— Я рассердила вас, — грустно проговорила Фелиция. — Я, право же, не хотела огорчать вас. Хотя я заранее знала… что вы расстроитесь, узнав о моих намерениях.

Она помедлила и заговорила снова:

— Раньше я боялась, что буду вам в тягость. Мне было бы неудобно всю жизнь находиться на вашем иждивении. Теперь все так удачно разрешилось: у меня есть собственные средства, и вам не придется тратиться на меня.

— Речь не идет о деньгах, — перебил герцог. — Я хочу узнать совсем другое. Объясни, что заставляет тебя говорить такие нелепости. Почему ты не хочешь выходить замуж? Боже правый! Да ведь замужество — цель жизни любой женщины.

— Некоторые женщины вовсе не выходят замуж, например монахини.

— При чем тут монахини? Мы говорим не о них, а о тебе. И говорим мы о любви, Фелиция! Любая нормальная здоровая девушка рано или поздно встречает своего единственного мужчину, влюбляется в него и выходит замуж. Это естественно. Так всегда было и будет.

— Я, верно, сбила вас с толку своими рассуждениями про любовь. Только ведь я не имела в виду ничего определенного, и уж тем более я не говорила про себя, — сказала Фелиция. — Просто мне было интересно обсудить этот вопрос с вами и узнать ваше мнение. Но я ни в коем случае не хотела, чтобы этот разговор перешел на меня и на мои чувства.

И правда, думал герцог, Фелиция не похожа на остальных женщин. В разговорах с ними нельзя было избежать интимных тем, и любые самые невинные беседы с герцогом неизменно сводились к одной и той же теме — любви к ним.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — не сдавался Дарлингтон.

— Вам обязательно знать ответ? — нерешительно спросила Фелиция.

Герцог не мог не заметить жалобных ноток в ее голосе.

— Да, раз уж мы решили делать что-то вместе, — ответил он. — Ты просишь меня помогать тебе войти в светскую жизнь. Думаю, для этого необходимо, чтобы наши отношения строились на доверии и откровенности.

— Я это понимаю, — кивнула Фелиция.

— Очень хорошо. Итак, я задал тебе вполне определенный вопрос и жду честного, искреннего ответа.

— А что… если мой ответ покажется вам глупым?

— Тогда я так прямо и скажу, — ответил герцог. — И у тебя есть точно такое же право высказывать любое свое мнение, даже если оно не всегда совпадает с моим. Мы договорились быть честными и искренними в наших беседах.

Последовало продолжительное молчание.

— Я очень долго думала, — сказала Фелиция наконец, — и решила, что из-за моих отношений с отцом, из-за его грубости я никогда не смогу быть счастлива с мужчиной.

Герцог одновременно ждал и боялся такого ответа. Однако наготове у него уже был свой:

— Это твое заблуждение, Фелиция. Ты не можешь говорить так хотя бы потому, что вовсе не знаешь мужчин, у тебя нет никакого опыта общения с ними. Все мужчины совершенно разные. Тебе просто не повезло, что пришлось столкнуться с недостойным представителем мужского племени. К тому же в таком юном возрасте это оставляет большой след.

— Я согласна с вами, — отвечала Фелиция, — но все не так просто. Страх, как любовь, им нельзя управлять, его невозможно контролировать. Страх либо есть, либо его нет, с этим ничего не поделаешь.

— Позволь мне возразить тебе, — покачал Дарлингтон головой. — Страх — это примитивный импульс. Его можно контролировать силой воли и самодисциплиной.

Его слова произвели на Фелицию сильное впечатление. Она, не отрываясь, смотрела герцогу в глаза и внимательно слушала, что он говорил, не пропуская ни единого слова.

— Когда солдат впервые идет в бой, — продолжал герцог, — он боится быть убитым или раненым. Его охватывает страх. При виде врага в нем просыпается примитивный инстинкт самосохранения — он хочет убежать. Это естественная реакция. Но постепенно солдат привыкает к дисциплине, узнает, что надо делать и как себя правильно вести, как подавлять страх. Со временем его храбрость начинает превосходить все страхи, он уже ничего не боится.

— Я понимаю… о чем вы говорите, — ответила Фелиция, — я даже признаю, что это не лишено смысла. Слова ваши звучат убедительно. Но в то же время, когда тебя обуревает страх, внутри все дрожит, становится тяжело дышать… в горле стоит ком. Это ужасное состояние, и я… я совершенно не могу управлять им.

— Наверное, ты не очень старалась, — возразил Дарлингтон. — Более того, ты уже не ребенок, а взрослая, умная девушка. Ты должна приучить себя повиноваться приказам, как солдат в бою, и приказать самой себе перестать бояться.

— Но солдаты не дают приказаний самим себе, — не согласилась Фелиция.

— Солдат исполняет приказы, отданные командиром, но заставляет себя делать это он сам, он подчиняется собственной воле.

Фелиция засмеялась:

— С вами так интересно спорить. У вас на все есть готовый ответ. Каждый спор — настоящая словесная баталия. Смогу ли я когда-нибудь выйти победительницей, превзойти вас?

— Ты уходишь от ответа, — сказал герцог. — Постарайся не менять тему, сейчас мы говорим о тебе.

— Но это так скучно. Давайте лучше поговорим о чем-нибудь еще.

Большинство людей обожало, когда речь шла о них самих, Фелиция же всеми способами хотела избежать разговора о себе. Герцог не сдавался и продолжил:

— Я не совершенен. Я грешил и делал много ошибок. Но одно могу сказать с уверенностью: никогда, Фелиция, никогда я не был трусом.

Наступило молчание. Первым его прервала Фелиция.

— Легко… легко быть сильным, — сказала она тихо, — когда нет причин быть каким-либо еще.

На это ничего нельзя было возразить. В этот раз Фелиция взяла вверх. Но герцог не собирался сдаваться.

— Нельзя выйти победителем из всех жизненных схваток, — сказал он. — Ты должна быть уверена в себе, в победе. Поставь перед собой определенную цель, в конце концов ты победишь. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Мне надо запретить себе бояться?

— Конечно, — подтвердил герцог. — Поверь, что тебе стоит только приложить к этому усилия, и ты всего добьешься. Это не так сложно, как ты думаешь.

Фелиция глубоко вздохнула.

— Ты говорила о приказаниях, — продолжал Дарлингтон, — тогда слушайся меня. Ты должна стать смелее, перестать бояться. Должна перебороть в себе чувство страха при мысли о замужестве, любви, мужчинах — о нормальных человеческих отношениях.

— А если мне удастся все это… будете ли вы довольны?

— Да, я буду на седьмом небе от счастья. Ведь тогда ты станешь нормальной девушкой. Мне не по душе какие-либо отклонения и аномалии в людях.

Герцог испугался, что его слова прозвучали слишком резко. С другой стороны, настоятельница сама советовала ему быть пожестче, не уходить от проблемы, а справляться с ней. Нет ничего плохого в том, что он называет вещи своими именами.

Герцог сидел за столом напротив Фелиции и внимательно разглядывал ее. Даже сейчас, в простеньком синем платье, с немодной прической, она была очень красива. Фелиция обладала необычайной, поразительной внешностью. Герцогу было досадно, что именно такой красавице приходили в голову эти нелепые мысли, что она боится мужчин и замужества.

Дарлингтон вспомнил, скольких лошадей он приучил не пугаться неожиданностей. Перед его глазами стоял превосходный жеребец, на которого он с самого начала возлагал большие надежды. Так вот этот жеребец боялся практически всего: он шарахался в сторону от лающей собаки, собственной тени или незнакомого предмета на дороге. Когда герцог впервые поехал на нем, он с трудом заставил жеребца пересечь мост, а конюхи еле смогли загнать строптивца в конюшню. Но герцог не сдавался, он неустанно работал с конем.

Прошло немало времени, и конь избавился от страха. Более того, он стал одним из лучших коней герцога и принес хозяину победу в трех крупных соревнованиях. Секрет такого успеха заключался в дисциплине и дрессировке. С их помощью герцог смог приручить коня. Герцогу достаточно было свистнуть, и конь несся к нему через все преграды и всюду послушно следовал за своим хозяином.

«Фелицию надо так же дрессировать, я с легкостью приручу ее», — решил про себя герцог.

Он немного прихвастнул. Дарлингтон всегда очень гордился своим умением понимать психологию других. Он без труда предугадывал реакцию человека в тех или иных обстоятельствах. Этим талантом не мог похвастаться ни один из его знакомых.

Герцог никогда раньше не встречал женщину, которая бы боялась мужчин и брака, но он решил, что ему по силам справиться с подобным поведением. Он избавит Фелицию от ее безумных фантазий. Из его рук девушка выйдет совсем нормальной и здоровой. А там уж на ней женится какой-нибудь порядочный милый человек, который полюбит саму Фелицию, а не ее деньги.

Тревожное выражение так и не покинуло ее лица. Герцог перегнулся к ней через стол и сказал:

— Предоставь все решать мне, Фелиция. Ты ведь доверяешь мне? Так вот, я позабочусь о тебе, сделаю все как следует. Я обещаю не спешить, не подгонять тебя и ничего не предпринимать, не посоветовавшись с тобой.

Ее глаза засветились радостью.

— Вы… вы не заставите меня, — начала она недоверчиво, — выйти замуж, если я того не захочу?

Герцога удивил такой вопрос. Что значит «заставить ее»? Но тут он вспомнил, что, будучи опекуном Фелиции, имеет право распоряжаться ее судьбой, как и ее деньгами. Мистер Рэмсджил еще не уточнил, насколько простирается власть опекуна и сможет ли герцог управлять состоянием Фелиции. Но это, собственно, не имело большого значения. Куда важнее было завоевать доверие девушки, расположить ее к себе, научить не боятся.

— Я обещаю тебе, — сказал он серьезно, — я даже клянусь, что никогда не заставлю тебя выйти замуж без твоего желания. Ты сама вольна выбрать себе мужа. Я могу не одобрить твой выбор, но запрещать ничего не буду. Я считаюсь с твоими желаниями, и никакой свадьбе не бывать, если ты сама этого не захочешь.