Джина Уилкинс - Странная парочка

Он предугадывал это ощущение. Знал с того самого момента, когда, подняв глаза от ее заявления, увидел ее сидящей напротив с испуганными от предчувствия отказа глазами и упрямо выпяченным подбородком. Шесть месяцев он убеждал себя, что этого не может быть, находя тому множество разумных причин. Шесть месяцев он пытался заинтересоваться другими женщинами, лишь убеждаясь каждый раз, что все его мысли заняты Анжеликой. Шесть долгих изнурительных месяцев он хотел ее, хоть и твердил себе, что этого никогда не может быть.

И вот она в его объятиях, теплая, желанная, желающая. Отдающаяся ему. Восторг горячо залил тело и разбудил чресла. Этой ночью она будет принадлежать ему. Этой ночью он перестанет мучить себя мечтами, перестанет сходить с ума, гадая, окажется ли их слияние таким восхитительным, как предвкушалось. Этой ночью он узнает все. Может быть – может оказаться, – что завтра он отпустит ее, удовлетворившись этой ночью. Может быть, ночь с ней освободит его от наваждения.

Его рот жадно опустился от влажных трепещущих губ к шее и ниже. Она согласно бормотала, теснее прижимаясь к нему и запрокидывая голову.

– Рис, – хрипло шептала она. – О, Рис…

Рука легла на ее грудь. Упругий бугорок весь умещался в ладони. Под тонкими кружевами округлился ждущий его губ сосок. Девушка выгнулась, доверчиво подставляя себя ему.

Доверчиво.

Он еще колебался, потом застонал и откатился.

– Черт!

С негодующим стоном Анджи снова потянулась к нему.

– Рис, Рис, пожалуйста.

Не проси меня так, Анжелика. Он спрыгнул с кровати, будто простыни охватило пламя. Что было бы неудивительно после того, что на этих простынях произошло.

– Спи, – грубо приказал он. – Ты не хочешь этого.

– Но…

– Спи, и все, – повторил он, идя к двери на непослушных ногах. – Увидимся утром.

Он не оглядывался, чтобы убедиться, последовала ли она его совету. Он просто прошел к двери, а потом спустился по лестнице с таким желанием напиться, какого не испытывал никогда в жизни. Это плохая замена Анжелике, но лучшее, что у него есть сейчас. «Провались оно, это благородство!» – яростно произнес про себя Рис, расплескивая водку по столу вокруг стакана.

– О Господи. – Анжелика села на кровати, обеими руками держась за раскалывающуюся голову и стараясь подавить тошноту. Она чувствовала, что умирает, и хотела лишь, чтобы это произошло поскорее.

Когда волна боли, вызванная переменой положения, спала, она робко опустила руки и приоткрыла опушенные ресницами щелочки глаз. И тут глаза ее в ужасе распахнулись. Это не ее спальня. Но она знает эту комнату. Застонав так громко, что голову снова пронзила боль, она закрыла лицо ладонями, уверенная, что сейчас ее точно вырвет.

Она в одном белье лежала в постели Риса Вейкфилда.

Вот они, фруктовые напитки. Эти проклятые, изумительно вкусные, освежающие густые фруктовые напитки. Какая же она идиотка! Доверчивая идиотка.

Злость на себя вскоре нашла более приемлемый выход. Инженеры. Как они смели устроить с ней такое, обмануть ее, развлечься за ее счет? Но что толку злиться на тех, кого нет под рукой! Ей нужно было поорать на кого-то, кто послужил бы немедленной мишенью для клокочущей ярости. На Риса Вейкфилда, например.

Смутные воспоминания о жарких, жадных поцелуях мучительно всплывали в памяти, пока она торопливо натягивала платье, которое обнаружила аккуратно сложенным на стуле у кровати. Грудь округлилась, вспомнив его прикосновение. К несчастью – или к счастью? – больше Анжелика ничего не могла выудить из своей памяти. Как мог он воспользоваться ее состоянием? И главное, почему она не может вспомнить, как все было?

Она скажет ему все, что думает о человеке, который способен воспользоваться беспомощностью женщины – тем более зная, почему она так избегает спиртного. Она скажет все, что думает, даже если это будет означать потерю работы. Сейчас спустится вниз и…

Она остановилась на верхней площадке лестницы, когда взгляд в открытую дверь комнаты напротив заставил ее убедиться, что сейчас едва не была сделана еще худшая ошибка, чем та, которую она допустила, доверившись инженерам.

Спальня напротив спальни Риса была обставлена еще более скудно – только кровать и шкаф. Растянувшись вниз лицом поверх коричневого покрывала, на кровати спал Рис, не снявший с себя ничего, кроме туфель. Даже в нынешнем своем состоянии Анджи поняла, что он не воспользовался ее беспомощностью.

«Рис, Рис, пожалуйста». Воспоминание о собственном хриплом голосе, вымаливающем поцелуи – и большее, – заставило ее содрогнуться. Прижав ладони к пылающим щекам, она поняла, что сама набросилась на него вчера, а он оттолкнул. Не обвинять, а благодарить Риса она должна. Что почему-то оказалось еще более обидным.

Стараясь не разбудить его, она вернулась в спальню и пошла за аспирином, который, как ей уже было известно, находился в аптечке, в ванной. Запив две таблетки водой из бумажного стаканчика, она прополоскала рот, пригладила, как могла, ладонями растрепанные волосы и открыла дверь, собираясь вызвать такси. Она надеялась сбежать, пока Рис не проснулся, не беспокоясь о том, что такое бегство мало похоже на благодарность.

Не успела она сделать два шага по комнате, как в дверях появился Рис.

– Доброе утро, Анжелика.

Никто еще не умирал от похмелья или от смущения, напомнила себе Анджи, отвечая со всем возможным достоинством:

– Доброе утро, Рис. Он присмотрелся.

– Не буду спрашивать, как ты себя чувствуешь, это вполне очевидно.

– Выходит, я выгляжу хуже, чем предполагала, – отозвалась она, пытаясь изобразить легкомыслие.

– Выглядишь ты неплохо, – успокоил он. – Бледная немножко.

– Вот не знала, что ты можешь быть таким дипломатом. – Она облизнула губы и отвернулась, поджимая пальцы босых ног на ковре. – Ты не знаешь, где мои туфли?

– Под кроватью. Я боялся, что ночью ты встанешь и споткнешься о них.

– Ой… гм… спасибо. – Сознавая, что краска залила ее бледное лицо, Анджи попыталась нагнуться.

Рис хихикнул и протянул руку, чтобы остановить ее. Мягко взяв ее за плечо, он проворковал:

– Я достану. Вряд ли твоя голова вынесет такое упражнение.

Она с благодарностью приняла помощь. Если бы и хватило сил нагнуться, то уж выпрямиться самостоятельно она бы точно не смогла. Украдкой потирая пальцами висок, она думала: «Когда же удастся сбежать?»

– От головы что-нибудь приняла? – спросил Рис, когда она сунула ноги в удобные лодочки.

– Да, я взяла две таблетки аспирина из твоей аптечки.

– Скоро начнет действовать. И еще надо поесть – сразу станет легче.

У нее все перевернулось в желудке.

– Я не хочу есть.

– Еще как хочешь! Просто не знаешь об этом. – Взяв ее за руку, Рис потянул к двери. – Я приготовлю завтрак.

– Правда, Рис. Я сейчас и крошки не проглочу.

– Когда ты последний раз ела?

– Я… гм… – Она попыталась вспомнить. – Вчера я завтракала. Половинка плюшки и стакан апельсинового сока.

Он недовольно фыркнул.

– Неудивительно, что тебя так свалила эта выпивка. Какого черта ты не поела ленч?

– В полдень я готовила все к твоему возвращению в офис, а потом мы вместе работали без перерыва на обед, – защищалась она. – А ты когда последний раз ел?

Он остановился у подножия лестницы и задумался.

– За завтраком, – неохотно признался он. – Но завтрак был солиднее твоего.

– Ну, тогда другое дело, – саркастически протянула она.

Он улыбнулся, потом тихо рассмеялся и потряс головой.

– Ну мы и парочка! Давай, мисс Бостон, ползи в ванную, а я приготовлю завтрак. Обещаю, что тебя не вывернет и от моей стряпни, и от твоего похмелья. Верь мне.

Верить ему? Могла ли она не верить ему после прошлой ночи? Он спас ее от унижения, а потом не послушался, когда она умоляла взять ее. Она говорила себе, что не имеет значения, почему он ее не послушался, но какая-то крошечная женская частичка ее надеялась, что он хотел быть благородным. И ей очень не хотелось думать, что он вовсе не испытывал искушения.

Она чуть не застонала от отчаяния, поймав себя на этой мысли. Слушай, Анджи, ты долго еще собираешься строить из себя дуру из-за этого мужчины? – с отчаянием вопрошала она себя, сидя, как он велел, за кухонным столом, пока Рис рылся в холодильнике.

Он повернулся с полными руками яиц, поймал ее взгляд и улыбнулся. Она удивилась, что не замечала раньше, как его серые глаза становятся почти такими же серебряными, как и волосы, когда он улыбается. И еще она подумала, сопротивлялся бы он, если бы она, отбросив осторожность и силу воли, кинулась к нему прямо сейчас, на кухне?

Прижав пальцы к вискам, она сказала себе, что это с похмелья у нее такие мысли. А потом постаралась поверить в это.

Рис оказался прав. Анджи не стошнило от еды. Опасения были только после первых кусков. Потом дело пошло лучше настолько, что она почти получала удовольствие от завтрака, приготовленного Рисом под ее заинтересованным взглядом.

– Лучше? – спросил он, когда Анджи справилась с половиной яичницы.

– Да, спасибо. Только по-прежнему чувствую себя круглой идиоткой после вчерашнего вечера, – призналась она, избегая его взгляда. – Я не напивалась так со времен колледжа.

– Может быть, тебе станет легче, если я скажу, что та троица вряд ли еще когда-нибудь позволит себе подобную шуточку.

Она быстро взглянула на него. – Ты не… выгнал их? Его лицо оставалось непроницаемым.

– А ты бы хотела?

– Я… – Она была страшно зла на инженеров, но не настолько, чтобы желать им лишения работы. – Нет, конечно, нет.

Он кивнул, будто одобряя ее решение.

– Не выгнал. Но сказал, что думаю по поводу их поступка, и проинформировал, что ожидаю от своего персонала зрелого и профессионального поведения во всем, что связано с корпорацией, идет ли речь о делах или общественных мероприятиях. Думаю, они меня поняли.