Герцог пытался убедить Фелицию, что граф д'Авлон вполне приятный человек, он и не думал, что его неосторожное замечание о графе, как о лучшей партии, произведет на девушку такое сильное впечатление.

Фелиция смертельно побледнела.

— Неужели вы хотите сказать, что граф женится на мне? — вскричала она в ужасе.

— В этом нет ничего удивительного или предосудительного. У графа вполне может возникнуть такое желание, — ответил герцог. — Скажу больше, возможно, не один граф д'Авлон захочет взять тебя в жены.

— Я уже говорила вам, что никогда в жизни не выйду ни за кого замуж. Никогда… никогда… никогда! — Фелиция была сама не своя. В ее голосе звучали истерические нотки, которые герцогу раньше слышать не доводилось.

Он с удивлением взглянул на девушку. Глаза ее наполнились слезами, сверкающими как алмазы в отблеске горящих свечей.

Фелиция со всей силы топнула ножкой.

— Зачем вам понадобилось портить чудесный день, что мы провели вместе? Почему вы не переставая говорите о замужестве и мужчинах? Зачем вы меня этим пугаете? Как бы я хотела вернуться обратно в монастырь и никогда не видеть графа! Я ненавижу его!

По всей гостиной прокатилось эхо.

Фелиция повернулась и бросилась прочь из комнаты. Она проскочила в дверь и с силой захлопнула ее за собой.

Герцог простоял в недоумении несколько минут, потом подошел к маленькому столику, достал из серебряного ведерка бутылку шампанского и налил себе полный бокал. Затем он устало опустился в кресло и стал размышлять, что же ему делать с этой странной девочкой.


Все следующее утро Фелиция ходила притихшая и подавленная. Она искренне сожалела о своем вчерашнем поступке.

Слуги сказали ей, что герцог будет завтракать в саду. К восьми часам Фелиция вышла в сад, чтобы присоединиться к герцогу. Она сгорала от стыда.

Завидев Фелицию, герцог поднялся поздороваться с ней. Он с трудом сдержался, чтоб не сделать девушке комплимент: она выглядела великолепно в новом платье из бледно-голубого муслина. Цвет платья был удачно подобран и перекликался с нежным утренним небом.

— Доброе утро, Фелиция!

Девушка присела в реверансе, подняла глаза и тихо сказала:

— Я прошу прощения за свое вчерашнее поведение. Вы были так добры ко мне, а я отплатила вам такой неблагодарностью. Даже не знаю, как искупить свою вину.

— Давай забудем об этом, — спокойно предложил герцог. — В такое чудесное утро не стоит ничего драматизировать.

— Да… конечно. Но мне, правда, очень стыдно.

— Позволь предложить тебе хороший английский завтрак вместо французских круассанов, — сказал герцог. — День надо начинать правильно.

Фелиция робко улыбнулась.

— Ну, вчерашний день я неправильно закончила, — произнесла она. — Но ведь все можно поправить? Мне очень важно получить ваше прощение.

— Я прощаю тебя, — заверил герцог, — но с одним условием: мы немедленно забываем о случившемся и приступаем к завтраку. Утро, по-моему, худшее время для подобных сцен и выяснения отношений. Сейчас нужно наслаждаться тишиной и покоем.

— Вы совершенно правы, — согласилась Фелиция. — Я обещаю сидеть тихо, пока вы будете читать газеты.

— Вот это слова разумной женщины, — одобрил герцог.

С этими словами он взял газету. В колонке светской хроники была заметка о нем самом. В ней сообщалось, что герцог Дарлингтон прибыл в Париж вчера и остановился в своем доме на Елисейских Полях. О нем уже написали в газете, а значит, писем и приглашений станет еще больше.

Его французский секретарь, выбранный мистером Рэмсджилом, оставил очередную стопку записок и приглашений на столе в кабинете. Там Дарлингтон имел обыкновение писать письма.

Герцог немного полистал газету и отложил ее.

— Я решил, что еще на одну сцену, подобную вчерашней, меня не хватит, — обратился он к Фелиции. — Я также не имею ни малейшего желания скучать или переживать за сегодняшним обедом, а потому я написал графу д'Авлону и отказался от его приглашения.

Глаза Фелиции засветились от радости.

— Спасибо, — воскликнула она. — Огромное вам спасибо.

— Но я надеюсь, — продолжил герцог, — что тебе понравится хоть кто-нибудь из моих друзей. Мне бы очень не хотелось порывать с теми, кто был так добр ко мне в мои прошлые посещения Франции.

— Я соглашусь пообедать с графом, если вам будет так угодно. Я постараюсь… не бояться его.

— Теперь уже поздно говорить об этом. Я отменил обед, — повторил герцог. — Сегодня вечером я собираюсь взять тебя на небольшой прием. И не потерплю никаких истерик. Попытайся перебороть свои страхи и получить удовольствие.

— Хорошо. Я сделаю все… как вы скажете, — заверила Фелиция. — Для меня нет ничего страшнее, чем огорчить вас. Я молюсь, чтоб не наделать глупостей и порадовать вас.

Ее слова звучали столь трогательно, что герцог невольно смягчился. Он прекрасно понимал, что от чувства страха не так легко избавиться, однако Фелиции необходимо было научиться бороться с ним и по мере возможности сдерживать.

Дарлингтон улыбнулся ей, перед его улыбкой не устояла еще ни одна женщина, и протянул руку.

— Ты действительно порадуешь меня, если будешь веселой, красивой, а самое главное, любезной со всеми в гостях, — сказал он. — Ты можешь мне это обещать?

Фелиция тихонько взяла его руку.

— Вы же знаете, я буду очень стараться. Я обещаю сделать… все возможное, — отвечала она. — Но, пожалуйста, не сердитесь на меня, если… мне станет тяжело выносить это.

Герцога поразила искренность, с которой говорила девушка. По выражению ее глаз было видно, что она меньше всего на свете хочет расстроить его.

Он ободряюще сжал ее руку.

Они закончили завтрак.

— Давай сделаем вот что, — начал герцог. — Я пойду и прочитаю все письма, что пришли сегодня утром, на некоторые мне нужно ответить, а ты тем временем соберешься. Через час мы отправимся на прогулку в Булонский лес, а потом уже объездим магазины.

— Девочки в школе говорили, что англичане ненавидят ездить по магазинам. Это, как они утверждали, любимое занятие французов.

— Пусть так. Но я поеду с тобой во все магазины. Одной тебе просто не справиться, — сказал Дарлингтон. — А потом, мне доставит удовольствие купить тебе кое-что. Например, хороший вместительный несессер и кружевной зонтик от солнца.

Герцог вспомнил, скольким женщинам он дарил то же самое.

На этот раз все будет по-другому. Раньше ему приходилось считаться со вкусом тех женщин. Они не ценили его подарков. А Фелиция искренне радовалась им. Все, что ни купил ей герцог, она считала совершенством.

Насколько прекрасно, думал он, когда рядом с тобой милая красивая девушка, которая искренне восхищается тобой, но в то же время не ставит целью заполучить тебя. Фелиция считала его святым Георгием, своим заступником и спасителем. Но она не видела в герцоге мужчины, который может посягнуть на ее невинность.

Любая женщина, с которой он был близко знаком, не только мечтала о его благосклонности, но и сама делала все, чтобы завоевать ее.

Для Фелиции герцог был героем, рыцарем в блестящих доспехах, но никак не простым человеком с обыкновенными чувствами и желаниями.

Она знала, что герцог влюблялся, и не один раз, что в его жизни были другие женщины. Но это не смущало ее и не бросало тени на его светлый образ, наоборот, все любовные похождения придавали ему романтический ореол. Фелиция толком не понимала этой романтики, да и не старалась понять. Себя она не причисляла к этой категории людей.

Теперь она с детской непосредственностью сказала:

— Ах, до чего же хорошо ходить по магазинам вместе с вами.

— Потом можно будет съездить пообедать в Булонский лес, — предложил герцог. — Мне сказали, что там недавно открыли ресторан. Не берусь рассуждать о качестве тамошней кухни, возможно, мой домашний повар готовит лучше, но место там довольно приятное. Ты ведь не откажешься отобедать на свежем воздухе, в тени деревьев?

Фелиция радостно воскликнула и всплеснула руками.

— Как замечательно! Я не могу представить более чудного обеда! Только, пожалуйста, никого не приглашайте поехать вместе с нами. Прошу вас.

— У меня и в мыслях этого не было, — успокоил ее герцог.

Все вышло точно так, как они хотели. Сперва герцог отвез Фелицию в дорогой модный магазин на рю де Плесси. Он купил девушке несколько зонтиков от солнца — свой к каждому платью, которое он заказал вчера. Ручка одного из зонтиков была украшена полудрагоценными камнями.

Герцог подыскал ей чудный маленький несессер, без которого не путешествовала ни одна настоящая леди. Он также распорядился, чтобы все предметы в несессере с ее инициалами были инкрустированы бирюзой. Дарлингтон сам выбрал для этого бирюзу, решив, что бриллианты смотрелись бы слишком претенциозно.

Фелиция уверяла, что обожает бирюзу. Этот камень, как она говорила, приносит счастье.

— У мамы было кольцо с бирюзой. Она верила, что кольцо счастливое, — объяснила она. — Но папа не разрешил мне оставить его. Я думаю, папа его продал.

— Я подарю тебе такое же, — тут же сказал герцог.

— Нет… что вы! Не надо, — ответила Фелиция. — Я вовсе не напрашивалась на подарок. Вы так много дали мне… Я просто хотела сказать, что бирюза — счастливый камень.

— Мне нравится делать тебе подарки, — заверил девушку герцог. — Так что кольцо с бирюзой у тебя непременно будет на день рождения или на Рождество. Признайся, тебе будет не очень приятно, спустившись в рождественское утро к завтраку, обнаружить, что единственный, кто ничего тебе не подарил, это твой опекун.

— В это трудно поверить, — рассмеялась Фелиция. — Теперь я тоже могу покупать вам подарки на свои собственные деньги. По крайней мере, мне не будет так неудобно, а то я чувствую себя страшной жадиной.