— До Тристана ты любила кого-нибудь?

У Мередит появилось чувство, словно в грудь ей воткнули кинжал и повернули его. Она сглотнула, стараясь найти верный тон, не потерять контроль над эмоциями. Ведь из-за них она и оказалась в такой ситуации.

— Нет, — спокойно сказала она. — Раньше я никогда не любила мужчину.

Ана смягчилась:

— Чувства, Мерри, основываются на интуиции. Ты танцевала с другими подозреваемыми, болтала с ними, флиртовала. Как и Эмили. Некоторые из них были красивыми, истинными джентльменами, совсем как Тристан. Но ты не влюблялась в них, поскольку интуиция говорила тебе, что это плохие люди. Я ни на миг не поверю, что ты могла бы полюбить кого-то, считая его дурным человеком.

Мередит уставилась на Ану. Ее подруга обычно не интересовалась не касающимися ее подробностями расследований. Ее вполне устраивало сидеть в своей комнате, изобретая новые устройства и разгадывая шифры. Но при желании Ана могла привести очень дельный аргумент.

Однако…

Мередит пожала плечами:

— Больше мне нечего сказать.

— Если ты не уверена в себе, скажи нам, — потребовала Ана. — Эмили и я смотрим на это противоположно. То есть вместе мы нейтральны.

Эмили нахмурилась, но кивнула в знак согласия:

— Так и есть, Мередит. Ты можешь спокойно поделиться с нами своими чувствами. Что, если мы сможем помочь отделить правду от вымысла, в который хочет верить сердце?

Мередит медленно кивнула. В этом был смысл. Если она объяснит, почему верит Тристану, может быть, подруги смогут дать ей совет.

Она села на диванчик поближе к камину. Кивнула, когда Эмили указала на графин с хересом. Ей определенно требовался хороший глоток вина.

— Если исключить из этого дела любовь, поскольку она мешает мне рассуждать, есть нечто, что беспокоило меня с самого начала.

— Что же? — спросила Эмили, подавая ей бокал. Мередит сделала глоток вина и подождала, пока внутри не разлилось тепло.

— Я никак не могла понять, зачем такому богатому человеку понадобилось пускаться в рискованное предприятие. Тристана все знали как человека серьезного, уравновешенного, даже несколько высокомерного. Мы все по опыту своей работы знаем, что люди, которые вступают на путь измены, хотят внимания. Им нравится чувствовать себя умнее, хитрее окружающих, играть с огнем и нарушать законы под носом у властей и даже собственных друзей.

Эмили поджала губы:

— Это так. Но у Тристана был другой мотив. Не деньги, а месть.

— За смерть брата? — спросила Мередит. — Да, вначале и я так думала. Я думала — Тристан знал только то, что его брат был убит во время атаки, и хотел отомстить правительству за эту потерю. Но сегодня он сказал мне, что знал о засаде. Он знал, что всему виной измена. — Она смотрела на огонь, вспоминая, каким страдальческим было его лицо, когда он рассказывал об этом. — Он узнал о засаде прежде, чем вступил в контакт с людьми Девлина. Я проверила это в военном министерстве после посещения Тристана. Если он так любил своего брата, что горел желанием отомстить за него, зачем ему обрушивать гнев на правительство, когда он уже знает, что это дело рук вражеских агентов, возможно, из группы Девлина или даже самого Девлина?

У Аны загорелись глаза.

— Человек, который знал, что гибель его брата есть следствие проданной врагам информации, не мог оказаться замешанным в деятельноститех же самых предателей.

Даже Эмили кивнула, хотя и неохотно.

— Что еще?

— Он все время пытался… уберечь меня, — шепнула Мередит. Слова эти болью отозвались в ней. — От Девлина. Каждый раз, когда я подбиралась ближе к этому человеку, Тристан тут же отстранял меня от него и отчитывал за неосторожность. Он не говорил, почему Девлин представляет опасность, но не хотел, чтобы я оказывалась рядом с ним.

— Это можно объяснить тем, что он не хотел, чтобы ты узнала правду о его преступлениях, — сказала Эмили.

Мередит покачала головой. Она тоже думала об этом.

— Я не верю этому. Тристан был искренне потрясен, когда узнал, что я тайный агент. Если он не подозревал, что я интересуюсь его занятиями, вряд ли ему могло прийти в голову, что светская женщина сможет докопаться до его предательства.

— Если бы ты была такая, как все, да, — сказала Ана. — Он говорил, что хочет защитить тебя?

Мередит вспомнила, как они с Тристаном были застигнуты его матерью в самый неподходящий момент их близости. В тот день он признался, что сказал Девлину о якобы бывшем у них романе, с тем чтобы удержать Девлина от ухаживаний за ней. И еще потому, что ему хотелось, чтобы это было правдой. Она снова засомневалась.

— Да. Он соврал Девлину о наших отношениях. Несмотря на то, что при этом подвергался опасности, несмотря на то, что Девлин мог прийти в ярость, если бы узнал.

Ана взяла ее за руку:

— По боли на твоем лице я вижу, что ты не только хочешь верить Кармайклу, но что ты веришь ему. То, что он сказал тебе сегодня о своем стремлении уничтожить группу Девлина изнутри, имеет смысл. Если он посчитал, что правительство ничегоне делает, чтобы отомстить за смерть его брата, у него моглапоявиться мысль, что он сможет добиться справедливости, только если сам проникнет в круг изменников.

Мередит подняла глаза на Эмили, которая допивала свой херес:

— А ты что скажешь? Как ты считаешь, моя интуиция может оказаться оправданной? Или ты по-прежнему уверена, что я слепа?

— Признаюсь, кое-что из сказанного тобой имеет смысл, — вздохнула Эмили. — И мне нравится твоя честность. Ты не могла бы допустить, чтобы изменник разгуливал на свободе только потому, что ты влюблена в него.

Ана победно улыбнулась:

— Тогда остается один вопрос: что со всем этим делать? Ты решишься пойти против Чарли и попытаться вернуть доброе имя Тристану?