— Что ты хочешь сказать, Зверь? — поинтересовался Рони, печально глядя на пса. — Твой хозяин, кажется, стал лишним в компании!

— Рони?! Не говори так, дорогой! — попросила Оливия брата нежным дрожащим голоском. — Дорогой мой, любимый Рони Уолкотт! Прости, пожалуйста, свою глупую маленькую сестренку!

— Она ни в чем не виновата перед Рони Уолкоттом! Это ее сердце разлюбило его! Оливия выросла и становится женщиной! И брату рядом с ней нет больше места! Место в ее сердце занято Берни Дугласом! Собирайся, Зверь, мы с тобой должны вернуться в деревню! Домой!

— Ты бросишь меня одну?! Но ты дал слово Фрэнку Смитту, что позаботишься о его дочери?! Как же так, Рональд Уолкотт? — укоризненно заявила Олив, уткнувшись лицом в колени и почти свесившись над краем обрыва. — Если ты меня не простишь, брат, то я упаду со скалы прямо в пучину! И пусть кристально-чистая вода Гранд-Ривер унесет мое бездыханное тело далеко-далеко! — и она жалостливо вздохнула, словно заранее оплакивая свою судьбу.

— Вставай, — Рони поднялся. — Я решил отвести тебя к боссу Берни Дугласу, вручить ему твою руку и судьбу и затем уехать в горы! Пусть только даст слово, что никогда тебя не обидит!

— О чем ты говоришь, Рони! Ты подумай — что тогда с тобой сделает Фрэнк Смитт? Он же тебя убьет!

— Ничего он не сделает! — Рони протянул ей руку. — Вставай! А Фрэнку Смитту я скажу, что его маленькая девочка стала женщиной! И ей нужен надежный мужчина! Чтобы стать отцом ее детей! Так будет правильнее всего, и так скажу я Фрэнку Смитту!

— О чем ты говоришь, Рони?! — Оливия поднялась, но не могла заставить себя посмотреть в глаза индейцу. Ей было невыносимо стыдно, лицо покраснело, а губы дрожали от обиды.

— Сегодня все и всем стало понятно без объяснений, Оливия! Ты любишь Берни! Ты хочешь этого мужчину! — брат до боли крепко сжал ее узкую ладошку.

— Не смей так со мной разговаривать, Уолкотт!.. И ты делаешь мне больно! — она вырвала руку, показывая всем своим видом, что сердится. — И Берни меня вовсе не любит! — но при этих словах Олив с надеждой посмотрела на кузена, ожидая от него опровержения своего предположения. И обиженно поджала губы, когда Рони промолчал. Подождав немного, она нетерпеливо поинтересовалась: — Почему ты молчишь, Рони?

— Мне нечего тебе возразить, Оливия! Я не вижу пока, что Берни хоть немного любит тебя! Он лишь испытывает к тебе вожделение! Только вожделение и похоть!.. Но ты на это и не посмотришь, если он уложит тебя с собой в постель? Если придет в твою комнату и овладеет тобой? Это обязательно случится, и даже с твоего собственного согласия!

Оливия молчала. Ей нечего было возразить охотнику. Не мог же Берни полюбить ее в то мгновение, когда сообразил, сколько времени она его дурачила?! Наверное, он возненавидел ее еще больше? И, возможно, как раз сейчас соображает, призвав на помощь весь свой ум — как бы отомстить ей!

— Как ты думаешь, Рони, он сильно зол на меня?

— Если ты спрашиваешь мое мнение, то, по-моему, на тебя невозможно по-настоящему злиться, Оливия! — Рони с обожанием смотрел на кузину. — Ты похожа на нежный, трогательный цветок, дитя природы и гор! — в особые минуты волнений он выражался точно настоящий индеец, немного высокопарно и красиво.

— О, Рони! Я тебя просто обожаю! — Оливия приподнялась на носочки и нежно поцеловала Уолкотта в щеку. Он вздрогнул и отстранился.

— Мне больно, Оливия! — Рони положил руку на грудь. — Вот тут жгучая боль, как будто ты вложила мне в сердце раскаленный уголь. Так жалко, что ты не останешься моей маленькой Черной Пумой, которую я научил скакать верхом, стрелять из ружья и индейского лука, разжигать огонь с одной спички и ловить на сверчков серебристую форель!

— У меня и у тебя навсегда останутся сладкие воспоминания, Рони! Когда же у меня появится дочь или сын, я обязательно привезу их в нашу деревню! К самому главному костру на этом свете! — Оливия искоса глянула на Рони. — К Софи и Диане Уолкотт!

— Диана больше не живет с нами! Она вышла замуж за парня из далекой деревни. Его зовут Томас Лоуэлл. Они живут в Вайоминге, неподалеку от Шайена. Скоро у нее родится ребенок. Она очень хочет девочку, чтобы назвать ее Оливией! Чтобы она выросла красавицей, похожей на ее белолицую тетушку.

— Жалко, скорее всего, мы с Софи больше не увидимся! — Олив опустила голову и стала в задумчивости катать ботинком камешек.

— А Софи прислала тебе подарок. Как-нибудь я отдам его! Вот увидишь, он тебе понравится! — Рони обнял Оливию за талию и печально заглянул в глаза. — Пойдем на ранчо, сейчас быстро темнеет.

— А где Хэлпо? — Олив оглянулась. Солнце, действительно село. На землю с востока накатывалась ночная мгла. Сонно посвистывали птицы, усыпляя своих птенцов. В кустах дикой розы пробовали свои голоса сверчки и цикады. Над головами бесшумно пролетела сова-полуночница. Зверь подпрыгнул и клацнул в воздухе зубами. — Ночами в горах так спокойно! — мечтательно пробормотала Олив. И тут же, словно опровергая ее слова, визгливо и нестройно залаяли койоты. Девушка судорожно передернула плечами, вглядываясь в полумрак, и сдержанно усмехнулась: — Ничего себе — спокойно! Что-то я забылась!

— Просто всем давно пора спать! — Олив и Рони вздрогнули от звука голоса Берни Дугласа. Презент ступал по густой траве так тихо, что даже пес не сразу услышал его. Теперь же Зверь настороженно дергал ушами и скалил зубы. — Уолкотт, придержи своего пса, пожалуйста! — неожиданно вежливо попросил молодой человек.

— Тихо, Зверь, свои!.. Знакомься! Это наш патрон!

Зверь понюхал воздух. Пахло лошадьми, порохом, мужским потом. Человек его не боялся, и пес приветливо махнул хвостом, но продолжал настороженно присматриваться к чужаку. Индеец протяжно свистнул, издалека донеслось приветливое ржание, и через пару минут Хэлпо уже стоял, точно вкопанный, рядом с хозяином. Рони вскочил в седло и протянул руку Оливии, которая покорно вскарабкалась на круп жеребца, устроившись позади индейца.

— Мы вспоминали детство, — словно оправдываясь, тихо проговорила Олив. — Рони меня многому научил когда-то.

— Меня сегодня тоже! — и Берни Дуглас погладил кадык. — Но я не в обиде на тебя, Рони Уолкотт! Хочу признать, что твоя сестрица — самая прелестная притворщица на всем белом свете! И она мне очень и очень нравится!

— Но ты не любишь ее, патрон! Ты говоришь красивые слова, но не любишь! И пока что не прощаешь ее обмана!.. А ведь она вовсе не хотела специально обманывать тебя! Так получилось!

— Почему ты говоришь за нее, Рони Уолкотт? Пусть она ответит за себя сама! Но пусть не спешит с ответом! Хорошо, Рони?.. Знаешь, ты — хороший брат и замечательный защитник, Уолкотт!

Кони неспешно шагали рядом по траве. Луна поднялась над горами и заливала землю таинственным призрачным светом. И росинки на каждой травке серебристо сияли, точно крохотные жемчужины. На душе у Оливии было необычайно светло и радостно. Похоже, в большом доме на ранчо на время воцарились мир и спокойствие.

Глава 5

Рано утром Оливия проснулась с сознанием того, что потеряла нечто важное в своей жизни. Своим, как теперь оказалось — детским поведением она, наверное, чуть было не сорвала планы Берни Дугласа, касающиеся того, чтобы заработать побольше денег. Ведь бабушкиных (все же довольно скромных) сбережений хватит только на покупку ранчо. Девушке вдруг остро захотелось, чтобы Берни Дуглас за прошедшую ночь опомнился от перенесенного потрясения и снова занялся воспитанием из нее настоящего сильного и смелого мужчины. Ведь, помнится, эта задача стала для него по-настоящему назойливой идеей.

Оливия выбежала на двор в новом ситцевом платье. Зверь с веселым дружелюбным лаем кинулся ей под ноги и схватил за широкий подол. Она со смехом отмахивалась, что только раззадоривало пса, у которого сегодня было необычайно игривое настроение. Никто, казалось, не обращал на них никакого внимания. Все окружающие были заняты подготовкой к новому рабочему дню, и только она не могла найти применения своей энергии, так и плещущей в разные стороны. Ей вдруг показалось, что на ранчо она внезапно стала лишней. Ведь даже Мэган стала помощницей Берни Дугласу. И только одна Оливия оказалась для него обузой. Она, точно ребенок, не приносила никакой пользы, но постоянно требовала пристального внимания взрослых людей.

Рони, все так же отчужденно помалкивая, умывался во дворе. Мэган с удовольствием поливала охотнику из большого кувшина на мускулистые плечи и обнаженную спину. Прозрачные струи воды красиво стекали по смуглой коже индейца, похожего своими пропорциями на великолепную статую. Заметив Оливию, женщина смутилась, но не забыла все же заботливо промокнуть полотенцем остатки влаги на спине Рони Уолкотта.

— Спасибо, Мэгги! — Рони был предупредителен со шлюхой, что обижало и даже в какой-то степени казалось оскорбительным для Оливии.

Да и вообще, Оливия словно впервые увидела своего двоюродного брата. Раньше он всегда был просто ее родственником, обожающим и балующим свою сестру. Теперь же она припомнила, что высокий, с прямыми широкими плечами, с тугими узлами накачанных мускулов, с тонкой талией и узкими бедрами, Рони Уолкотт всегда нравился девушкам в деревне. Да и городские красотки с белой кожей не обходили его своим вниманием и ласково, а вовсе не оскорбительно называли красивого индейца диким охотником и укротителем горных зверей.

Размолвка между Оливией и Рони вроде бы казалась исчерпанной, и молодые люди помирились, но все же между ними осталась некоторая недоговоренность и легкий холодок в отношениях. За завтраком все сидели притихшие, ожидая чего-то нового от Берни Дугласа, и поэтому несколько вопросительно поглядывали на него. После благодарственной молитвы Берни попросил всех остаться еще немного за столом: