Перебирая бумаги, Луиза вздохнула и, наконец, осознала, что делала — искала завещание. Она окончательно спятила и расстроилась из-за пустяка. Конечно, Далтон позаботится о ней. Луиза знала его и верила, что он любит ее всем сердцем, а Розалиндой называл ее из-за всех этих лекарств и боли. Подумав о своей семье, Луиза взяла телефон и позвонила жене Тода. Тэмми была хорошей девушкой, очень любящей и преданной Тоду.

— Привет, миссис Райдел, — проговорила Луиза. — Миссис Тод Райдел.

— Привет, тетя Луиза, — проговорила Тэмми, смеясь от напускной формальности. Она спросила о Далтоне, и они некоторое время поговорили о его состоянии и лечении.

— Слушай, твой сильный и красивый муж сказал мне, что твоя сестра занимается уходом за больными, и я думаю о том, чтобы нанять ее.

— Она молодец, — ответила Тэмми. — Она хочет работать и как раз ищет место.

— Которая из сестер? — спросила Луиза, стараясь сразу разобраться, что к чему. — С детьми или без детей?

— У них у обеих дети, — проговорила Тэмми слегка расстроенным голосом.

Тэмми сказала, что ее сестру зовут Элма Джексон. У нее неработающий муж и двое сыновей. Она работала в больницах, частных лечебницах и ухаживала за больными на дому, где-то на севере. Луиза поблагодарила свою двоюродную племянницу и тут же набрала номер Элмы. Голос на автоответчике был обычным, но понравился Луизе, и она оставила сообщение.

Затем она позвонила своей дочери: от сумасшедшего рева всех этих коров ей захотелось поговорить с собственной дочерью. Луиза долго слушала на том конце трубки длинные гудки. У этой девчонки целая жизнь и еще половина, подумала она, покачав головой. Прямо как у мамы. Да, у нее явно со своим ребенком проблема с большой буквы. Положив трубку, Луиза огляделась. Дом без Далтона казался странным.

Как будто он до сих пор принадлежал Розалинде.

* * *

«Дети убегают все время, каждый день». Так сказала Дейзи детектив Лароза и так отвечали ей в каждом отделении полиции, куда бы она ни позвонила. Разглядывая карту Соединенных Штатов, Дейзи пыталась вычислить путь своей дочери. Она нарисовала линию из города в Айове, где Сейдж сошла с поезда, до ранчо. Выбирая подряд по одному городу рядом с этой линией, Дейзи звонила в справочную и брала телефоны местных отделений полиции. В некоторых отделениях была получена ориентировка на Сейдж, но большинство полицейских участков ничего не получили. И никто не видел ее.

Дейзи никак не могла выкинуть отчаянный рев животных из головы и обзванивала отделение за отделением. Была уже ночь, и во многих участках телефон не отвечал, в остальных ответы звучали стандартно. Все говорили ей: «Нет, мы не видели вашу дочь. Дети всегда убегают из дома».

За окном стояла тихая ночь. Грузовики уехали, забрав телят навсегда; коровы теснились в загоне, и их громкий горестный рев затих. Дейзи чувствовала себя полностью опустошенной, будто плакала днями и ночами. Снег пошел снова, стало холоднее, и жесткие снежные хлопья зашуршали по оконному стеклу. Дейзи сморщилась от боли, подумав о том, как Сейдж идет в такую погоду.

Она позвонила в очередной полицейский участок — диспетчер был краток и груб. Дейзи позвонила в следующий, но повесила трубку, когда услышала запись: «Из-за плохих погодных условий все линии временно не работают».

Содрогнувшись, она вернулась к столу, где работала. Перед ней лежали когти волка. Дейзи почти закончила резьбу; лица мужчины и женщины уже можно было рассмотреть.

Вой начался снова. Неужели это она спровоцировала его? Дейзи чувствовала силу в своей работе, и если она способна приносить любовь без всякого намерения, то, возможно, могла призвать волков с ближайших гор. Дейзи волновалась за коров, которые совершенно были сбиты с толку потерей своих детей и теперь не в состоянии позаботиться о себе. Она хотела, чтобы у нее была сила отгонять хищников, вместо того чтобы привлекать их.

Когда раздался стук в дверь, Дейзи от неожиданности едва не свалилась со стула. Пламя свечей дрогнуло, когда она прошла по комнате. Идя к двери, подумала, что это могут быть новости о Сейдж, и побежала открывать.

Распахнув дверь, она ахнула: на пороге стоял Джеймс и отряхивал снег с обуви. В глазах Дейзи заблестели слезы. Джеймс смотрел сурово и не улыбался.

— Что ты тут делаешь? — проговорила Дейзи.

— Это я хочу у тебя спросить, — ответил он. — Могу я войти?

Дейзи отошла в сторону, обхватила себя руками и стояла, глядя в пол, на ноги Джеймса, его ботинки, один из которых был покрыт грязью. Она вспомнила, что, когда он подъехал к ней в загоне, на нем был всего один ботинок. Она не засмеялась тогда, не засмеялась и сейчас.

— Какого черта ты делаешь? — произнес Джеймс.

— Сейчас? — спросила Дейзи. — Обзваниваю полицейские участки. — Она показала ему карту и провела пальцем по нарисованной линии, назвав города, в которые уже позвонила. Даже если они и не видели Сейдж, то ее звонок заставит их быть настороже.

— Ты можешь сделать это из своего дома, — проговорил Джеймс, перебив ее.

— Что?

— Ты можешь позвонить в каждый захолустный полицейский участок с востока, из своего собственного дома. Езжай домой, Дейзи.

Дейзи обхватила себя еще крепче и посмотрела на Джеймса. По его лицу пролегли глубокие и резкие морщинки. Джеймс стиснул зубы, и Дейзи подумала, что он сейчас похож на грозную каменную статую: скулы угловатые, глаза провалились и от этого казались совсем темными. Что стало с их цветом, подумала сокрушенно Дейзи. Эти глаза были карие, красновато-коричневые, цвета куста полыни в лучах октябрьского солнца. Дейзи моргнула и хотела отвести взгляд, но Джеймс схватил ее за руку.

— Тебе здесь не место, — произнес он.

— Я должна здесь быть, — Дейзи попыталась высвободиться.

— Я слышал тебя сегодня. Все тебя слышали.

— Как я плакала? Ну и что?

— Это ранчо, Дейзи, а не зоопарк, не то место, куда берут детей, чтобы они погладили теленка или поиграли с птичками. Поняла? Господи, так никогда не было и не будет. Ты всегда хотела, чтобы это место было бы чем-то другим, чем оно никогда не являлось.

Дейзи покачала головой:

— Ты не понимаешь, о чем говоришь.

— О телятах, — ответил Джеймс, — которых отправили сегодня на бойню. Ты слышала, как ревели их матери.

— И ты тоже, — проговорила Дейзи.

Джеймс с шумом выдохнул. Он начал мерить шагами маленькую комнату. Дейзи было невыносимо видеть его здесь, где они впервые занялись любовью. Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула, не в силах отвести глаза от Джеймса.

— Все к черту, Дейзи, — произнес Джеймс. — Отправляйся домой.

— Я жду Сейдж.

В очаге с шипением треснуло полено, и Джеймс посмотрел на огонь. Он покачал головой, хотел что-то сказать, но потом передумал.

— Я не хочу показаться грубым, — наконец заговорил он, — но тебе здесь не место.

— Сейдж едет сюда, и я буду ее ждать.

— Здесь творится какая-то чертовщина, — произнес Джеймс. — Ты не поверишь, ты не сможешь этого принять, и я думаю, что тебе даже не стоит и пытаться. Что хорошего ты получила от того, что слушала плач этих коров?

Дейзи чувствовала, что с ней что-то происходит. Иногда, когда она садилась за работу и проводила руками над костями, то ощущала, как дух этого создания входил в кончики ее пальцев. Дейзи с готовностью принимала его, открывая свое сердце, и призрак любви, которую когда-то испытывало это существо, наполнял ее. Подобное происходило с ней и сейчас. Не отрывая глаз от Джеймса, слушая его раздраженную речь, Дейзи почувствовала, как камень внутри нее разрушился, превратился в пыль.

— Что хорошего я получила? — спросила она.

Джеймса удивила мягкость ее голоса, и он посмотрел на нее. Он стер воображаемую пыль со щеки и из уголков глаз. Его взгляд был горьким, но на какую-то долю секунды показался отчаянным, будто у Джеймса внутри пришли в движение весы с его чувствами на чашах, или в его душе шла борьба между жизнью и смертью.

— Ты посылаешь этих детенышей на смерть, — произнесла Дейзи. — И это ранит твою душу, Джеймс. Только не надо мне рассказывать о том, что это твоя работа.

— Я скотовод, — ответил он. — Это большая часть того, чем я занимаюсь.

— Нет, — проговорила Дейзи с трудом. — Большая часть того, чем ты занимаешься, это измерять телятам температуру, когда они болеют, кормить их из бутылочек, когда умирают их матери; ехать за ними по тонкому льду, когда ты думаешь, что они могут провалиться, и отдавать последнюю воду, когда приходит засуха…

— Я должен делать так, чтобы они жили, — проговорил Джеймс. — Пока они не станут достаточно взрослыми для того, чтобы умереть.

— И ты любишь их и заботишься о них.

— Это к делу не относится.

— Я так не думаю.

— А какая разница? — произнес Джеймс.

— Это разрывает тебя изнутри, — ответила Дейзи, ощутив желание погладить его по щеке. Дейзи хотела бы отвести Джеймса к целителю и посмотреть, можно ли исправить то, что сломано у него внутри. На протяжении долгого времени, еще с того момента, как пропал Джейк, она хотела сама быть этим целителем, сейчас же знала, что у нее недостаточно для этого силы.

— Со мной все нормально, — произнес Джеймс.

Дейзи покачала головой:

— Нет, совсем нет.

Джеймс смотрел на нее, но его лицо оставалось таким же суровым, будто он ненавидел ее; казалось, ничто не сможет заставить его улыбнуться, пока она не уедет. Но ведь Дейзи сама видела, как он ухаживал за Скаут, как чистил ее старую лошадь, пока она не заблестела, словно чистое золото.

— Тебе надо убираться отсюда, — произнес он. — Я привезу Сейдж к тебе домой. Ты мне не веришь?

— Верю.

— Не веришь, — проговорил он. — Ты не можешь, после того, что произошло с Джейком, думаешь, это то же самое.