Подушечками пальцев убрала с лица, прилипшие в порыве нашей страсти волосы, а затем запрокинула голову, обессилено уставившись в потолок. Я всё еще не могла привести дыхание в порядок. Себастьян был неутомимым любовником, и теперь я понимала, почему он приглашал к себе сразу двух девиц. В одиночку с его напором справиться было тяжелой задачей…

Странно, но места порезов совсем не беспокоили меня, вернее, после этого безумного марафона, уже побаливало целиком всё тело…

– Я не могу насытиться… Мне мало… – прошептал, проникая своим влажным языком в ушную раковину, перемещая свои ладони на мою грудь. Себастьян притянул меня к себе, обвивая наши ноги.

– Я очень устала…

– Хочу еще! Ты такая ласковая… А твои стоны настоящие… Они искренние, Алекса… Меня поражает твоя кристальная искренность… – непроизвольный смешок сорвался с губ, хотя я всё еще планировала его ненавидеть. Но этот мужчина час от часу вызывал в моей душе самые противоречивые эмоции.

– Тогда ответь на мой вопрос… Я тоже заслуживаю хоть немного искренности…

– Задавай!..

– Что произошло между тобой и отцом в детстве? Почему он называл тебя чудовищем?.. – моё любопытство взяло верх, и с губ сорвался давно интересующий вопрос.

Себастьян немного отстранился, после чего как-то странно уставился на меня. Он взвешивал последствия своего ответа. После минуты раздумий, наконец, сказал.

– Отец с детства считал меня странным. Он был уверен, что у меня отклонения развития, а вот мама слишком сильно меня любила… Когда же я заговорил и выяснилось, что опережаю сверстников в развитии, его и это не устроило. Он часто напивался из-за своих неудач, а после приходил в детскую и измывался надо мной. Задавал разные вопросы, и в случае неправильного ответа наказывал, закрывая в комнате. Как-то раз, когда мама уехала в больницу на выходные, я просидел взаперти двое суток без еды и питья… – Себастьян часто-часто заморгал, закусив нижнюю губу.

– Но… это ужасно… – я вдруг вспомнила некоторые подробности своего детства. По странной насмешке судьбы, между нами было слишком много общего.

– Ну, да, ничего хорошего… Когда мама нашла меня, я лежал на полу в бессознательном состоянии, а отец спал в пьяном угаре. У него никак не получалось совершить какое-то открытие, и он сходил с ума от отчаяния, отыгрываясь на мне. Он безумно боялся, что мои умственные способности превзойдут его!

– Да уж… – только и смогла выдавить из себя. Как это ни странно, но я прекрасно понимала Себастьяна, ведь я также как и он, не поддерживала отношений с родным отцом. С шести лет меня воспитывал отчим. – И вы так и не стали нормально общаться?! – спросила прерывисто, на что мой похититель зловеще рассмеялся.

– Ну, что ты… Я так мечтал понравиться ему… Произвести впечатление. Вот только когда мне исполнилось десять, отец поймал меня на воровстве. Он ликовал – наконец-то, нашел во мне изъян! Залез в рюкзак после школы и обнаружил там фамильный медальон моей соседки по парте… – мужчина издал короткий смешок, отчего мое дыхание замедлилось.

– И что было дальше?! – нерешительный вопрос слетел с губ, и я взволнованно перевела взгляд на Себастьяна.

– Мне было десять, когда он достал из брюк ремень с платиновой пряжкой, и с особой жестокостью выпорол меня на глазах у матери. Она пыталась разнять нас, но и ей хорошенько досталось… С этого дня я возненавидел его, а еще начал заниматься восточными единоборствами, чтобы суметь дать отпор в следующий раз…

– Ох… у меня просто нет слов…

– Уже всё в порядке. Мой психотерапевт считает, что пристрастие к воровству – это последствия детской психологической травмы. Впервые это случилось как раз после того, как я просидел двое суток взаперти в своей комнате…– похититель прикрыл глаза, а я вдруг ощутила щемящую жалость по отношению к этому одинокому загадочному противоречивому и невероятно сложному мужчине. – Только то, что я тебе рассказал, пусть останется между нами. Я не хочу видеть этого в книге, и мечтаю когда-нибудь забыть навсегда…

– Хорошо… Как скажешь!

– Передохнула немного?.. – громко выдохнул, упираясь в мои бедра своим внушительным стояком.

– Я хочу спать… – послала в него измученный взгляд. В эту секунду больше всего мне хотелось закрыть глаза и улететь в сладкие сновидения. Но, кажется, наши желания не совпадали.

Мой мучитель вновь потянулся к баночке с маслом для тела: открутил крышечку, сдобрив пальцы несколькими каплями маслянистого вещества. Он прикоснулся ладонью к моему животу, и стал неторопливо поглаживать впадинку пупка.

– Что ты чувствуешь, Алекса? – спросил, в момент, когда его пальцы стали пощипывать кожу на задней поверхности бедра.

– Эээ… приятно, конечно… Надо признать, ты знаешь, что делать с женским телом… Но я слишком сильно устала, даже язык заплетается… – в этот момент силы просто покинули меня. Глаза захлопнулись, а разум отключился. Ещё одного раунда я бы просто не выдержала…

***

Ресницы разлепились, пропуская солнечный свет. Несколько секунд пыталась сообразить, где я нахожусь, и что, вообще произошло… И тут все события вчерашнего дня выстроились в одну шеренгу: мой флирт с садовником, постель, застеленная смертоносными цветами, его теплые пальцы по моей коже, а затем ощущения его такого твердого и горячего у себя между ног… Ах, от этих воспоминаний низ живота налился свинцом, а во рту стала собираться слюна. Реакции моего тела начинали пугать, чувствовала себя озабоченной старшеклассницей.

Повернула голову – я всё ещё находилась в кровати самого Себастьяна Этвуда, а хозяина этих хором и след простыл. Стрелка внушительных старинных часов с маятником замерла на отметке восемь утра. Заставила себя вылезти, и с тяжелым сердцем направилась обратно в комнату. Распахнула дверь, вновь испытав шок…

Но на этот раз всё было по-другому: по всему периметру спальни стояли вазы, наполненные самыми разными цветами невероятных оттенков и текстур. Ни разу в жизни не видела столько разнообразнейших букетов… Розы, лилии, хризантемы, маки, ранункулюсы, и десятки других, о названиях которых мне можно было только догадываться.

Сердце гулко ухнуло, пропуская удар за ударом. Неужели в его черной душе остались хоть какие-то светлые оттенки?! Быстро приняла душ, натянула кремовое платье футляр, собрала волосы в аккуратный пучок, сдобрив губы нежно розовым блеском, и направилась на наше ежедневное утреннее интервью.

Только сегодня совершенно не знала, чего ожидать от этого мужчины. Прошлая ночь была слишком противоречивой: боль вперемешку с наслаждением. Я впервые испытывала подобные эмоции одновременно и была поражена, насколько это взрывоопасный коктейль…

Мне показалось, или Себастьян приоткрыл передо мной свою душу: он рассказал такие откровенные вещи. Видела, насколько тяжело давался ему этот разговор. А еще, мы впервые ночевали в его спальне, в одной кровати, и даже сквозь сон я чувствовала стальные оковы рук на своей талии…

Страшно признаться, какие чувства бушевали у меня внутри. Мне даже начало казаться, что я могу простить этому мужчине всё…

Но переступив порог кабинета мои девичьи грезы стали стремительно развеиваться. Себастьян сидел неподвижно, глядя куда-то в пустоту. Кивнул невпопад в знак приветствия, не утруждая и взгляда. Ночная магия окончательно развеялась.

– Здравствуй… – промолвила еле слышно.

– Проходи… Садись! – ответил, продолжая любоваться своими пальцами.

– Себастьян, эээ… я хотела поговорить…

– О чем? – он резко поднял голову, устремив свой взгляд прямо мне в глаза.

– Ну… обо всем этом… я уже ничего не понимаю… ты, я, эта ночь… и десятки ваз с цветами в моей спальне… может, объяснишь, что между нами происходит?! – ноги задрожали, и я вынуждена была занять место на кресле прямо напротив.

– Что ты хочешь услышать от меня, Александра?! – впервые он выглядел таким озадаченным. От меня не укрылись глубокие тени, которые залегли у него под глазами. Будто так и не сомкнул глаз сегодняшней ночью, верша судьбы мира.

«До чего же он задумчивый и красивый» – совершенно некстати вспыхнуло в мозгу, когда я блуждала глазами по сосредоточенному лицу мужчины.

– Я просто хочу понять, что всё это означает?! Что ты чувствуешь ко мне, Себастьян? – он выгнул бровь дугой, немного прищурившись, а затем холодно бросил.

– Что ты подразумеваешь под этим вопросом? Ты считаешь, я испытываю к тебе какие-то чувства?! – все черты его лица напряглись, а челюсти плотно сжались. Кажется, я ощутила, насколько сильно он нервничал.

– Но ведь у меня есть все основания так думать? Сначала прогнал от меня этих шлюх, затем приревновал к садовнику, оставив ночевать в своей постели, а с утра украсил комнату десятками шикарных букетов… На лицо все признаки влюбленности! Разве не так, Себастьян?! – губы сложились в манящую улыбку, и я увидела, как он сосредоточил свой взгляд на аккуратной родинке над моей верхней губой. Он буквально испепелял её своим взглядом, а затем лицо мужчины исказила болезненная гримаса.

– Ты сама-то слышишь, как нелепо всё это звучит?!

Я играла сережкой, открывая тыльную часть запястья, отражая удары его лихорадочно горящих глаз. Это природа, она сильнее нас. И мы оба это прекрасно понимали.

Каким бы железным непробиваемым терминатором он не был, прошлая ночь навсегда изменила ход наших отношений. Мы больше не могли оставаться под одной крышей, не прикасаясь, друг к другу. Наше притяжение стало осязаемым. Себастьян вдруг резко выпрямился и хрипло произнес.

– Сегодня интервью отменяется! Я буду в офисе до вечера!

– А после работы ты вновь окажешься со мной наедине… – сказала тихо, на выдохе, после чего глаза мужчины налились кровью. Он гулко выдохнул воздух и быстро вышел за дверь.

***

Я видела горящий взгляд Себастьяна и прекрасно знала, что он означает. Чувствовала каждой клеточкой его ощущения по отношению ко мне. Совершенно неожиданным образом я уже давно забралась ему под кожу. Женщина всегда ощущает, когда самец к ней неравнодушен, как бы сильно он не пытался этого скрыть.