Низко пригибаясь к земле, кошачьим шагом она обогнула террасу и увидела за столом двух мужчин. Они были увлечены беседой, и, подойдя совсем близко, Аманда притаилась среди зарослей рододендронов, настолько густых, что ее нельзя было заметить даже с расстояния нескольких шагов.

Чтобы получше их рассмотреть, Аманда осторожно отогнула ветку.., и чуть не задохнулась! Перед ее глазами возник самый красивый мужчина из всех, кого ей доводилось видеть. В том, что это был Пьер, не могло быть и капли сомнения, и детская любовь, которая, как она думала, растаяла в тумане забвения, вновь ожила. Ее захлестнула волна чувственности, исходящей от высокого гибкого тела и выразительных черт мужественного лица. Медленно, словно стараясь вобрать в себя, Аманда рассматривала тонкий аристократический профиль, большой, красиво очерченный рот, высокие скулы, придававшие загорелому лицу некоторую надменность, и изогнутые черные брови над глубокими голубыми глазами.

С незнакомым до сих пор чувством незащищенности Аманда еще полюбовалась им, потом нехотя перевела взгляд на его собеседника.

Кроме роста и телосложения он был полной противоположностью Пьеру – яркий блондин с волосами медного оттенка и светло-карими глазами, с мягкими чертами лица и, как решила Аманда, с податливым, легким характером.

По правде говоря, оба представляли собой достойные образцы мужской фауны и без труда могли привести в трепет любую женскую особь. Кроме того, оба отличались отменным вкусом:

Пьер был одет в голубых тонах, подчеркивающих цвет его глаз, а его друг, соответственно, в коричневых.

– Я так и не понял, зачем ты меня сюда притащил, – говорил друг Пьера на французском с характерным парижским прононсом (несмотря на быструю речь, Аманда все прекрасно понимала).

– Полюбоваться на меня в роли послушного сына и быть свидетелем обручения с очаровательной Амандой.

– Твоего обручения? Вот рассмешил! Да еще не родилась та женщина, которая способна заставить тебя расстаться с холостяцкой жизнью!

– Именно так я и сказал матери, да разве она станет слушать! Чтобы ее успокоить, я согласился приехать и познакомиться с Амандой, а заодно представить и тебя, мой друг, одной из самых красивых юных леди в Англии.

Аманда довольно улыбнулась. А еще говорят, что, если подслушивать, ничего хорошего о себе не узнаешь! Но радость ее была недолговечной.

– Боюсь, тебя ждет разочарование, старик, – сказал Пьер. – Если Аманда и сейчас такая же уродина, как и в тринадцать лет… – Он вздохнул и закинул ногу на ногу. – Но мать не переупрямишь!

– А может, она похорошела?

– Ну и куда же, по-твоему, подевались ее кривые зубки и косые глазки?

– Тяжелый случай! – согласился Люсьен. – Что будешь делать?

– Со свойственным мне шармом и тактом я дам понять ее родителям, что хотя и нахожу их дитя прелестным созданием, но в обозримом будущем не имею ни малейшего желания жениться на ком бы то ни было.

– Сказать женщине, что ты не создан для семьи, опасно для жизни, – заметил Люсьен. – Это все равно что размахивать красной тряпкой перед носом у быка! Женщин не пугают трудности: чем труднее тебя заполучить, тем с большим упорством они тебя преследуют.

– А что, если… – Пьера осенила новая мысль. – А что, если сказать, что я ухожу в монастырь?

– Надеюсь, не в женский? – расхохотался Люсьен.

Пьер усмехнулся, а Аманда в своей зеленой засаде обдумывала изощренные пытки, которым подвергнет эту самовлюбленную свинью. Значит, кривые зубки и косые глазки?! Погоди, дай только срок! Да я разорву все твое холеное тело на кусочки!

– Кроме шуток, Пьер, – заговорил опять Люсьен. – Если эта бедняжка на самом деле такая страшная, пожалуй, лучшее, что ты можешь сделать, – не лезть в это дело.

– Да как ты не можешь понять, я уже и так влез в это дело! Ясно одно: чем быстрее пройдут выходные, тем лучше.

Раздался скрип отодвигаемого стула по каменному полу, и сквозь листву Аманда увидела, что Пьер встал из-за стола. В полный рост, с широкими мускулистыми плечами, он был еще внушительнее, в отличной спортивной форме. “Я разглядываю его, как кусок говядины на прилавке”, – пришло в голову Аманде, и она чуть не рассмеялась. Но ведь именно так он расценивает ее! С той лишь разницей, что дает понять, что покупать не собирается ни при каких обстоятельствах! Впрочем, она сама сказала матери то же самое.

Люсьен тоже поднялся, и они не спеша пошли через террасу в гостиную, оставив Аманду в раздумьях среди рододендронов.

Если быть до конца честной, надо признать, что в тринадцать лет она не была Мэрилин Монро, но и с Мисс Дракулой ее тоже никто бы не спутал! Неожиданно ей пришла в голову отличная мысль (она даже рассмеялась): заставить этот великолепный кусок мяса взять назад свои слова. Вот именно! Она преподаст Пьеру Дюбрею урок, который он запомнит на всю жизнь!

Убедившись, что все спокойно, Аманда выбралась из кустов и побежала в спальню матери. Леди Герберт сидела у туалетного столика и вплетала длинные светлые пряди в шиньон. Увидев в зеркале порозовевшее от возбуждения лицо дочери, Маргарет Герберт повернулась к ней.

– В чем дело, дорогая?

– Я слышала, как Пьер говорил со своим другом. – И, не переводя дыхания, Аманда пересказала все, что подслушала, и даже несколько обиделась, когда мать перестала возмущаться и от души рассмеялась.

– Так тебе и надо – нечего подслушивать! Между прочим, Пьер прав. Ты была на редкость нескладным подростком.

– Но ведь и не Медузой Горгоной, как он меня обрисовал! – возмутилась Аманда.

– Вряд ли молодой человек (сколько ему тогда было – двадцать четыре или двадцать пять?) может разглядеть лебедя в гадком утенке. – Широко расставленные серые глаза матери (такие же, как и у Аманды) оглядели волнистые золотисто-рыжие волосы, нежный овал лица и высокую стройную фигуру дочери. – А ты превратилась в настоящего лебедя, и Пьер очень скоро в этом сам убедится. Спорю, он будет валяться у тебя в ногах!

– Может, еще и лизать их? Напрасный труд Я не намерена любезничать с этим напыщенным, высокомерным…

– Неотразимым и сексуальным…

– Мама!!!

– Да-да! Он именно такой! Пусть мне пятьдесят, но я же не слепая Я понимаю, ты расстроена, моя милая, но не должна во всем винить его. И вообще, стоит вам увидеть друг друга, все встанет на свои места.

– Ты бы послушала, что он говорил! – обиженно сказала Аманда.

– Понимаю, но отнесись к этому с юмором. Представь, как он удивится, когда тебя увидит. Ведь смысл этого визита как раз и состоит в том, чтобы вы познакомились поближе. – Тут мать остановилась, заметив характерный блеск в глазах дочери. – Аманда! Что ты задумала? Мне не нравится выражение твоего лица.

– Пьеру это еще меньше понравится, – сказала дочь, возбужденно шагая по комнате. – Я придумала отличный способ с ним расквитаться.

– Не желаю больше ничего слушать! – сказала графиня и встала, чтобы достать платье. – Не желаю!

– Придется, мамуля. Мне нужна твоя помощь.

– Аманда, я против!

Но Аманда смотрела такими умоляющими глазами, что решимость матери дрогнула, и она села.

– Ну что ты еще придумала? Аманда быстро объяснила суть дела, и хотя сначала Маргарет Герберт слушала с явным не одобрением, постепенно, как и надеялась Аманда, чувство юмора взяло верх над благоразумием.

– Если все получится, будет забавно, – неохотно согласилась мать, – хотя и не представляю, как тебе все это сойдет с рук.

– А почему нет? Разве я не была ведущей актрисой в школьном театре?

– Как ты можешь сравнивать! Это же не школьный спектакль!

– Весь мир подмостки, – продекламировала Аманда. – Послушай, ма, я просто хочу его немного попугать. Сначала пусть увидит меня страшной, а потом, когда дойдет до кондиции, я спущусь к ужину во всем блеске.

– Знаешь, вообще-то неплохо придумано, – согласилась мать, надевая платье – Тогда позвони папе и скажи, что у меня корь.

– Корь? Это обязательно? – Посмотрев на дочь, Маргарет Герберт покорно подняла трубку домашнего телефона. – Генри? Случилось нечто ужасное! У Аманды корь.

– Я так и знал! – загремел в трубке голос графа. – И у конюха корь, а она каталась с ним верхом дня два тому назад. Послушай, а разве Аманда не переболела корью в ту зиму, когда мы ездили в Сент-Мориц?

Прижав ухо к трубке, Аманда отчаянно жестикулировала, взывая к изобретательности матери.

– Тогда у нее была коревая краснуха, Генри, – солгала жена.

– Ну и ну! – проворчал граф. – Значит, знакомство с Пьером отменяется, если, конечно, он еще не переболел корью.

– Болел или не болел, не имеет значения:

Аманда не может видеться с ним в таком жутком виде.

– Глупости! Что он, сыпи не видел? Аманда отчаянно затрясла головой, и мать сказала:

– Нет, Генри. Пока ей не станет лучше, она не может встретиться с ним.

– Упрямая девчонка! Ума не приложу, в кого она такая уродилась.

– В твою мать, надо думать, – ответила жена.

– Тогда сама поговори с Пьером, – продолжал граф, не обращая внимания на ее реплику. – Скажи, что, если захочет, может уехать сразу после ужина.

– По-моему, это не слишком любезно, дорогой. Пусть решает сам.

Положив трубку, Маргарет заговорщически улыбнулась.

– Знаешь, эта игра мне начинает нравиться.

– Я так и знала! Теперь позвони Пьеру. На этот раз графиня была намного увереннее в себе, и Аманда, с любопытством слушала низкий сексуальный голос Пьера.

– Как жаль! – говорил он с едва заметным акцентом. – А я так хотел познакомиться с вашей очаровательной дочерью!

– Аманда тоже очень расстроена, – отвечала хозяйка, добавив после выдержанной паузы:

– Но ведь вы можете хотя бы одним глазком взглянуть друг на друга.

– Одним глазком?

– Да, мой милый мальчик. – Графиня, как и дочь, с трудом сдерживала смех. – Если через полчаса вы будете в розовом саду и посмотрите в окно на втором этаже, Аманда помашет вам рукой.