– Света… – прошептала я рассеянно.

Она подошла ближе, внимательно разглядывая меня сверху вниз, особенно внимательно мои ноги и туфли.

– Так-так… Академический, значит. Ногу сломала… Заметно, – с плохо скрываемым ехидством произнесла она. – Ректор будет в восторге, узнав об обмане.

У меня похолодели пальцы, и на какой-то миг сбилось дыхание от той мрачной картины будущего, которая нарисовалась перед внутренним взором.

Светка наверняка разнесет такую интересную новость по всему курсу и, разумеется, не забудет сообщить ее ректору. И декану… Тому самому, кто некогда разглядел во мне что-то большее…

В уголках глаз вскипели слезы, но пролиться не успели, так как на плечо легла тяжелая мужская рука, а невозмутимый голос Руслана спросил:

– Ева, это твоя знакомая? Какие-то проблемы?

В глазах Крыштановской появилась та особенная, отчетливо узнаваемая женская зависть. Я, словно со стороны, увидала себя: в брендовой одежде, с перепуганным лицом, и… потрясающе красивого мужчину в немного прозрачной от воды дорогой белой рубахе, которого ничуть не портили мокрые волосы и влажная после дождя кожа.

Света не знала, что из себя представляет Коршунов, и видела лишь внешнюю сторону ситуации, которая очень отличалась от внутренней картины, доступной мне.

– Я смотрю, теперь у тебя, Демина, в принципе проблем нет. Академ взяла, чтобы удобнее богатенького Буратино ублажать было? Ну, еще бы: где учеба, а где инвестиции в ближайшее будущее и туфли от Гуччи, да?

Я побледнела и пошатнулась, словно Крыштановская меня с размаху ударила по лицу. Но не успела что-то сказать или начать оправдываться, как Руслан выступил вперед, мягко отодвигая меня за спину, и настораживающе доброжелательно спросил:

– Вас же Светлана зовут?

– Да, – с некоторой запинкой ответила девушка, жадно глядя на начавшего диалог Руслана.

– Учитесь вместе с Евой, как понимаю. Петь любите, значит, – все так же ласково продолжал Коршунов, а его улыбка все больше и больше напоминала оскал. – И, наверное, не хочется голос потерять? А то с Евой это случайно получилось, но с вами может произойти очень даже намеренно. И не только это…

– Вы… вы на что намекаете?! – Голос Крыштановской взлетел на высокие, фальшивые ноты.

– Да я прямым текстом говорю. Как ты верно заметила, я богатый Буратино. Очень, очень богатый… И знаю толк в специфических наказаниях за болтливость. Поэтому искренне советую уподобиться мудрой женщине из одной басни и набрать в рот воды, дабы язык пургу не молол.

Светка несколько секунд тупо хлопала огромными коровьими ресницами, а после судорожно кивнула, стиснула сумочку и выбежала из аптеки, так ничего и не купив.

А я осталась наедине с “богатым Буратино, знающим толк в специфических наказаниях”…

– Ну что, покупаем, что хотели? – вновь нейтрально-доброжелательным тоном спросил Руслан и, взяв меня за руку, потянул к прикрытому прозрачным стеклом стенду.

Я усилием воли переключилась на актуальную тему, и мы с помощью фармацевта выбрали нужные препараты, хотя даже она сказала, что от стресса на работе рецепта лучше отдыха пока не придумали.

Коршунова отчетливо перекосило.

К сожалению, у меня не получилось выбросить из головы произошедшее в аптеке. С одной стороны – страх разоблачения, а с другой – страх перед Коршуновым.

А ведь я и правда забыла о том, каким жестким он может быть. Поймав себя на последней мысли, грустно вздохнула. Вот же… люди! Как быстро мы забываем все плохое, стоит обидчику погладить не против шерсти, а по ней.

– Все, а теперь поехали домой, – спокойно проговорил Руслан, обнимая меня за плечи, но на этот раз нежно и едва ощутимо. – Дико устал, и единственная мечта: кровать. Спать хочу.

Это “спать” набатом прозвучало в моей голове. Домой-спать-кровать в моей голове перемешались, выкинули лишние буквы и на выходе слились в слово “секс”.

Прямо сейчас. Как вернемся. Не зря же он со мной возится целый вечер?!

Вот еще таблетки от головы купили, и ему точно легче станет. Зря я тогда топор не посоветовала, как наиболее действенное средство.

* * *

Дорога до дома прошла в напряженной, гнетущей атмосфере. Притом, судя по спокойному лицу Руслана, угнетала наша поездка только меня. Сам Коршунов пришел в себя и даже периодически заводил беседу на нейтральные темы, но я отвечала кратко и часто невпопад, поэтому спустя пару попыток мужчина оставил идею разговорить меня.

Единственным островком тепла и спокойствия была свернувшаяся на коленях Пятнышко, которая пригрелась и старательно мурлыкала.

Ну а я мучительно думала о ближайшем будущем. От меня потребуется надеть красивое белье и встречать господина в наиболее привлекательной позе, или он захочет сам раздеть? А можно в темноте, или Руслан не согласится?

К концу пути голова разболелась уже у меня, и топор удвоил свою привлекательность, как наиболее радикальный инструмент.

Весь путь к дому напоминал мне дорогу на эшафот. Когда ты обреченно идешь по настилу навстречу смерти, настолько полно осознавая ее неизбежность, что даже не делаешь попытки сбежать.

Неожиданности начались в тот момент, когда Руслан прошел в свою спальню, при этом оставляя дверь открытой, а меня в коридоре за ней. Он аккуратно положил на круглый столик телефон, с тихим стоном ослабил верхние пуговицы рубашки и направился в ванную со словами:

– Я в душ. Покормишь пока кошку, чтобы ночью не орала? А потом приходи.

Бабах! Душа ушла в пятки вместе с упавшей на пол челюстью. Я покосилась на Пятнышко, почесала все еще круглое кошачье пузо и пробормотала:

– Ну, пойдем… Выбора-то все равно нет.

На кухне я положила в блюдечко купленную в ветеринарной клинике еду и с умилением пронаблюдала, как кошка поедала ее. За прошедшие часы она вновь нагуляла аппетит и теперь с каждой секундой все больше и больше напоминала меховой шарик.

Это зрелище немного отвлекало меня и успокаивало. Вот только ненадолго.

Все хорошее рано или поздно заканчивается… Так закончился и ужин у Пятнышки. Поставив блюдце в мойку, я подхватила тихо мявкнувшего котенка на руки и отправилась обратно. Когда я вернулась, Руслан уже сидел на постели в халате и просматривал какие-то сводки.

Аккуратно опустила кошку на пол. Она огляделась и, на мягких лапах подкравшись к кровати, свернулась клубочком на краю свесившегося сверху пушистого покрывала.

– В душ пойдешь? – кинув на меня беглый взгляд, спросил Коршунов.

– Да!

Радостно зацепившись за возможность отсрочки, я метнулась в ванную и, закрыв за собой дверь, прислонилась к ней спиной.

Заметив на комоде аккуратно сложенные кружевные маечку и шортики, я горько усмехнулась, подумав, что Руслан у нас решает от а и до я. Даже выбирает форму одежды, в которой он в первый раз собирается меня трахнуть.

Душ я принимала до безобразного долго, всерьез рассчитывая, что уставший за день Коршунов вырубится не дождавшись, и дефлорация сегодня не состоится. Но время текло слишком поспешно. На том рубеже, когда задержка начинала выглядеть совсем уж плохо, я все же вылезла из ванной и, переодевшись в сексуальные кружавчики, отправилась на заклание.

Надежды, что Коршунов уже спит, не оправдались. Стоило мне появиться на пороге, как он отложил телефон на прикроватную тумбочку и насмешливо проговорил:

– А я уже думал, что ты там утопилась с горя. Иди сюда, Ева…

Десять шагов до кровати показались мне самыми длинными в жизни, потому что для каждого приходилось делать усилия над собой, и одновременно самыми короткими, ведь закончились они до безобразия быстро.

Коршунов плавно сел, глядя на меня темными от желания глазами, и, положив ладони на талию, притянул ближе, так что бедра оказались зажаты между его ног. Он откинул волосы с моей шеи и, склонившись к ней, провел носом по нежной коже, втягивая в себя запах.

– Ты потрясающе пахнешь, моя девочка. Нежно, тонко… как самый изысканный цветок.

– Это все гель для душа, – с легкой запинкой ответила я.

– Он – просто запах, но в смеси с естественным ароматом кожи получается такой букет, – спокойно ответил мужчина, словно невзначай скользя руками по моей спине и поддевая край маечки на талии. – Ты чудесна.

Он притянул меня к себе, прижимаясь губами к ямочке между ключицами, а я… я думала лишь о том, как заставить себя расслабиться и не сбежать сейчас с дикими воплями. Теплые поцелуи и покусывание кожи вызвали странную реакцию. Смесь нервной дрожи и трепета удовольствия.

Руслан потянулся к выключателю настенного бра. Щелчок – и комната погрузилась в густой, непроглядный мрак.

Коршунов поднялся и, судя по тихому шороху ткани, стянул с себя халат, а после легко подхватил меня на руки и положил на кровать. Лег рядом, и в тот момент, когда я уже была морально готова ко всему и даже зажмурилась, нежно поцеловал меня в губы, закутал в одеяло и, прижав к себе, сказал:

– Спи давай. Я сейчас слишком устал для танцев с бубном вокруг твоей невинности, поэтому мы реально будем спать.

Руслан Коршунов

Если вы думаете, что я благородный хер с горы, который решил пощадить несчастную напуганную деву, то вы чертовски не правы! Я просто реально задолбался и был морально не готов усугублять это состояние в постели с Евой.

Нет, трахаться, конечно, хотелось так, что яйца болели, но желалось дикого марафона. Жесткого, страстного, так, чтобы девушка горло от кайфа срывала и просила еще, да посильнее. А сирена сейчас имела взгляд лисенка, у которого охотники убили маму – обреченный… Без понятия, что творилось в ее голове, но, похоже, она искренне считала, что я могу убить ее членом.

Поэтому сегодня от картины под названием “Растли девственницу” на меня нападало уныние. И падало все, что могло упасть.


Утром я опять проснулся раньше Евы и снова сделал попытку залипнуть на том, как первые солнечные лучики играют в ее волосах, высекая из темных прядей медные искры. Но в этот раз очнулся быстро, выбрался из кровати и едва не наступил на котенка, за что получил по стопе маленькой, но уже когтистой лапой. Подавив желание вышвырнуть животное за дверь, я принял душ, выбрал костюм на сегодняшний день и спустился вниз, где в столовой Марина уже накрывала стол.