— Она беременна, Бен? — задала вопрос Дейзи.

— Да.

С губ Дейзи сорвался стон. Она сжала кулаки, и ногти вонзились в ладони: она вспомнила тот квадратик голубого цвета из шкатулки Сейдж.

Бен просто подтвердил то, что она и так знала.

— Как она себя чувствует?

— Ее тошнит.

— Тогда у нее не такой уж большой срок…

— Шесть месяцев, — ответил Бен. Дейзи едва не схватилась за сердце.

— Шесть?.. — Как же она не заметила? В шесть месяцев уже ничего не скроешь… И она ни разу не увидела голый живот своей дочери за все это время?

— Ее тошнит с самого начала, — проговорил огорченно Бен. — Мне очень жаль, я не хотел причинить ей боль…

— О, Бен, — произнесла Дейзи. Она хотела бы ненавидеть этого мальчишку так, как его мать ненавидела Сейдж, но не могла: он был таким подавленным, таким расстроенным из-за того, что происходило с Сейдж, а когда рассказывал, что ее тошнит, Дейзи видела, что его действительно это волнует.

— Она хотела, чтобы я остался с ней, — проговорил он срывающимся голосом. — Я не смог: я хотел ходить в школу, а не жить на ранчо в Вайоминге.

Дейзи слушала молча.

— Моя мать не разрешила мне приходить, — продолжил он. — Она просто беснуется. Я знаю, она думает, что Сейдж должна была давно сделать аборт.

— А Сейдж сама этого хочет? — спросила Дейзи, зная, что такого не может быть. Она чувствовала себя странно, разговаривая об этом с Беном Дэвисом: Сейдж всего шестнадцать; она должна играть в футбол, выращивать тыквы, готовиться к вечеринке на Хеллоуин и думать об учебе.

Бен покачал головой:

— Она думает, что у нее будет мальчик.

«Голубая наклейка, — подумала Дейзи. — Знак».

— Я люблю ее, — проговорил Бен, и его голос снова сорвался.

Дейзи кивнула. Она верила Бену, но что он знал о любви? Он сам еще мальчик. Даже взрослые люди сдаются, не в силах устоять перед трудностями, которые возникают перед двумя любящими людьми. Дейзи радовалась тому, что ребята не поженились и не сбежали вместе. Мать и дочь смогут как-нибудь решить это вдвоем. Она сделает все, что в ее силах, чтобы позаботиться о Сейдж и ее малыше.

— Что вы собираетесь предпринять? — спросил Бен.

— Я поеду в Вайоминг, — ответила Дейзи. Пока Бен не спросил ее об этом, она была готова сказать, что останется здесь и будет ждать. Несмотря на звонок Луизы и доводы Хэтуэй, Дейзи думала, что ее дом здесь, где этот телефон. Но когда Бен сказал, что Сейдж решила обязательно добраться туда, в Вайоминг, что срок ее беременности уже шесть месяцев, а ее все еще тошнит, Дейзи мгновенно поняла, что ей надо отправляться на ранчо прямо сейчас.

— Мне очень жаль, — снова повторил Бен.

— Я знаю. — Дейзи взяла его за руку. — Рука Бена была холодной. Дейзи посмотрела в окно и увидела, что он приехал на велосипеде.

— Мама не разрешает мне пользоваться машиной, — проговорил он, проследив за ее взглядом. Полицейские сказали, что арестуют меня, но ничего не сделали. Я думаю, они мне поверили, когда я сказал, что не похищал ее.

— Я знаю, ты не виноват, Бен.

— Никто не сможет похитить Сейдж, — произнес Бен, стараясь улыбнуться. — Она замечательная, сильная и знает, чего хочет. С ней все будет хорошо, миссис Такер, правда, она не пропадет.

Дейзи убрала руку. Она посмотрела на пол, который блестел под лучами позднего октябрьского солнца. Ее взгляд блуждал по нарисованным цветам и серебряным лепесткам, которые переплетались друг с другом. Декорировать пол таким образом было идеей Дейзи. Через год после того, как они с Сейдж приехали из Вайоминга, Дейзи купила кисти и краски. Она дала Сейдж кисточку и показала, как сделать так, чтобы получались листочки полыни. Потом Дейзи наносила на них прожилки, чтобы они выглядели как настоящие. За все три или четыре дня, пока они рисовали, Сейдж ни разу не пожаловалась и не захотела бросить свою часть работы.

Дейзи думала о Джейке, о тех причинах, которые заставили ее вместе с дочерью уехать из дома Сейдж на восток. Дейзи посмотрела Бену в глаза и холодно проговорила:

— Любого можно похитить, и каждый может пропасть.

* * *

Матери и отцы. Что за прекрасный мир.

Лишь крепче обними меня, и я усну и буду спать всю ночь.

Буду спать всю ночь напролет.

Спокойной ночи, крепко лишь глаза закрой, никто тебя не тронет и не утащит прочь.

Счастливые семьи, что за шутка. Он сжал в кулаке рукоятку охотничьего ножа и лезвием легко рассек кожу. На месте пореза мгновенно выступила кровь — слизнул ее и сплюнул на землю: кровь никогда не волновала его; он привык к ней уже очень давно, ведь жил и вырос на землях рядом с ранчо. Когда разбивал коленки и бежал к маме, она была слишком занята, чтобы как-то помочь или утешить его.

Он привык сам промывать свои раны: зная, где лежала аптечка, брал из шкафчика в ванной перекись водорода, марлю и обрабатывал, даже когда ему было совсем плохо. Когда однажды наткнулся на ржавый гвоздь, встал вполоборота к зеркалу и заглядывал через плечо, стараясь самостоятельно промыть рану, а его мать спала в другой комнате. А как же отец? А кто знает, где был его отец? Кто вообще знал, где его отец?

«Бедный ягненочек», — только и сказала его мать, когда однажды увидела рваную рану, проходившую через ягодицы вниз по ноге.

«Скорее бедный бычок», — думал он теперь. Прерия была нескончаема, там паслись тысячи коров. Стада кормились на сочных лугах этих плодородных обширных земель. Но почему-то эти земли все же оказались недостаточно плодородны и обширны для других видов скота, например, для овец, ягнят.

Нож был большим и острым. Он сам затачивал его, используя старинный способ и средства: слюну, масло и точильный камень — вперед и назад, вперед и назад. Так он боролся со скукой, ведь поддерживать свое снаряжение в отличном состоянии — прекрасный способ проведения времени.

Еще он любил подслушивать: из своих потайных мест следил за ковбоями и знал все тропы, которыми они ходят, места, где любят отдыхать; иногда ковбои разговаривали, и ветер доносил их слова.

Сюда ехала девочка. Она держала путь на запад, как и поезда. В этих холмах есть золото. Здесь большие пастбища, много плодородной земли, чтобы сажать растения, деревья, из которых получают красивые и толстые бревна для строительства домов. Здесь сбываются мечты, вот почему люди всегда приезжали на Запад. Кругом одни счастливые семьи, достаточно посмотреть вокруг.

Нож был острым, дождь перестал, коровы снова жевали траву, а девочка одна ехала на Запад, Дикий Запад.

«Спокойной ночи, ягненочек».

Глава 11

Пролетая через всю страну, Дейзи наблюдала из иллюминатора, как океан и восточные города исчезают в дымке, а под самолетом простирается пустынная местность Среднего Запада. Она видела, как неспешно течет Миссисипи, блистая в лучах солнца, как вздымаются Скалистые горы и простираются необъятные равнины.

Дейзи смотрела вниз и чувствовала комок в горле. Она и Сейдж сейчас направлялись в одно и то же место. Неужели они не возвращались туда на протяжении двенадцати лет? «Пусть с ней только все будет в порядке», — шептала Дейзи, упершись лбом в стекло иллюминатора.

Она чувствовала, будто ее грудь что-то сдавливает изнутри, и все время держала руку на сердце. Дейзи думала о том, как Сейдж сейчас едет на велосипеде и смотрит вверх, на пролетающий над ее головой самолет, следя за белым следом, который он оставил в небе до самого Вайоминга.

Луиза предложила встретить ее в аэропорту Ривертон, но Дейзи отказалась. Она не хотела ни от кого зависеть и решила взять машину напрокат. Когда самолет заходил на посадку, Дейзи показалось, что небо зацепилось за горы и повисло на них. Земля была красной, с оттенком ржавчины, багряной, как кровь, такого же яркого цвета, как закаты на востоке. Любой человек, хоть отдаленно понимающий в красоте, был бы поражен таким пейзажем. От переполнявшего ее восхищения и красоты Дейзи закрыла глаза. В ее душе пробудилась та часть, что долгое время дремала.

«Боже мой, какой простор», — подумала она. Дейзи смотрела по сторонам на безбрежное небо, которое, начинаясь от маленького домика, где они жили первое время, простиралось в бесконечность, и верила, что Джеймс нашел самый центр небес.

— Здесь есть место для всех, — сказала ему Дейзи одной холодной ночью, когда небо было особенно глубоким и потрясающим, а на нем, поверх звезд, всеми красками разгорался огонь северного сияния. — И здесь наш дом. — Той ночью она почувствовала, что если захочет, то может поймать ветер.

Пока Дейзи летела сюда, ей хотелось выть. Она боялась, что ее снова соблазнит эта земля, это голубое небо.

Сейдж скоро появится, сказала себе Дейзи, и они быстро уедут из штата.

Много лет назад Дейзи приехала на Запад, чтобы найти вдохновение для своего творчества. Она встретила настоящую любовь, родила двух детей, а потом Вайоминг все отнял у нее.

Пока Дейзи ждала в очереди у стойки фирмы проката автомобилей, она смотрела вокруг. Аэропорт, казалось, был полон беременных женщин. Дейзи разглядывала их, стараясь угадать, кто на каком месяце. Одна из них стояла за Дейзи и смотрела в потолок, пока ее муж обсуждал все тонкости ловли форели с мужчиной позади них.

— Когда ждете? — спросила Дейзи, надеясь, что ее голос звучит обычно.

— В конце декабря. — Женщина была в джинсах и в мешковатой клетчатой куртке.

— Значит, уже… седьмой месяц? — произнесла Дейзи, стараясь представить себе Сейдж примерно такого же объема, как эта женщина. Может, все дело было в этой мешковатой одежде? Дейзи вспомнила лето, когда Сейдж не желала ходить на пляж.

— Около того.

— Ваш первый? — Дейзи очень хотелось, чтобы очередь двигалась быстрее, пока она не сделала какую-нибудь глупость. Она почувствовала такое желание протянуть руку и дотронуться до выступающего живота женщины, что ощутила покалывание в пальцах.