Керри улыбнулась.

– Так почему же ты не дождался, пока я проснусь? В шестой раз мы могли бы заняться любовью у этой стены! Ты казался ненасытным!

Алексис повернулся к ней.

– Керри, что с тобой? Это же ты предложила мне…

Керри покраснела. Заняться любовью в полночь на веранде была ее идея, как и рискованные позиции.

– Знаю, знаю.

Алексис увидел, как Керри покусывает нижнюю губу. Он знал, что она это делала, когда краснела.

– Керри, большинство женатых пар делает то же самое.

– Мы не женаты.

– Мы поженимся. Керри замотала головой.

– Я никогда на это не соглашалась. У нас будет ребенок, но я никогда не соглашусь на брак, – твердо ответила она.

– А ты не забыла про Тео? Петрос не бросает слов на ветер. Я или Тео – выбор за тобой. И если память мне не изменяет, ты согласилась.

– Тео? Как я могу забыть про Тео?

Но она про него забыла. Мужчина, стоявший напротив нее и напоминавший Адониса, не оставлял в ее мыслях места ни для кого, тем более для Тео!

Плюхнувшись на нижнюю ступеньку, она схватилась руками за голову.

– Вы вместе спланировали это?

Алексис медленно направился к ней. Чувство вины охватило его, как торнадо. Он ненавидел себя за ту ложь, в которой убеждал ее.

– Керри, не будь смешной. Ты знаешь мои мотивы.

– Я? – Она пожала плечами, на секунду соблазнительно приоткрыв грудь. – Я думаю, ты хочешь, чтобы я нарожала детей, как щенков, целую дюжину. Тебе достанется на одного меньше. Один ребенок – это моя доля, слышишь?

Она повернулась, чтобы выбежать из комнаты, но Алексис схватил ее с веселым блеском в глазах.

– Керри, пусть все идет своим чередом. Не думаю, что смогу справиться с дюжиной маленьких Керри. А теперь давай сообразим, что тебе надеть. Мне надо помыться, и нам обоим надо поесть.

Они позавтракали в таверне, выходящей на небольшую гавань, оба в рубашках, велосипедных шортах, темных очках и банданах. Керри никогда не видела Алексиса таким.

– Ну, дорогая, что мы будем есть? – прошептал он нежно.

Она не видела выражения его лица за стеклами очков, но понимала, что оно должно было быть весьма игривым. Вытянув ногу, она провела носком по его мускулистой икре и хихикнула.

– Бедный Петрос. Если бы он знал, что я еще девственница, то поставил бы телохранителя у входа в мою комнату. И тогда ты, сексуальный маньяк, ничего бы не добился этой ночью.

Алексис медленно снял очки.

– Ты снова называешь меня секс-маньяком, а я… Он наклонился и что-то прошептал ей на ухо.

– Нет, это ты секс-маньяк, – завизжала она, когда он сделал вид, что хочет встать. Ее визг был быстро заглушён поцелуем. Через несколько минут он поднял голову, и на его лице появилась широкая улыбка. Он никогда не знал женщины, с которой было бы так весело!

Сев на свое место, он окликнул официанта.

– Нам, пожалуйста, две яичницы с беконом, два кофе и много хлеба.

Керри не могла прийти в себя после его поцелуя. Какого черта он заказал эту еду, если все, что она хотела, – вернуться в старую пекарню и проглотить его вместо завтрака. К тому же она была уверена, что он не любит яичницу.

Алексис откинулся на спинку стула, снова закрывшись темными линзами. Он всегда старался удовлетворить своих любовниц, но удовлетворение Керри приобретало совершенно другое значение. Да, он был готов заниматься с ней любовью, даже сделать ее беременной ради старика. Петрос безумно хотел получить перед смертью внука. Алексис как идиот согласился, хотя не все условия ему нравились. А теперь старик настаивал, чтобы он на ней женился. После того звонка у Алексиса было сильное желание сделать Петросу выговор. Но потом, когда он увидел реакцию Керри на ультиматум Петроса, ему хотелось только одного: заняться с ней любовью, как только ей станет лучше, обладать ею. Когда он держал ее в своих руках, ему хотелось защитить ее, а он знал, что защищать Керри – нелегкая задача.

– Алексис, я спросила, почему яичница с беконом.

– Что?

– Ты заказал две яичницы с беконом, – повторила она. Сняв очки, она положила их на стол.

Он рассмеялся.

– Я знаю, Керри. Я также знаю, что ты любишь каждый день делать Петросу яичницу с беконом, поэтому подумал, что теперь и мне надо к этому привыкать.

Она засмеялась: как он может хотеть, чтобы она делала ему яичницу с беконом каждый день?

– Питер тоже ее любит, – сказала она, и ее глаза затуманились. Как она скучала по его голосу!

– Питер. Кто, черт побери, этот Питер? – нервно спросил Алексис, сняв очки и швырнув их на стол.

– Алексис, ты ревнуешь?

Алексис что-то пробормотал официанту, ставящему перед ним яичницу. Когда тот ушел, Алексис ответил:

– Говоря твоими словами – чтобы ревновать, надо любить. А мы женимся по договору, согласно старому греческому обычаю.

Если бы кто-то разрезал Керри пополам, это бы не было так больно. Она посмотрела на него и быстро взяла свои очки. Он не должен видеть ее слезы!

Отломив хлеба, она стала бросать крошки в сверкающую прозрачную воду. Рыбы стали пускать пузыри, тут же хватая их.

Размахивая сачком, появился официант.

– Продолжайте бросать, леди, а я наловлю рыбы вам на обед. Хорошо?

– Нет! – Керри умоляюще посмотрела на Алексиса. – Я не хочу, чтобы их ловили. Скажи ему, Алексис.

– Скажи сама. Ты достаточно знаешь по-гречески, чтобы он тебя понял.

Керри старательно объяснила официанту, почему она не хочет, чтобы он ловил рыбу, а затем нехотя взялась за свой завтрак, не обращая никакого внимания на человека, сидящего напротив. Все было съедено в полном молчании. Закончив есть, Керри бросила оставшиеся крошки в море, и рыбы быстро уничтожили все.

– Ах, Кристина, перестань суетиться! – раздраженно пробормотал Петрос. – У меня есть все, что нужно, абсолютно все.

– Да, включая бренди. Это отправится обратно в кабинет.

Она конфисковала бутылку, положив ее в карман фартука и с вызовом подняв подбородок.

– Ты ужасная женщина, Кристина, ужасная женщина, – сказал Петрос. – А теперь ступай. Алексис послал человека за вещами Керри.

Отвернувшись от хозяина, Кристина вздохнула.

– Это еще один человек в семье, о котором я беспокоюсь. Она сама не своя с самого начала вашей игры, этого заговора против нее. Я против того, чтобы насильно выдавать ее замуж. Это будет ненадолго. Она не гречанка, Петрос. Все это плохо кончится.

Кристина не часто плакала, но Петрос отлично знал, как это выглядит. Она уронит голову набок, а ее плечи ссутулятся и будут подрагивать.

– Кристина, не надо. Пожалуйста. – Петрос положил руку ей на плечо. – И у Керри, и у меня все будет в порядке. Я еду на обследование в связи с последним приступом, ну ты же знаешь, а Керри способна сама о себе позаботиться.

– «Ну, ты же знаешь!» – передразнила Кристина. – Обследование – как бы не так! Мы оба знаем, что все гораздо хуже.

– Нет-нет.

Кристина повернулась к Петросу.

– Я знаю, это гораздо серьезнее, чем вы мне говорили. Я не дура, Петрос. – Она покачала головой. – А моя бедная девочка, моя Керри, – Алексис ей не пара. Я слышала, что вы угрожали моей бедняжке отдать ее за Тео, если она не согласится выйти замуж за Алексиса.

– Керри и Алексис сами выбрали свою судьбу, я им только помог. Понимаешь, подтолкнул их в нужном направлении. И чтоб ты знала – я угрожал Алексису, а не Керри, – сказал он с улыбкой.

– Это все равно. Алексис ей наверняка сказал. Попомните – Бог вам не простит такого вмешательства, – поспешно прибавила Кристина.

Петрос мрачно посмотрел на домоправительницу, затем подошел и поцеловал ее.

– Я еду в Америку, где, надеюсь, могут творить чудеса. Пожелай мне удачи и не беспокойся о Керри. Она уже самостоятельная, как ты не хочешь этого понять?!

– Хм, – фыркнула Кристина и пробормотала: – Я поставлю за вас свечку, хотя вы этого и не заслуживаете.

Петрос улыбнулся. Его домоправительница была хорошей женщиной.

– Хочешь ощутить вкус роскоши сегодня вечером? – спросил Алексис, подходя к Керри, сидевшей, поджав ноги, на ковре, который она вытащила на балкон. Она сидела, глядя на гавань, казалось, уже несколько часов.

– Роскоши? – Керри пожала плечами и язвительно спросила: – Как? Ты со мной разговариваешь? У тебя прошел приступ ревности, или как это там называется?

Алексис нахмурился.

– Думай, что говоришь, Керри. – Он провел рукой по своим темным волосам. – Я работал и дал тебе возможность отдохнуть. В ближайшие недели у меня будет мало времени, и я хотел сделать побольше.

– Я не против этого. Я против того, чтобы ты дулся, как маленький мальчик, с самого утра, когда я упомянула о Питере. Я этого терпеть не могу. Если тебя что-то беспокоит, то скажи мне. – Она повернулась к Алексису. – Кстати, я вспомнила, что мне надо позвонить ему. Думаю, я могу воспользоваться тем старомодным телефоном, который ты подключил?

Она посмотрела на него с вызовом. На щеке его дернулся мускул. Наглая девчонка, она просто плюет ему в лицо. Ну ничего, она увидит, в какую игру начала с ним играть. Он отучит ее сопротивляться, так что она никогда больше не будет вспоминать Питера.

Он согласно кивнул.

– Конечно, можешь, только помни, – тут он схватил ее, – спать ты будешь со мной.

Его поцелуй превратил ее в дрожащую аморфную массу. А он, медленно отпустив ее, сделал такой вздох, как будто спас себе жизнь.

Она посмотрела на него.

– Если под роскошью ты подразумеваешь вечерний поход в приличный ресторан, можешь про это забыть. У меня до сих пор нет одежды.

Алексис смотрел на нее со странным выражением на лице.

– Я тебе не сказал, что твои вещи прибыли час назад? Я поднимался к тебе, но ты спала.

Он мог бы сказать: – «Я не хотел тебя будить. Ты так спокойно спала. Я смотрел на тебя и представлял…» Она улыбнулась.