Пауза.

– Ты слышишь? Мы нашли ее! Алло?

– Риту? – едва слышно отозвался Крюков.

– Да! Да! Да! – ликующе завопила Иванка. – Она очень слаба… Но она жива! Алло?

– Вы… где?

– Подъезжаем к Дольску. А ты где?

– И я скоро буду… – глухо отозвался Крюков.

– Что говорит? – спросил Дмитрий, когда Иванка нажала на кнопку отбоя.

– Говорит, что тоже скоро будет. Рита, Рита, как ты там?

Девушка не отозвалась, только плаксиво, капризно застонала.

– Вот и в моих видениях она точно так же хныкала, – вдруг задумчиво произнес Гагарин.

Минут через десять они были уже в приемной городской больницы. Сонный, хмурый дежурный врач принялся осматривать Риту, слушал ее сердце.

Уколы, капельница…

– Обезвоживание и истощение. Но ничего, жить будет, – озвучил свой прогноз врач. – А где отец-то? Вот радость-то ему…

Все в маленьком городке, разумеется, уже знали об исчезновении Риты.

И в этот момент, словно услышав слова доктора, в приемный покой ворвался Крюков со своей свитой.

Молча бросился к кровати, на которой лежала Рита, упал на колени. Девушка открыла глаза, облизнула пересохшие, потрескавшиеся губы и прошептала с трудом:

– Па-па?..

«Двое из ларца», Славик и Петрик, стоявшие в дверях приемного покоя, подозрительно зашмыгали носами. У Иванки тоже брызнули из глаз слезы.

– Все, пойдем отсюда, – с отвращением произнес Гагарин и потянул Иванку за рукав. – Дальше без нас разберутся…

* * *

…Иванка открыла глаза, повернула голову и обнаружила, что Дмитрия рядом нет. В первый момент ее это расстроило («Ты где? Куда ты убежал от меня?»), но потом она вспомнила о тех событиях, что произошли накануне, и все лишние мысли мигом улетели куда-то.

Она обняла подушку, на которой спал Дмитрий, легла на нее щекой… Подушка едва заметно пахла им, его одеколоном – этот аромат и утешал, и дарил покой.

«Люблю. Как же я люблю…» Иванка блаженно улыбнулась и снова уткнулась лицом в подушку. Очень давно она не испытывала такого счастья. «Словно никогда и не любила раньше. А может, и правда не любила никого, даже Егора… – возразила она самой себе. – Как-то все неискренне было раньше, надуманно все. Как будто не со мной было, а с кем-то другим. А сейчас все по-настоящему. Сейчас – жизнь, настоящая, живая жизнь…»

И Риту нашли, и с Алисой-то все в порядке оказалось…

Зазвонил сотовый.

– Алло!

– Привет…

– Рита! – обрадовалась Иванка. – Ты как?

– Уже лучше, – голос у Риты был еще слабым, с болезненной хрипотцой. – Я тебе хочу сказать спасибо.

– Мне? Я-то при чем… – засмеялась Иванка. – Это Гагарину спасибо скажи.

– И ему спасибо огромное, конечно. И от меня, и от папы. В первую очередь ему, да. Но ты… Ты придешь ко мне?

– Приду сегодня. Обязательно.

– Только не в больницу! Папка меня хочет домой перевезти. Я сейчас еще тут, но через полчасика он обещал меня забрать. Иванка…

– Да, Рита?

– Я вот все думала, когда была там. Я думала, думала… И я вдруг поняла. – Рита замолчала.

– Чего ты поняла? – с улыбкой спросила Иванка.

– Я не знаю, как это выразить, какими словами… Но, в общем, если бог дал мне шанс… – Она опять замолчала.

– Рита, я все понимаю. Успокойся. Я приду, и мы поговорим. А сейчас отдыхай.

– Погоди, я должна это сказать. Если мне дали шанс, то я уже не могу, как раньше… Да?

– Наверное, – тихо согласилась Иванка.

– Я хочу сделать что-то хорошее и полезное. Нет, не так. Я должна! – Рита мучительно пыталась подобрать слова. – Хотя «должна» – это тоже неправильно, как будто меня заставляют, а я не хочу… А я хочу! В общем, ладно, пусть будет так: я хочу и должна что-то сделать хорошее. Правда, пока не знаю, что именно… Понимаешь?

– Да, – сказала Иванка. – Но мы еще поговорим об этом потом. Сейчас отдыхай. Как папа?

– Хорошо. Хорошо. Я его ужасно люблю, знаешь?

– Знаю. Я приду к тебе. Ну все, пока.

– Пока. Чмоки-чмоки!

– Целую. До встречи. – Иванка нажала на кнопку отбоя.

Посидела немного, улыбаясь и качая головой, потом вскочила.

…Ибрагим стоял у плиты, в фартуке, и сосредоточенно мешал чего-то в кастрюле, из которой валил пар.

– Доброе утро, Ибрагим.

– О… Доброе утро, Ивановна. Чего так рано встала? Дмитрий сказал тебя не будить. Вот, кашу варю. Кормить тебя надо, больно худая, – озабоченно произнес тот.

– А сам где? – спросила Иванка, имея в виду Гагарина.

– Ворота чинить надо. Так ведь и не чинили их. Замок надо купить, еще там чего надо купить по хозяйству… Уехал, за тобой велел смотреть. Думал, до того, как ты проснешься, обернуться успеет.

– Понятно, – сказала Иванка и села за стол. – Если тебе надо помочь, ты скажи.

– Пока не надо. – Ибрагим сосредоточенно мешал в кастрюле. – Дмитрий вчера опять великое дело сделал, а?

– Да, нашел Риту Крюкову. Это какое-то чудо.

– Я вот его не понимаю – такой Дмитрий великий человек, а от дара своего отказаться хочет! Сюда уехал, от людей прячется… Говорит: «Ибрагим, гони всех, никого видеть не хочу». Разве не странно?

– Не знаю, – честно ответила Иванка.

– Больше уже никто не придет. Все уехали… – продолжил Ибрагим. – Сегодня утром выходит и говорит мне: «Новая жизнь началась у меня, Ибрагим». Ну, раз у него новая жизнь, так и у меня новая жизнь будет. У него ты есть. А я к дочке поеду…

– Ибрагим! – закричала Иванка и даже вскочила от возмущения. – Ты с ума сошел! Ты думаешь, ты нам мешать будешь? О господи… Глупости какие! Да я тебя первая не пущу…

Ее реакция, кажется, рассмешила Ибрагима. Он положил ей руку на плечо, заставил сесть:

– Не надо кричать, не надо шуметь, Ивановна. Ты хорошая женщина, добрая. – Ибрагим выключил конфорку, сел напротив Иванки и продолжил, глядя ей прямо в глаза: – Я знаю, никто меня не выгоняет. Дело в другом. Дмитрий – умный человек, он мне всегда говорил: «Ибрагим, слушай себя. Ибрагим, всегда слушай себя!..» И я всегда себя слушал. И вот сегодня я проснулся, послушал себя и понял, что пора.

– В каком смысле – «пора»?

– Домой пора ехать! – Его морщинистое, обветренное лицо расплылось в улыбке, сверкнули золотые зубы. – Я как будто ношу какую скинул с плеч, знаешь, Ивановна?.. Мне хорошо. Я ведь этого часа все ждал. Хочу домой. Дочку свою хочу увидеть, внуков, зятя… У меня зять, слава Аллаху, хороший такой… все, все мои родные – хорошие. Я им помогать буду, я…

Он не договорил – раздался звонок в дверь.

– Я открою!

– Не надо, я сам. Мало ли кто! Топор возьму – лихих людей много вокруг ходит, – строго произнес Ибрагим. – А ты сиди, Ивановна, кашу ешь давай.

Иванка засмеялась, взяла ложку – не хотела обижать Ибрагима плохим аппетитом. «Милый он какой дядька… Ну и отлично, что почувствовал себя свободным! Значит, выполнил он свой обет».

Но Иванка не успела попробовать кашу – с улицы донеслись резкие голоса. Кажется, Ибрагим на кого-то кричал. Потом этот странный звук, такой знакомый, страшный… И – тишина. Иванка выбежала из кухни, в прихожей сорвала с вешалки свою куртку и побежала к выходу, на ходу натягивая куртку на себя…

– Ибрагим! Ибрагим, что слу… – Она пулей выскочила на крыльцо, но не договорила.

На белом, белом, белом снегу кто-то рассыпал красные ягоды. «Что за ягоды?» – растерянно подумала Иванка. В нескольких метрах от крыльца валялся топор Ибрагима. Иванка повернула голову и увидела самого Ибрагима, лежащего на снегу. Это были не ягоды. Брызги алой крови окрасили снег…

– Что это такое? – прошептала Иванка. Не слыша собственного голоса, почти не соображая (точно сама в загадочном Зазеркалье вдруг очутилась!), девушка сбежала со ступеней, упала на колени в снег. Попыталась приподнять голову Ибрагима… Потом увидела его строгое лицо, нахмуренные брови. И пульсирующий фонтанчик крови из груди. Потом – раз! – фонтанчик резко перестал бить, затих.

Брови у Ибрагима расправились, лицо стало спокойным, отрешенным.

И только тогда Иванка вспомнила, откуда она помнит тот звук. Она его уже слышала – около месяца назад, когда Крюков стрелял в воздух, отпугивая волка.

Иванка повернула голову и увидела Эмиля. То есть там, у ворот, толпились еще какие-то люди, но она увидела только Эмиля. Он стоял впереди всех, чуть расставив ноги и засунув руки в карманы брюк. В своем неизменном длинном черном пальто. Кто стрелял в Ибрагима, он или не он? Впрочем, уже не важно… В любом случае приказ отдавал он.

Иванка осторожно опустила голову Ибрагима. Встала с коленей, отряхнула с них снег машинально. Она стояла и завороженно смотрела на Эмиля, как тот, слегка пружиня, идет ей навстречу и напевает.

– Я встретил девушку, полумесяцем бровь… Ах, эта девушка меня с ума свела, разбила сердце мне, покой взяла! Эй, девушка, идем со мной? – Эмиль подошел совсем близко и протянул Иванке руку.

От Эмиля тонко и сладко пахло абрикосом. Наверное, это была очень хорошая туалетная вода, дорогая, но Иванку замутило от этого запаха. Она поморщилась и спрятала руки за спину.

– Что ты, милая? – ласково, удивленно спросил Эмиль. – Я тебе совсем не нравлюсь? Чем же я плох, скажи?..

…Он был совсем не плох, если честно сказать. Невысокий, ладный, стройный – не чета своему ровеснику Володе Крюкову. Скорее всего, Эмиль пользовался бешеной популярностью у женщин: гладкое, хорошо выбритое, смуглое лицо, длинные черные волосы, зачесанные назад и точно приклеенные к затылку. Наверное, результат применения средства для укладки… Южная, броская мужская красота. Похож на испанца или итальянца. «Мучас грасиас. Десперадос. Бесаме. Арриведерчи. Баста, баста», – вдруг пронеслись, точно ветер, в голове Иванки какие-то слова, бессмысленные и бесполезные.

– Зачем? – с трудом выговорила девушка, глядя теперь уже на Ибрагима.

– А затем, что нечего было топором махать. Затем, что надо пристрелить пса, который не пускает тебя в дом! – легко произнес-пропел Эмиль.