Фелиция облегченно вздохнула.

— Пойми только, — продолжал герцог, — что замужество очень важно, даже необходимо в жизни любой женщины. В один прекрасный день полюбишь и ты. Это неизбежно, и тогда твоя любовь, словно солнце, встанет из-за горизонта и прогонит остатки ночи.

Он улыбался, повторяя слова самой Фелиции, и девушка улыбнулась в ответ.

— А пока я не выйду замуж, — сказала она, — могу я… оставаться с вами?

Дарлингтон ответил не сразу:

— Нам необходимо обсудить это во всех подробностях. Прежде всего мне придется подыскать тебе компаньонку. Девушке благородных кровей неприлично путешествовать без сопровождающей ее дамы.

Фелиция внимательно слушала его.

— Согласись, — продолжал Дарлингтон, — что я не могу сопровождать тебя на все приемы и балы, а приглашать тебя будут во множество мест. Я весьма занятой человек.

Последовало молчание. Герцогу показалось, что девушка расстроена. Он хотел сказать что-то в свое оправдание, но тут Фелиция заговорила сама:

— А вы… заставите меня… посещать балы?

Она не сумела скрыть страха. По ее тону, по ее напряженной позе герцог понял, как она боится танцевать с мужчинами, как пугает Фелицию уже одна только мысль о прикосновении их рук.

Герцог вдруг понял, что дело обстояло гораздо серьезнее, чем это выглядело на первый взгляд. Страхи Фелиции глубоко проникли в ее душу и овладели всем ее существом.

Дарлингтон тщательно подбирал нужные слова.

— Лично я нахожу все эти балы скучными и неинтересными, — ответил он. — Но не будем торопиться с таким категоричным выводом. Ты ведь не была ни на одном из них. Может быть, тебе очень понравится. И не волнуйся раньше времени, тебя еще никуда не пригласили.

Фелиция улыбнулась:

— Да, это верно. Может быть, меня и вовсе не пригласят.

Она внимательно взглянула на герцога и неожиданно спросила:

— Вы хорошо танцуете?

— Считаю, что да. По крайней мере все партнерши убеждали меня в этом, — ответил он. — Возможно, в них говорила простая вежливость.

Она задумалась над его ответом. Герцог без труда догадался, что Фелиция хочет потанцевать с ним. Ей даже не надо было говорить об этом.

— Но надо заметить, — сказал герцог немного высокомерно, — что я очень серьезно отношусь к выбору партнерши. Тут я весьма привередлив и требователен. Женщина, с которой я хотел бы танцевать, должна быть грациозна, воздушна, изящна и непременно модно одета.

Фелиция едва слышно вздохнула. В это время к герцогу подошел слуга и доложил:

— Приехали двое портных, ваша светлость. Я проводил их в спальню мадемуазель.

Герцог кивнул Фелиции:

— Начнем первый урок.

Улыбка выдала радость и восторг девушки. Как и любой представительнице прекрасного пола, Фелиции не терпелось примерить новые наряды.


Герцог, одетый в элегантный вечерний костюм, спустился в гостиную. Он налил себе бокал шампанского в ожидании своей подопечной. Ему хотелось узнать, какому же из выбранных им платьев Фелиция отдаст предпочтение сегодня вечером.

С покупкой платьев вышло как нельзя лучше. Портные привезли с собой несколько нарядов, которые сразу же подошли Фелиции. Их даже не пришлось подгонять и переделывать.

Дарлингтон заказал также у лучших модисток несколько изысканных оригинальных нарядов, создание которых требовало долгой, кропотливой работы, тщательного подбора материй и расцветок. В тот день герцог осчастливил не только Фелицию, но и портных. Они просто сияли при одной мысли от огромной суммы, обещанной за работу.

Герцог успел стать настоящим знатоком в вопросах женской моды. Впрочем, он совершенствовал свои знания во всем, что действительно интересовало его.

Каждой новой любовнице он обновлял гардероб на свой вкус. Не все женщины его круга умели элегантно одеваться и использовать то, чем наделила их природа. Многие считали, что яркая одежда — залог успеха. Она, безусловно, привлекала внимание, но не всегда производила благоприятное впечатление. Следуя советам Дарлингтона, его приятельницы не только имели успех, но и приобретали свой стиль.

Когда речь шла о внешности его подруг, герцог не скупился на украшения, оборки и кружева. Все его расходы на платья, драгоценности и кареты любовниц с лихвой окупались. Он ценил возможность самому выбирать подарки и гордился своим безупречным вкусом.

Герцогу пришлось немало потрудиться над одной из предшественниц леди Изабель. Дама вбила себе в голову, что для полного счастья ей не хватает ожерелья с рубинами. Дарлингтон не жалел денег на драгоценности для своих любовниц, но сейчас он наотрез отказался дарить ей рубины. Цвет этих камней не шел к ней и приглушал природный румянец. Герцог предлагал даже сапфиры и изумруды. После долгих жарких споров она признала правоту герцога и приняла в подарок изумруды.

Правда, к тому времени дама уже наскучила Дарлингтону, и он не пожелал узнать, как смотрятся на ней изумруды.

Фелиция была белым, чистым листом бумаги. Из нее можно лепить что угодно. Герцога увлекла идея начать с нуля и добиться полного совершенства.

Девушка не возражала ему и не пыталась спорить, не лезла с глупыми предложениями. Она сразу признала, что он в этих вещах разбирается лучше, и полностью доверилась его вкусу.

Ей оставалось только примерять наряды и показывать их герцогу, который с нетерпением ждал ее в будуаре, примыкавшем к спальне девушки. Она демонстрировала наряды с таким врожденным изяществом и грацией, что герцог невольно подумал о том, какие деньги она могла бы зарабатывать на сцене благодаря подобному дару.

Немногие английские женщины отличались истинной грациозностью. В Фелиции же она была заложена от природы, или, может быть, в монастыре их учили так естественно двигаться, размышлял герцог.

У девушки были нежные руки и длинные, тонкие пальцы. Герцогу понравилась ее манера жестикулировать: Фелиция не просто размахивала ими, движения ее рук соответствовали ее словам. В жестах девушки не было ни жеманности, ни фальши, ни скованности.

Когда постель Фелиция полностью скрылась под ее новыми платьями, девушка взмолилась:

— Пожалуйста… не надо больше. Этого мне хватит до конца года! Мне, по-видимому, придется менять платья по десять раз на день, чтобы успеть их все надеть.

Дарлингтон довольно рассмеялся:

— Мы только начали. Тебе еще понадобятся амазонки, платья для загородных прогулок и для многих других случаев.

— Это может подождать, — возразила Фелиция. — Иначе мне придется оставаться дома. На меня уже обрушилась целая лавина платьев, я уже с трудом воспринимаю эту груду одежды.

Герцог снова засмеялся.

— Хорошо, — сказал он. — Мы посвятим этому другой день. Отошли портного ко мне, но не меняй это платье. Оно мне нравится.

Фелиция благодарно улыбнулась в ответ. В белом она действительно выглядела очень красивой и нежной. Неповторимый французский покрой и стиль шли к ней как нельзя лучше.

Герцог сделал еще несколько заказов и отпустил портных. Он подождал Фелицию, и они вдвоем спустились вниз.

Двухстворчатые застекленные двери гостиной были открыты. Фелиция и герцог прошли в сад. Солнце уже не так припекало, чувствовалась приятная вечерняя прохлада. Сад за домом был небольшой, но герцог щедро платил садовникам, и они круглый год содержали его в полном порядке.

На свежем воздухе Фелиция оживилась, она выступала так легко, словно плыла по зеленой траве.

— Я вижу, мадемуазель, — заметил герцог, — что вы вполне готовы пуститься в плавание в высший свет.

— Интересно, — ответила Фелиция, — удержусь ли я на плаву или камнем пойду под воду?

— Это естественное беспокойство. Оно присуще всем судовладельцам.

— Мои неудачи станут для вас позором, — не успокаивалась Фелиция. — Первым позором и поражением за всю вашу долгую победоносную жизнь.

— Я готов поставить на тебя кругленькую сумму. Ты лучше всех будешь смотреться у финишной ленты, — подбадривал ее герцог.

— Приду ли я первой?

— Конечно, — ответил он. — Никогда не преувеличивай возможности соперниц.

Фелиция несмело взяла герцога под руку.

— А что, если я все-таки подведу вас? — спросила она с тревогой в голосе.

— Как я уже говорил, я готов спорить, что ты всех победишь. И тогда мы это отпразднуем. Кстати, что ты предпочитаешь: бриллианты или жемчуг? По-моему, в твоем юном возрасте лучше носить жемчуг. Ну что, остановимся на жемчужном колье?

Герцог говорил с ней, как с любой из своих знакомых. Он не сомневался, что обещание таких дорогих подарков подействует на Фелицию, как и на других женщин. Дарлингтон ждал, что ее глаза засияют от радости, а слова благодарности польются с нежно изогнутых губ.

К его удивлению, Фелиция убрала свою руку и молча продолжала идти рядом.

— Что с тобой? В чем дело? — спросил он.

— Вы, верно, пошутили.

— Насчет чего? — недоумевал герцог.

— Насчет подарка…

— Нет же, я говорю совершенно серьезно, — заверил Дарлингтон. — У тебя ведь нет драгоценностей. Мне всегда казалось, что любая женщина оценит такой подарок.

— Да… но мне неудобно… я не хочу принимать его от вас.

Она говорила очень тихо, но твердо. Герцог взглянул на нее в изумлении.

— Но почему?

— Потому что вы дарили драгоценности уже стольким женщинам… просто я не хочу стать одной из них.

На минуту герцог лишился дара речи от изумления.

— Что за ерунда! — воскликнул он наконец. — Откуда тебе известно о моих подарках другим женщинам? Кто тебе все это рассказал?

— Я… от кого-то слышала.

— И что же ты слышала?

— Что женщины, к которым вы были неравнодушны, которые что-то для вас значили, — все до одной рассчитывали на вашу щедрость и не стеснялись, когда вы тратили на них огромные суммы денег.