Мужчины, оказывается, давно уже скрылись за домом. Вероятно, умылись возле скважины и уселись за стол, не замечая, что нет самого юного члена сообщества. Помолились и сейчас усердно застучат ложками и мисками. Оливия же не хотела есть и не хотела никого видеть. Хотелось забиться в какую-нибудь пещеру, пересидеть, переждать приступ ненависти к такой жестокой половине человечества — мужчинам! Почему, почему они так недогадливы и жестоки?!
Не доходя до дома, Оливия свернула в сторону. Туда, откуда слышался неумолчный шум воды, несущейся в каменном ложе. Гранд-Ривер! Каньон с отвесными кручами и обрывами! Берега, сложенные из разных пород, словно слоеный пирог. Кажущаяся белой от взбитой пены река! Чистая, прозрачная, всегда ледяная и хрустальная влага! Пороги и перекаты, забитые вывороченными стволами деревьев и перемалывающие все, что попадает в их неистовые водовороты.
Оливия чувствовала себя деревом, попавшим в подобный водоворот. Ее швыряет и молотит о камни! Она задыхается в хлопьях водяной пены… Неведомая, неподвластная сила тянет в темную глубину, а там уже поджидает, подкарауливает ее, вымотанную и обессиленную, сама царица мира — Смерть!
Девушка немного спустилась вниз на выступающую над водой скалу. Прижалась спиной к нагретым за день камням. Из-за нависшего каменного козырька с тропы ее никто не увидит. Впрочем, они вряд ли станут ее искать. Они, конечно же, ждут, что мальчишка покапризничает, выплачется и сам вернется домой! Именно так, разумеется, думает босс Берни Дуглас!.. Зря она расслабилась во время болезни и поверила тому, что он стал с ней нежен и добр! Этот человек не признает никаких добрых движений души! Как и любой другой мужчина, подверженный ложной гордости и излишней самоуверенности, он признает только жестокость и насилие! А разве при помощи жестокости или насилия можно заставить окружающих полюбить себя?!
Ей страстно захотелось домой!.. Домой?! Господь, только ты один, ты один знаешь, что такое — домой! Сколько сладостных воспоминаний и ожиданий в теплом и ласковом слове «Домой!». Бабушкины нежные и горячие ладони, протягивающие чашку с парным молоком и булочкой!.. Отцовские руки, подкидывающие к потолку!.. Наполненные любовью и нежностью слова: доченька, божья коровка, козявочка, букашка!..
Волшебная сказка, которую рассказывает на ночь бабушка сонным, усталым голосом!.. Первые уроки чтения. Первая книжка, прочитанная отцу и бабушке по слогам! Их восхищенные, подбадривающие взгляды и слова.
Серебристая форель, бьющаяся на рыболовном крючке! Восторженный свист Рони Уолкотта!.. Огуречный запах и скользкая серебристая чешуя на ладонях! Легкий аромат смолистых дров от пылающего в очаге огня!.. Деревянная миска с наваристой ухой из нежной форели! Сладостный вкус семейных праздников!.. Бабушкиных пудингов и домашних пирогов с вишневой и яблочной начинкой!..
Боже! Как ей хочется домой!.. Но у нее больше нет дома! Там, в маленьком садовом домике на обрыве над руслом Колорадо теперь живут другие люди! Значит, это было лишь временное пристанище?.. Или же все-таки существовал дом, в котором можно было укрыться от дождя, снега, детских обид и превратностей жизни? Там с ней рядом всегда была бабушка! И иногда — отец!.. С Оливией всегда и всюду было ощущение теплого плеча рядом! Любви и признательности! Бабушкиной груди, на которой в любой момент можно выплакать обиды и глупые детские огорчения!..
— Оливер! Олив! Олли!..
Показалось или кто-то зовет на самом деле?
— Олив! Отзовись! Ты где?..
— Где?.. Где?.. де?.. — многократно повторило эхо в глубоком каньоне.
В индейской деревне ей тоже было когда-то тепло и уютно среди многочисленных родственников. Она играла роль учительницы, еле-еле научившись складывать из букв слова! Вместе с Рони придумывала сказки о Черном Ягуаре, благородном и верном!..
Свое первое горе Оливия не вспоминала. Не могла помнить, как случилось, что в ее маленьком мирке одно место осталось навсегда пустующим! Это произошло, когда умерла ее любимая, самая лучшая, самая любимая мамочка Эстер… Но ей кажется, что на губах навсегда сохранились запах и сладостный вкус материнского молока. Печальный и угасающий в пространстве звук материнского голоса иногда настигает ее среди обычных каждодневных забот и в ночной тишине. Он слышится ей в шелесте ветра, в лепете стайки речных ласточек, в ночном звоне серебристых звезд!..
Девушка собиралась откликнуться, узнав искаженный эхом голос Рони Уолкотта, своего двоюродного брата. Но тут же замерла, услышав еще один голос:
— Оливер! Вернись немедленно!.. Этот мальчишка допрыгается! Я отвечаю за тебя перед людьми, Оливер!.. — полный ярости голос Берни Дугласа! Опекуна! И эхо, глупое эхо снова и снова передразнивает его:
— Медленно!.. Медленно!.. нно!.. Прыгается! Прыгается!.. рыгается!..
Оливия не привыкла, чтобы ей приказывали! Раньше приказывала только она!.. Бабушка и бездетные проститутки выполняли все ее требования и баловали. Потом, став старше, она самостоятельно избавилась от дурной привычки повелевать старшими. Но до сих пор терпеть не могла, когда кто-то пытался приказывать ей, помыкать ее волей по собственному усмотрению!
— Ты слишком требователен к мальчику! — недовольный голос Рони Уолкотта. — Даже индейских юношей приучают к такому, что ему довелось увидеть сегодня, не сразу! Скорее всего, малыш потрясен жестоким отношением к лошадям!
Рони злится на Дугласа, потому что заботится о ней!.. Сердце наполняется благодарностью к двоюродному брату. Рони! Дорогой, добрый Рони Уолкотт! Родной Черный Ягуар с золотисто-зеленоватыми хищными глазами. Только Оливия здесь знает, какое доброе и отзывчивое сердце у Ягуара Рони Уолкотта!
— Что-то ты, Уолкотт, слишком заботишься о мальчишке?! О красавчике Оливере! Он тебе нравится, да?
— Поостерегись распускать свой грубый язык, патрон Берни Дуглас! Твои подлые предположения позорны! Малыш не виноват в том, что в твоей жизни не все сложилось так, как хотелось бы тебе! Будь помягче с людьми, и они ответят тебе любовью и признательностью!
— О, какие мы нежные и ранимые! Ты же индеец, Рони! Охотник! Не знаешь разве, что жизнь сурова и требовательна?!
— Пытаешься оправдать собственную ожесточенность жизненной необходимостью?! И думаешь, что прав?! Да нет, скорее — веришь, что прав только ты! Ты один!
— Прекратите! Не ссорьтесь! — Оливия выходит из-под каменного карниза. Она устала! Устала от неоправданной ожесточенности этого человека!.. Усталость вопиет о себе во всем облике поникшего от невзгод существа. — Отстаньте от меня! Не ссорьтесь!
— …тесь!…тесь! — снова вторит эхо.
— Я здесь! — тихо говорит Оливия, поднявшись на обрыв.
— Ты, верно, решил сегодня утопиться от сострадания к несчастным лошадкам, Оливер?! — насмешливо вопит Берни Дуглас. Однако в голосе его слышится неподдельное облегчение. Этот чувствительный, нежный, ранимый и такой строптивый подросток жив!
— Уходи, Берни Дуглас! Пока ты здесь, я не пойду домой! — Оливия стоит на самом краю обрыва, готовая ступить всего только один шаг. Один шажок назад, и она полетит на каменные плиты речного ложа. — Уходи, Коновал! И не попадайся мне на глаза! Хотя бы сегодня! Прошу тебя! Пожалуйста!
Они стоят напротив друг друга, словно два непримиримых врага. Ненависть плещется во взгляде Оливера Гибсона! Непонимание и ярость вскипает во взгляде Бернарда Дугласа!
— Твоя бабушка назначила меня твоим опекуном, Оливер!
— Я предпочел бы оказаться под опекой Рональда Уолкотта! Он человечнее тебя в сто раз! Я тебя ненавижу все больше и больше, мистер Дуглас! Сэр Ледяное Сердце!
— Я не оставлю тебя с ним наедине! Я за тебя отвечаю, Олив!
Берни делает короткий шажок навстречу. Оливия переставляет ногу назад. Теперь ступня правой ноги висит над обрывом, опираясь лишь на пальцы. Маленький камешек отрывается от края обрыва и долго летит вниз, постукивая по выступам. Потом с легким всплеском уходит в воду.
— Хорошо, хорошо! — Берни пятится, вновь уступая ей. — Я уйду! Уже ушел! Возвращаюсь домой! — голос Дугласа отдаляется. Молодой человек уходит по тропинке в сторону ранчо.
— Когда-нибудь я его убью! — Оливия обнимает Рони, прижимается к нему, кладет голову на плечо. — Рони! Рони, я хочу домой! К бабушке! К отцу!
— Но ты же знаешь, что бабушки нет! Она умерла! К ней уехать невозможно, Олли… Невозможно! Ты так убиваешься, что, наверное, ее душа на Небесах истекает кровью от сострадания!.. Оливия! Сестренка моя! — Рони гладит ее по курчавым волосам. — Ты и впрямь пропахла дымом кузницы и ужасом мустангов, приручаемых человеком!
— Рони, ты ведь понимаешь — о чем я! Почему же он такой тупой и недогадливый?! Почему такой жестокий?.. Им ведь больно, когда приколачивают подковы?! Да? Потому они и рыдают, точно брошенные дети! — Оливия отстраняется и вопросительно заглядывает индейцу в лицо.
— Им больно, когда их клеймят! Но когда приколачивают подковы, то не больно! Их просто пугает запах горелого рога и раскаленного железа! Огонь в горне! Шуршание мехов! Скрип рычагов!.. Лошади, единственные животные, прирученные человеком, панически пугаются открытого огня! Даже глупые курицы и те не так страшатся пламени! — охотник говорит уверенным, успокаивающим тоном.
— Откуда ты это знаешь, Рони?! — Оливия тяжело вздыхает, шмыргая носом. — Откуда?
— Тебе бывает больно, когда ты остригаешь себе ногти? — индеец берет в руку ее ладошки. — Или когда укорачиваешь волосы? Ну, вот! Совсем не больно, так? — двоюродный брат вытирает шершавой ладонью слезы со щек Оливии.
— Правда?! — на душе мгновенно становится спокойнее. — Ты не врешь, Рони? — она щурится, вглядываясь в лицо брата, освещенное красноватым светом луны.
Ночное светило всходит над горами, поднимается огромным багровым диском. Спустя час-полтора луна достигнет зенита, станет маленькой и серебристой. И на земле все будет сиять серебром, словно выкованное искусными руками ювелира.
"Странное наследство" отзывы
Отзывы читателей о книге "Странное наследство". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Странное наследство" друзьям в соцсетях.