— Боже, какое счастье, Оливия! Как я счастлив, Оливия! Какой красивый у нас с тобой сын, Оливия! Какой он замечательный и веселый! — бормочет Берни Дуглас и мечется по постели.

— Вы беременны, мисс Оливия?! — Сара с интересом поглядывает на Оливию, которая буквально остолбенела от услышанного. — Что с вами, мисс? Вам плохо?!

— Мне хорошо с тобой, Оливия! Ливи! Ливи! Детка моя! Малышка моя любимая! Я так люблю нашего мальчика, Ливи! Не отталкивай меня, Ливи! Не отталкивай! Я не хочу к Хелен! Хелен — это смерть, Ливи!.. Рони, пропусти меня через мост! Я не хочу к Хелен!

— Матерь Божия, помоги ему! — Оливия тихо и усердно молится.

— Мисс Оливия, он на пути к вам, дорогая! Он на пути к вам! Это же счастье, мисс Оливия! — Сара радостно тормошит плачущую и смеющуюся Оливию.

— Мисс Сара! Мисс Сара! Значит, Мэган и матушка Энджел были правы! Они правы, мисс Сара! Мисс Роззи!.. — Оливия широко раскинула руки и закружилась по поляне. — А он любит меня! Любит! Любит!

— И у вас, мисс Оливия, родится мальчик!

— Сара, когда я поехала искать Берни, то не знала, найду ли его. Он погнал табун в Райфл, обещая вернуться через две недели. Но я ожидала его пять недель!.. Представляете, Сара, Роззи, я ожидала его пять недель! А потом погрузила Дейзи в фургон и отправилась в Райфл!

— В Райфл и Форт Морган никого не пропускают, мисс Оливия! — юная Роззи с недоверием слушала рассказ Оливии.

— Я попросила помощи в монастыре! Там пришлось выполнять тяжелую работу. Но когда матушка Энджел узнала, что я беременна, меня освободили от глажения белья из госпиталей. А я, как дурочка, скандалила с ними!

— С кем — с ними?

— С сестрами и Мэган! Кричала, что я не могу быть беременной!

— Так у вас ничего не было с Берни Дугласом?!

— Было, мисс Сара! Было! Было все самое прекрасное!.. Я так счастлива, что он меня вспомнил, мисс Сара!

Она так расшумелась и развеселилась, что наступила Зверю на хвост. Пес вскочил, и залаял, гоняясь за подолом юбки Оливии.

— Зверь, дорогой мой пес, Берни вспомнил меня! Он вспомнил меня, понимаешь?! — Оливия схватила пса за уши и принялась трепать его, радостно смеясь и плача одновременно.

Роззи испуганно оглядывалась и прислушивалась к звукам, доносящимся с дороги. Послышались два отдаленных выстрела, и предсмертный вой собаки или койота прорезал жаркий воздух полудня жуткой нотой смерти!.. Зверь вздрогнул всем телом, открыл глаза и резко сел, прислушиваясь и принюхиваясь. Все стихло, словно опять погрузилось в душную полдневную дремоту. По-прежнему мирно скрипели кузнечики, потрескивали крылья летящей куда-то на кормежку саранчи. Пес лениво зевнул, снова лениво свалился на бок и закрыл глаза.

— Мама, пойдем отсюда, пожалуйста! — испуганно заговорила Роззи, став совершенно бледной. Ее кожа приобрела от испуга зеленоватый оттенок.

— Роззи, детка, прости меня! — Оливия прошла на цыпочках еще один круг и заговорила шепотом, но радостно и открыто улыбаясь: — Я буду вести себя тихо-тихо! Вот увидишь! И никто не придет к нам сюда безнаказанно! Никто и никогда не обидит тебя, Роззи, пока мы рядом!.. И, возможно, Рони найдет способ отправить вас к миссис Тамбен! А она поможет вам, как помогла уже очень многим, перебраться в Канаду!

— Я не хочу уезжать отсюда, мисс Оливия! В Смоки-Хилл похоронен отец Роззи! Я часто бываю на кладбище, посещаю его могилу! И не хотела бы далеко уезжать!

— Похоже, отец Роззи был белым, мисс Сара?!

Женщина промолчала, и Оливия не стала переспрашивать. Она снова склонилась над Берни Дугласом. С помощью мисс Сары девушка переодела его в чистое белье и перестелила постель, предварительно обтерев больного влажным полотенцем.

Рони Уолкотт вернулся, когда солнце в очередной раз склонилось к западу и нависло над снеговыми вершинами хребта Элберта, прежде чем скрыться за горизонтом. Он появился так неожиданно и неслышно, что Оливия испуганно вздрогнула:

— Что случилось, Рони?!

— Посторонних никого не было?! — поинтересовался он.

— Почему ты спрашиваешь об этом, Рони? — девушка была в легком замешательстве, не зная, что ответить.

— Я встретил двух парней свирепого вида! Из тех, что занимаются ловлей беглых рабов!.. Мне пришлось пристрелить их свирепых псов, натасканных для того, чтобы выслеживать двуногую добычу! А без собак они плохие следопыты! — Рони Уолкотт старался выглядеть как всегда бесстрастно, однако его трясло от негодования, ноздри прямого носа раздувались от еле сдерживаемого возбуждения, глаза сверкали, будто он тоже выслеживал дичь.

— Они ищут нас, мистер Рони Уолкотт?.. — Сара вышла из кустов ежевики. — Мисс Оливия, благослови ее Господь, накормила нас… Роззи, дитя мое, не плачь!.. Меня зовут Сара Томсон, это — моя дочь Роззи. Мистер Рони Уолкотт, не выдавайте нас, пожалуйста!

Молодой человек мрачно посмотрел на нее.

— За кого вы принимаете меня, женщина?.. Сейчас я приведу коней, и мы поедем. Нам придется огибать стороной Смоки-Хилл. Эти парни были именно оттуда.

— Ты убил их, Рони?! — Оливия в ужасе закрыла лицо руками.

— Нет, Олив, не бойся! Они сами прыгнули с обрыва в каньон Гранд-Ривер. Возможно, эти хорьки уже подплывают к Джанкшену, Оливия.

— Прости Господь их грешные души! — Сара стала тихо молиться, благодарно поглядывая на Рони. Он же продолжал делать вид, что ничего не произошло!

— Если бы они обнаружили беглянок возле наших фургонов, то никого не пощадили бы!.. Ни тебя, Оливия, ни Берни, ни твоего будущего сына! — Рони пригнал лошадей и быстро впрягал их в повозки.

— Поторапливайтесь! Сара, Роззи, хоть хозяйка ранчо Оливия, но я все же отважусь от ее имени предложить вам перезимовать в «Клин Крик». За зиму я выучу вас скакать верхом и метко поражать любые мишени из карабина… Роззи, детка, не плачь! Никто не даст вас в обиду!

— Я не плачу! — Роззи шмыгнула носом и вытерла кулачком слезы. — Я не плачу, мистер Рони Уолкотт!

Глава 8

Они подъехали к повороту на ранчо, когда густая ночная тьма уже рассеивалась и становилась редкой, точно ветхая выношенная ткань. Звезд в эту ночь на небосводе не было видно, потому что с запада заходили тучи, стлались серыми высокими пуховиками по зеленым склонам Скалистых Гор, поросшим густым сосновым лесом.

Душа Оливии рвалась домой, в уютный и светлый мирок из нескольких комнат под двускатной крышей из оцинкованного железа. Только теперь, побывав в этом долгом путешествии и переночевав несколько ночей в холодной неуютной келье монастыря, она поняла, что Господь слышит ее горячие молитвы. Ведь он дал ей самое главное в жизни — дом. Дом, где ее ждут, где она сможет укрыться от проливного дождя и обильного снегопада, от бурь и метелей. Дом, в котором можно спрятаться от бед и невзгод, от не всегда дружелюбно настроенной судьбы.

Это ее дом, появившийся у нее благодаря отцовским заботам, бабушкиной экономности и бережливости, а также честности и порядочности Бернарда Дугласа, горячо любимого ею. И как только тяжело нагруженные повозки въехали под ажурную арку с надписью «Клин Крик», душа ее благодарно встрепенулась, чувствуя нежную признательность ко всем этим людям, которые помогли ей обрести свой дом, свое теплое, уютное гнездовье.

Оливия сидела на козлах головного фургона и ловила ноздрями терпкое дыхание прекрасной горной страны под названием ранчо «Клин Крик» и свежий запах студеной воды Гранд-Ривер, прозрачной и чистой, словно утренняя роса альпийских лугов.

Повеселел и Зверь, почувствовав возбуждение своих хозяев, приближающихся к родному дому. Вероятно, он что-то учуял в воздухе раньше людей. Радостно взвизгнув, пес высоко подпрыгнул и, приземлившись на все четыре лапы, стремглав помчался по склону вверх, на площадку, с которой открывался замечательный вид на белые вершины хребта Элберта.

Деревянный дом, возведенный из еще не потемневших сосновых бревен, стоял в просторной долине, прикрытый с подветренной стороны отвесной скалой и стеной густого соснового леса, подступающей близко к хозяйственному двору и навесам для повозок. А перед окнами дома росли различные горные растения, когда-то принесенные из лесу прежними хозяевами, а чуть поодаль зеленело несколько грядок с укропом, петрушкой, луком и чесноком. Все пространство зеленой долины было сейчас затянуто легким туманом, полупрозрачной кисеей сползающим с вершины ближней горной цепи, и сквозь эту нежнейшую завесу просматривались хозяйственные постройки, хлев, конюшни и огромный сеновал.

Чуткое обоняние Оливии еле успевало различать тончайшие оттенки запахов, присущих только ее дому. Запах примятой травы, пожухлых папоротников в ближнем каньоне, конского пота, душистого мелкого сена, которое так любят жевать лошади, коровы и овцы, запах свежего навоза. Так всегда пахнет возле фермы или ранчо.

Легкий дымок вьется над печной трубой. Его неповторимый аромат, смешанный с крепким ароматом свежезаваренного кофе. Она машинально отметила желтоватый свет масляной лампы в кухонном окне…

Оливия изумленно замерла, сидя на козлах движущегося фургона. Неужели ей ничего не почудилось?! И запах древесного дыма, примешанный к другим ароматам и запахам?! И желтоватый свет масляной лампы в кухонном окне, завешенном светлой занавеской?! И знакомый силуэт высокого мужчины в накинутой на плечи кожаной куртке на высоком крыльце большого дома?!..

В нетерпении Оливия соскочила с повозки и помчалась по влажной от росы траве. Чулки и край юбки намокли, прилипали к ногам, холодили кожу… Да какая ей разница! Какая разница, что высокая мокрая от росы трава неприятно хлещет по коленям, ведь Оливия приподнимает длинную до щиколоток юбку домашнего ситцевого платья, чтобы не запутаться в ней и не упасть, зацепившись за распластанные по земле, словно змеи, замысловато свитые корневища старых сосен!.. И все-таки споткнулась о твердый корень огромнейшей вековой сосны, распростершей свои раскидистые ветви по крыше навеса! Во время дождей сосновые шишки застревали в водосточном желобе, и его все время приходилось прочищать…