Я всматривалась в темный гардероб, надеясь, что выйдет еще один человек. Но вопросила, поскольку не дождалась:

– А Юра где?

– Марта, – укоризненно сказала Ульяна и пояснила: – Юра из этой всей компании самый умный!

– То есть ему хватило ума не лезть в чужой дом, рискуя нарваться на охрану? – обнадежилась я.

– Ему-то хватило, – ответил снова Герман. – Но идея-то какая классная! Девушек надо поражать романтикой, я свою примерно так же добивал. В общем, мы Юрке угрожали, чтобы в стороне не остался.

Над плечом Ульяны из тьмы показалась знакомая улыбка. И не особенно-то виноватая, хотя с моего места разобрать было невозможно… С ума сойти!

Меня теперь трясло не от страха, а от удивления. У нас же сигнализация и охрана! Это что же, каждый желающий вот так запросто может в дом пробраться? Да еще и на третий этаж? Или они забрались по первому, а потом переместились по заснувшему особняку и спрятались в гардеробе? Это такие у него друзья?! Да это же отморозки, преступники, избалованные деньгами родителей хамы, взломщики… роскошная дикость какая-то.

Глава 27. Шах и мат

Слабость таки одолела – я бессильно осела на кушетку. Вопросов вызревало множество, но я давала возможность преступникам для начала самим объясниться. Герман у них, похоже, заводила, раз постоянно берет на себя роль организатора:

– Марта, мы к тебе от безысходности. Проникнись, добрая душа. От тухлой рожи моего лучшего друга даже море потускнело, а это плохо сказывается на притоке клиентуры! Не за себя радею, за семейный бизнес!

И хоть я понимала, какую чушь он городит, всё равно кивнула – просто знала, что значит радеть за семейный бизнес. Но своего взбалмошного бойфренда перебила Ульяна:

– И мое мнение послушайте, вы оба! Мне всегда казалось, что Юра ищет не там. Что компенсация его спокойной мудрости будет как раз в обратном направлении! По себе знаю, как притягиваются противоположности, и от этого притяжения каждый получает то, чего в себе не имел!

– Подожди, это ты сейчас себя спокойным мудрецом назвала? – нахмурился Герман. – Девица, которая целоваться ко мне лезла, когда я жизнью рисковал? Или которая в чужой дом вламывается?

– Так о том я и говорю… – Ульяна попыталась оправдаться.

Однако я уловила другое и повторила почти германовским тоном:

– Подожди, это ты сейчас меня психованной идиоткой назвала?

Ульяна смутилась и спешно отступила в темноту, прячась за Юру. Кеша, все еще остававшийся впереди, вдруг монотонно затянул:

– Я обычно только слушаю, и вот что я из рассказов Юры понял. Любовь нечаянно нагрянет, когда любовь совсем не прёт.

– Чего? – уточнила я, припоминая явно другие строчки в той песне.

– Именно! – оживился он, будто увидел в моем лице понимание. – Любовь настолько зла, полюбишь и наследницу столичной индустрии со зверским характером и гонором похлеще нашей Кристины, а от Кристины Юрка еще в первом классе шарахался, как я от нарколога.

– Чего?! – я повторила вопрос другим тоном и начала вставать, чтобы этого коротыша подавить хотя бы ростом и заставить замолкнуть в потоке «льстивых речей». – Вы и справки обо мне наводили?!

Но, к удивлению, он вообще не растерялся, даже гнусавить начал еще монотоннее:

– Признай, что и Юра тоже может иметь недостатки. Мечты не сбываются так, как мы хотим, они всегда сбываются поперек горла. Вот потому он так глупо и начал тормозить – от неумения перестраиваться. А потом приехал домой, сел на берег моря и осознал.

Герман поддакнул:

– Так слезливо он осознавал, что уровень моря поднял над уровнем моря. Клиентура топнет, мы с семейным бизнесом в панике…

– Хватит перегибать! – не выдержал наконец-то и Юра. – Боже, зачем я вообще с вами сомнениями поделился? Всё перевернули!

Герман что-то еще хотел сыронизировать, но от вскинутой руки Юры примолк. Если честно, то не понимаю, как они вообще стали лучшими друзьями – я Германа знаю всего ничего, а уже готова прибить на месте. Что же это за характер такой – в каждой бочке затычка? Хуже, чем у меня.

– Марта, – Юра вышел вперед. – Всё было не совсем так… но по сути так. Может, это я всегда ошибался в том, чего хочу в идеале? А может, ты мне как раз этими чертами и понравилась, которые всегда проскальзывали, просто я им значения не придавал? Ведь дело далеко не только в том, что ты что-то передо мной разыгрывала, а та уверенность в себе, с которой ты это разыгрывала. Лично мне понятно одно – мы с тобой как минимум обязаны дать друг другу шанс узнать теперь второго и с изнанки. А уже после принимать решения.

Уже успев взять себя в руки, я добавила в тон привычного льда:

– Я как раз ничего не обязана. Неужели ты думаешь, что мне интересен?

– Уверен в этом, – он почему-то улыбнулся, а Мотька неуместно тявкнул. – Разве у тебя ко мне никаких вопросов не осталось?

– Разумеется, остались, – я осклабилась. – Например, сколько ты заплатил Насте за мой адрес и как вы, шайка разбойников, пробрались в дом. На будущее информация пригодится.

– Легко, – он сделал короткий шаг в мою сторону. – Настю я тряс, но так и не вытряс. Она сначала раздумывала, но потом заявила, что дороже подставить будущую начальницу, чем упустить мгновенный доход. Я так и не понял, что она имела в виду, но с ней не договорился. Адреса твоего в свободном доступе нет, зато есть адрес офиса твоего отца – вот к нему я и заявился.

– К отцу? – я недоверчиво свела брови, поскольку папа даже словом не обмолвился.

– К нему, – подтвердил Юра. – Меня сначала в приемной полтора часа мурыжили, потом все-таки пустили.

– И он тебя не покалечил? Смотрю – живой, здоровый. То есть или врешь, или не с моим отцом ты встречался.

Юра отчего-то выглядел всё увереннее, как если бы я ему какие-то ободряющие доказательства предоставляла.

– А с чего вдруг ему меня калечить, если тебе все равно? – я немного растерялась от прямого вопроса, потому Юра ответа не ждал и продолжил: – Мирон Анатольевич назвал меня щенком и пообещал светлое будущее в журналистике – мол, таким скользким проходимцам, обижающим его единственных дочерей, место только в подобном гадюшнике. Я искренне поблагодарил его за комплимент и уловил, что дочь я все-таки чем-то обидел. Это дало возможность для дальнейшего разговора – пришлось объяснить, что на самом деле произошло и что сам Мирон Анатольевич вместе со своей любимой дочерью тоже не вполне были со мной честны. Но я хотел бы получить шанс все наладить и для того попросил его помощи.

– Он и после этого тебя не покалечил? – мне становилось всё интереснее.

– После этого как раз попытался. Но я успел заявить, что в статье про экологическую ситуацию в Подмосковье обязательно упомяну название одного крупного производства. В рекламных целях, конечно. Он так сразу в лице изменился, как будто лучше меня знает о пагубном влиянии его производства на экологию…

– Ты угрожал моему отцу?!

– Зачем же? Просто о планах рассказал. Зато это снова дало возможность для дальнейшего разговора. Даже как-то незаметно тон снизился. В общем, мы общались долго и искренне, а я не зря по литературе пятерку имел – умею заливать, если уж прижмет. И знаешь, Мирон Анатольевич ко мне стал более лоялен. По крайней мере согласился с тем, что нам с тобой не помешает обсудить наши отношения. Позвонил Илье Ивановичу и предупредил, чтобы меня пустили в любое время в дом.

– Как это – пустили?

– Как это – пустили?! – повторил Герман гневным эхом.

– Я, по-вашему, идиот? Вошел, предупредил охрану, что за мной еще толпа придурков увяжется – квест у нас такой, молодежные развлечения. И овцы целы, и волки сыты, и Герман рад.

– Какой позор… – Герман под смех Ульяны прижал ладонь ко лбу и изобразил обморок, удобно упав на софу.

– Ага, – Юра к нему не обернулся. – Там еще близняшки под фонарем сейчас стриптиз изображают – думают, охранников отвлекают. Пусть думают. Я, в общем-то, в этой компании привык выживать без потери репутации.

Признаться, я облегченно выдохнула, что мой Юра оказался не Германом – вот с тем пусть Ульяна всю жизнь мучается, а я бы с ума сошла. За собой пригляди, да еще и за таким перцем с отмороженным характером? И на папу не особенно обиделась – отец у меня юморист, любит азартные приключения без угрозы для жизни и здоровья. Да и Юра ему всегда нравился… возможно, не только отелями. И вот, через несколько цирковых маневров разговор все-таки состоялся. Только меняет ли он мои выводы?

Я отвернулась, задумалась. Его настойчивость все-таки поднимала настроение, взывала к тем эмоциям, которые еще недавно заставляли меня парить над землей и на ходу корректировать планы. А если действительно сможем все шероховатости между нами сгладить и продолжать с того места, на котором закончили? В бизнес Юра не полезет, а в личную жизнь… да пусть лезет на здоровье. Или я раскисла от напора, как глупая барышня из дамских романов? Последнее немного отрезвило, тогда я вспомнила о важном и снова посмотрела на Юру прямо:

– Послушай, всё это имело бы смысл, если бы мы жили в одном городе. Мы почему-то всегда этот вопрос откладывали, а ведь он решающий. Ну будем мы вместе, проникнемся друг другом окончательно, а встречаться получится дважды в год – во время институтских сессий на заочке?

– Я думал об этом, Марта, – Юра стал серьезным. – И понял, что вполне могу принять Москву, если именно в ней находится остальное, нужное мне.

– Что?! – его друзья громыхнули все вместе, явно на такой поворот не рассчитывая. И Герман добавил: – Юрка, мы так не договаривались!

Если уж их признание повергло в шок, то меня вообще из колеи выбило. Я снова села, теперь не в силах собраться. Юра готов переехать из-за меня? Так, выходит, только мне и решать, что с нами будет дальше, больше никаких препятствий? Обескураживающая жертвенность. Вот лично я ради одних чувств, пусть даже к Юре, не смогла бы перешагнуть через свои намерения. А если я приму такую жертву, то не обернется ли она потом против наших отношений?