Сайрита Дженнингс - Страх падения

Блейн немного отстранился и скользнул еще глубже, заставляя меня задыхаться от неизведанного чувства бескрайнего удовольствия.

Я больше не была сосредоточена только на своей неуверенности. Страх стал далеким воспоминанием.

Я могла видеть только этого мужчину, прижимающего меня к себе, целующего меня и будто наполняющего меня до краев.

Блейн двигался во мне, входя глубоко и медленно.

Я ласкала его спину и плечи, а потом, обхватив его голову руками, посмотрела в его глаза. Глядя на него будто сквозь пьяную дымку, я увидела на его лице выражение острого экстаза.

Он ощущался так... хорошо. Предельно прекрасно, вызывая эмоции, которые я никогда не испытывала прежде. Но которые я хотела бы впредь ощущать ежедневно.

Я стонала и шептала его имя, а Блейн вторил моему удовольствию своими собственными звуками.

Он был шумным, входя в меня снова и снова, рыча, рассказывая мне, как я прекрасна, насколько хорошо я ощущаюсь. Рычал, когда ускорил темп движений и усилил напор.

Эта демонстрация удовольствия была самым сексуальным из всего, что я когда-либо переживала, и она еще больше усилила мое возбуждение.

Меня начали охватывать характерные признаки оргазма, вызывая слезы у меня на глазах и сжимая мой живот, чтобы затем расцвести огромным пожаром, выжигающим каждое нервное окончание моего тела.

Я сжималась вокруг него, вторя пульсации его члена внутри меня.

Блейн зажмурился и зашипел, толкаясь в меня еще сильнее. Меня захлестнуло чувство сладкой боли вместе с насыщенным удовольствием, подталкивая меня к очередной опустошающей кульминации.

Когда Блейн приподнял мои бедра, я выгнула спину дугой так, что мои голова и плечи остались на кровати.

Он все наращивал темп и интенсивность своих движений. Мои искаженные крики сливались со звуками его собственного нарастающего оргазма.

Наконец, Блейн застыл, но не торопился меня покидать. Я притянула его к себе и обняла за шею. Я была истощена, но еще не была готова его отпустить.

Наши тела все еще были объяты возбуждением и покрыты потом, но меня это не волновало. Я только хотела, чтобы он был рядом.

Я желала держать его так, как он много раз держал меня. Как он обнимал меня сейчас, покрывая поцелуями мое тело и лениво улыбаясь.

— Ты изумительна. Так чертовски изумительна, — прошептал он.

— Ты тоже совсем не плох, — усмехнулась я.

Его плоть все еще пульсировала внутри меня. Он уткнулся мне в шею и прикусил кожу, вызвав у меня протестующий стон.

Я сжала его как можно крепче. Я не хотела его отпускать.

После того, как восторг от оргазма немного улегся, я устало перевела свой взгляд поверх плеча Блейна.

Дверь.

Она была закрыта.

Но сейчас, когда этот мужчина лежал поверх меня, целуя мои соски и стараясь вернуть меня в состояние блаженства, я была невероятно счастлива, и мне было не до моих страхов.

— Мы с мамой переехали, когда мне было семь.

Услышав признание Ками, я рефлекторно сжал ее крепче. Она, податливая и обнаженная, лежала, свернувшись вокруг меня, и разглядывала татуировки на моем туловище и руке.

Я все еще не мог поверить, что она была здесь. Более того, в моей голове не укладывалось, что она отдалась мне после того, как раскрыла ужас своего прошлого.

Ее слова, ее слезы пробудили внутри меня такое безумное чувство отчаяния, которого я никогда не чувствовал раньше. Я был вне себя. Но необходимость утешить ее пересилила потребность выследить того больного ублюдка, который причинял ей мучения. Я знал, что в тот момент сделал бы ради нее все, что угодно.

Я рискнул бы своей жизнью, чтобы защитить ее и отдал бы все ради гарантии, что она больше никогда не испытает подобную боль.

— Моя мама из очень строгой, придерживающейся традиций, филиппинской семьи. Мой... отец... американец. Он был музыкантом. Родители встретились на одном из его концертов, когда она была еще подростком. Когда мать отказалась прекратить с ним встречаться, то ее родители посчитали, что она проявила огромное неуважение и выгнали ее из дома. Ей было всего шестнадцать. Он взял ее с собой в Лос-Анджелес, где они поженились в течение года.

Она прервала свой рассказ, чтобы поцеловать надпись на моей груди слева, пробуждая моих собственных демонов. Но им придется подождать. Ками — это все, что имело значение в данный момент.

— Я не помню, когда все стало плохо. Наверное, они всегда были такими. Образ жизни, который он вел... наркотики, выпивка, женщины... Моя мать не имела права быть частью всего этого. Как и я.

Я поцеловал ее макушку, поощряя продолжать.

Ками повернулась и посмотрела на меня, грустно улыбаясь, заставляя меня задержать дыхание.

— Я пыталась дать разумное объяснение тому кошмару, который он с нами творил. У него было жесткое воспитание. Его отец выбивал из него дерьмо пинками и насиловал его маленьких сестер. Мой дед был болен. Прогнил до самой сердцевины. Он закончил тем, что вышиб себе мозги перед своей женой и детьми. — Ее зеленые глаза заблестели новыми слезами, но она быстро их сморгнула и положила свою голову обратно мне на грудь. — Быть может, эта болезнь могла передаться по наследству. Возможно, я тоже заболею, как и они. Поэтому я решила, что если никого не буду к себе подпускать, если никогда не стану заботиться о ком-то на столько, чтобы захотеть такого же отношения к себе, то у меня все будет в порядке.

— Ты не такая, как они, малыш. Даже самую малость не такая, — сказал я, поворачивая ее лицо за подбородок так, чтобы она смогла увидеть уверенность в моих глазах.

На ее сочных губах появилась искренняя улыбка.

— Знаю. — Она снова поцеловала мой проколотый сосок. — Но, возможно, в чем-то я еще хуже.

— Как ты можешь такое говорить?

Ками пожала плечами, пробегаясь кончиками пальцев вверх и вниз по моему животу.

— Я знаю, какая я. Безумно, до жути напуганная. Знаешь, все это уже выходит за рамки страха. Иногда мне кажется, как будто мое тело отключается полностью. Я не нормальная. И никогда такой не буду. Поэтому мои шансы завести нормальные отношения сводятся к нулю.

— Я не верю в это, Ками. Даже на секунду. — Я убрал непослушный локон с ее лица и провел пальцем вдоль ее позвоночника. — И кто знает, какие отношения являются действительно нормальными?

Она кивнула и я почти услышал пресловутое «но», слетающее с ее губ.

— Тем не менее... никто не заслуживает того, чтобы погрязнуть в моем дерьме. Теперь ты понимаешь, почему я продолжала скрывать от тебя свои тайны? Я не просто защищала себя, Блейн. В первую очередь, я защищала тебя.

— От чего?

— От конца отношений. Так происходило всегда, когда я вовлекала в свои проблемы других парней.

Я погладил упругие холмики ее ягодиц, перейдя на бедра, и притянул ее к себе.

— Я — не они. И я не нуждаюсь в твоей защите, Ками. Я хочу обладать тобой полностью. Даже теми частями, которые, по-твоему, слишком мучительны и уродливы, чтобы делиться ими с другими. Я хочу их все. Я хочу тебя целиком.

Она кивнула, молча обдумывая мое страстное заявление. Каждое сказанное мною слово было пропитано правдой.

Я хотел не только принять в свою жизнь демонов Ками, как будто они были моими собственными, но я также жаждал полностью освободить ее от них. Я хотел, чтобы ее никогда больше не поглощал страх. И я сделаю все возможное, чтобы облегчить ее беспокойство.

— Когда моя мать вернулась к своей семье со мной на буксире, я думала, что мы, наконец-то, оказались в безопасности, — прошептала она, возвращаясь к истории своего мучительного прошлого. — Но как же я ошибалась. Так сильно ошибалась...

— Малыш. — Я поцеловал ее макушку, чувствуя, как разрываюсь на части при звуке ее дрожащего голоса.

Я знал, что ее дальнейший рассказ меня убьет. Только одна мысль о перенесенной ею боли толкала меня на грань насилия. Однако ради Ками я подавил свои эмоции. Она не нуждалась в том, чтобы я выплескивал на нее свое дерьмо.

— Он нашел нас через шесть месяцев. Мы жили на севере с бабушкой и дедушкой. И он дал нам понять, что мы никогда не будем в безопасности. Никогда от него не освободимся.

Я почувствовал, как по моей груди заскользила теплая влага ее слез, отогревая мое тело от холода злости и сочувствия.

Я был в бешенстве от того, что она вообще плакала из-за этого куска дерьма. Он не заслуживал ни единой ее слезинки. Но я не решался ее остановить. Ей нужно было выплеснуть свои чувства, и я имел честь быть именно тем, перед кем она открылась. Я был ее выбором.

Ками могла раскрыться перед любым мужчиной, если бы только захотела, но тем не менее, свои самые темные тайны она доверила мне.

— Как только он вышиб дверь, моя тетя попыталась втянуть меня в дальнюю спальню, в попытке меня защитить. Я дралась и кричала, чтобы она меня отпустила. Я знала, что если никто не вмешается, он просто убьет маму. Когда же я, наконец, смогла вывернуться, то тотчас же об этом пожалела. — Она глубоко вздохнула, побуждая меня погладить ее волосы. — У моих бабушки и дедушки была стена, покрытая огромными зеркалами. Он... не прекращая, бил ее головой об эту стену. Снова и снова, до тех пор, пока она не превратилась в груду истекающей кровью, разодранной плоти на полу. И даже после этого он продолжал ее избивать, уже бессознательную. Он пинал ее и обзывал мерзкими словами. А когда его дикий взгляд переключился на меня, он просто... улыбнулся. Он улыбался мне, как бы говоря, что я — следующая. Как будто радуясь мысли, что теперь сможет приступить и к моему расчленению до неузнаваемого состояния.