Удобным и привычно безопасным проживанием. А что о чудесах и мистике думать, да и о Боге вообще зачем? Это пугает, это непонятно, непостижимо, и для того, чтобы прикасаться душой к непознанному великому, требуется затрачивать максимум душевных сил, трудиться душой!

Зачем? Вот она, жизнь, понятная, простая и сложная, очевидная и каждодневная с набором проблем, которые мы знаем, как решать, и набором переживаний, с которыми мы пытаемся справляться.

И все как у всех, у кого лучше, у кого хуже, но, как и положено по законам науки, понятно и прямолинейно!

Захар давным-давно не вспоминал ни о той своей болезни, ни об Осипе, ни о словах его неоднозначных, полных мистики и недоговоренностей. И уж тем паче о какой-то там женской руке, вцепившись в которую вытаскивал себя из смерти.

Это рядом с шаманом, да в единении с природой нетронутой, толкования видений казались истиной, а вдали от него…

Мало ли что привидится воспаленному болезнью воображению в моменты беспамятства!

А сейчас, под утро рассветное, лежа на кровати, почему-то вспомнил! Да так ярко, четко, в деталях, как пережил заново, и все плыло перед мысленным взором лицо Осипа, улыбающегося с хитринкой.

Вспомнил, осмыслил, улыбнулся ему в ответ, первый раз со дня встречи с Зинаидой Ковальчук, почувствовав легкость, свободу, правильность и мудрость жизни! Он перевернулся на бок, поулыбался еще Осипу, лицо которого растворялось, исчезая перед глазами, и заснул спокойным, глубоким, исцеляющим сном без сновидений.


Зинаиде двух последних дней хватило выше крыши!

Родня как с катушек съехала! Ее не оставляли в покое ни на час, звонили поочередно, спрашивали, советовали, ахали, охали. На следующий день после ошеломляющего открытия Зинаида, задвинув подальше работу, отправилась к знакомому врачу, не оповестив даже Ритку. Там к ее ошарашенному состоянию добавили еще немного потрясения, объявив срок четыре недели беременности!

– Вы не ошиблись?　– переспросила Зиночка.

– Нет, дорогая, определенно четыре недели!

Вот к чему приводит баловство в темных комнатах с незнакомыми мужчинами! Приблизительно такие размышления, в разнообразных вариациях от смеха до обругивания себя всяческими словами, крутились у нее в голове по дороге домой! Не на работу же!

У врача Зинаида отключила телефон, а переживая потрясение, включить забыла и вспомнила только, обнаружив любимую подругу под дверью квартиры, вступившую в борьбу с тренькающим звонком посредством нажатия и неотпускания кнопки.

– Зинка! Ты с ума сошла, я перепугалась до смерти! Сотовый выключен, на работе говорят – домой пошла, дома тебя нет!　– ругалась подруга на весь подъезд.

– Давно ищешь?　– открывая дверь ключами, выясняла Зинуля.

– Сорок минут!

– Тогда все не так страшно,　– «порадовала» Зинаида.

– Ты где была?　– влетая в квартиру следом за ней, допытывалась Ритка.

– У врача!

– И что?　– сразу перестала ругаться и шуметь Ритуля.

– Есть хочу!　– буркнула Зинуля и, скинув сапоги, босиком прошла в кухню.

– Зина!　– предупреждающе возмутилась Ритка.

– Четыре недели!

– О как!　– восхитилась Ритка, быстренько прикинув в памяти дни и обстоятельства.

– Не вижу повода для радости!　– ворчала Зина, доставая продукты из холодильника.

– Ну почему?　– улыбалась вовсю Ритка.　– Очень романтично!

– Да?　– развернулась к ней Зинаида.　– Вот спросит меня ребенок, где мы его с папой сделали, и что я отвечу? В кладовке?

– Прекрасный повод для разговора с подростком!　– одаривала оптимизмом Ритка.

– О чем? О вреде случайных связей?　– злилась Зинуля.

– И об их пользе!　– рассмеялась Ритка.

Ритулю Зинаида быстренько выпроводила под предлогом, что ей надо побыть одной, многое обдумать и отдохнуть. Но подруга поделилась новостью о сроках со всеми, и началась телефонная атака!

На следующий день Зина выключила мобильный, на работе не подходила к телефону, дав жесткие указания подчиненным отвечать всем, что она не может подойти, потому что проводит сложный анализ! И в рамках противостояния из серии «назло кондуктору пойду пешком!» поехала домой после работы упаковывать последние подарки.

Мобильный она так и не включила, а открывая дверь ключами под непрерывные звонки домашнего телефона, войдя в квартиру, первым делом отключила и его.

От-ста-ньте!

Повалявшись от души и с удовольствием в ванной с лавандовой пеной, облачилась в уютный домашний костюмчик и, довольная собой, тишиной и жизнью, под телик слопала пол-упаковки мороженого. Не выпадая и тщательно сохраняя состояние довольства и умиротворения, разложила на столе в кухне подарки, коробочки, оберточную бумагу, банты-ленты, открыточки и необходимые для такой работы инструменты и мелочи. Врубила телик погромче и принялась за дело.

Звонок в дверь не прозвенел, он, зараза такая, надрывался непрерывным требованием открыть немедленно!

Подходя к двери с ножницами в руке, Зинаида всерьез обдумывала, а не перерезать ли провода звонка к чертовой матери, и все дела! Мысль неплохая, но трудно осуществимая, учитывая добротный ремонт, не оставивший в квартире на виду ни одного провода, и серьезную коробку дверного звонка, которую для начала требовалось раскурочить, прежде чем перерезать провода.

Ладно, вздохнула, смиряясь, Зинаида и открыла дверь.

– Ты что вытворяешь?!　– орала с удовольствием любимая подруга Ритка, врываясь в прихожую.　– Мы с ума сходим, думали, с тобой что-то случилось! Может, ты в больницу попала или тебе плохо стало!

– Тогда в другой последовательности,　– возразила Зинуля,　– сначала плохо, а затем в больницу!

– Ты зачем телефоны поотключала?!　– заходилась криком Ритка, обнаружив выдернутую розетку домашнего телефона и для пущей убедительности тряся ее перед лицом Зинаиды.

– Вы меня все достали!　– с полтычка завелась в ответ Зинаида.　– Что вы ко мне пристали? Великое дело, Зина беременна!

– Великое!　– уперев руки в бока, волновалась Ритка.　– Еще какое великое! Это ж не соседка Сара от восьмого любовника десятую беременность заимела! Это ты, и мы, естественно, переживаем!

– Вот именно!　– ответила Зинаида, развернулась и пошла в кухню.　– Вы так переживаете, будто у меня болезнь смертельная! Мама плачет, и не поймешь, от счастья или от горя, бабушки обе капли пьют второй день подряд, все звонят постоянно и разговаривают со мной, как с тяжелобольной! Даже Севочка позвонил с утра пораньше и строго-настрого потребовал, чтобы я сегодня не надевала каблуки и передвигалась по улицам крайне осторожно, он услышал по телику, что сегодня обещали гололед! С ума сойти! А к вечеру что, мне Адочка позвонит с требованием есть свежие овощи?

– Я же говорю, переживаем!　– сбавила напор и децибелы Ритка, шустро разделась, скинула сапоги и поспешила следом за Зинулей.

– Поясни, что именно вы переживаете? Катастрофу? Явление инопланетян? Гибель цивилизации?　– вредничала Зинуля.

– Нет, вы посмотрите!　– возмутилась новой волной праведного гнева Ритуля, заметив на столешнице коробку с остатками мороженого.　– Сима весь день готовит ее любимые блюда, пирожков нажарила, кролика тушит, а она тут заперлась и мороженое лопает!

– Рит, скажи честно, вы что, собираетесь меня вот так донимать все девять месяцев?

– Не донимать! А баловать, холить-лелеять, оберегать всячески!　– разъяснила снисходительно Ритка.

– Если как эти два дня, то я с ума сойду! Двинусь разумом в сторону Кащенко!

– Ну да, согласна, эти два дня мы перегнули немного, но это от потрясения,　– и махнула ручкой,　– пройдет! Свыкнемся с ситуацией, поутихнем! Ты же знаешь!

– Вот я и дождусь, когда вы «поутихнете», тогда и вернусь в семью и тесное общение!

– Да ладно тебе!　– заулыбалась Ритка.　– Что ж теперь делать, терпи! Не помнишь, как сама меня опекала каждую беременность, как елочный стеклянный шар, в ватку заворачивала! А я ничего, с удовольствием!

– О-хо-хо!　– вздохнула тягостно Зинуля, признавая Риткину правоту.

– У тебя что из еды есть?　– сунулась в холодильник Ритка.　– Есть хочу, ужас! Нанервничалась из-за тебя, да и весь день моталась по работе.

– Мороженое,　– предложила Зина.

– Откажусь,　– подумав, отвергла предложение Ритка.　– Покопаюсь, может, найду чего!

И нырнула в холодильничьи недра, не переставая говорить что-то о работе, клиентах, а вынырнув, ошарашила неожиданным вопросом:

– Ты Захару Игнатьевичу-то собираешься сообщать о ребенке?

– Опаньки!　– опешила Зинуля.　– А издалека как-нибудь ты не могла?

– Да с чего бы это? Ты ж настаиваешь, что не больна, а очень даже здорова, так чего церемониться?

– Не буду!　– поделилась планами Зинаида.

– По причине?　– не отставала Ритка.

– А с каких кренделей? У нас с ним полные непонятки, расстались мы не мирно-тихо и о последующих встречах не договаривались. И образуется ли он в моем пространстве – большой вопрос. Скорее нет, чем да! Он вон как уехал, так его и нет!

– Но он же предупредил, что звонить из командировки не будет, опасаясь за свое душевное равновесие!　– напомнила Ритка.

– Ну, вот и я за его душевное беспокоюсь, будем считать!

– Понятно. Обиделась, значит!　– сделала напрашивающийся очевидный вывод Ритуля.

– Да не обиделась я!　– раздосадованно возразила Зинуля.　– Я его понимаю, себя понимаю, нам обоим страшно, что-то там про расставания и терзания душевные! Такой вот ужастик в натуральных красках! А впереди тишина и неизвестность!　– И, не меняя раздраженного тона, капризно спросила: – Ты откопала там что-нибудь поесть?

– Нет,　– вздохнула Ритка.　– Ни черта у тебя в холодильнике нет! Поехали к нам!

– Не-е-ет,　– подумав, отказалась от предложения Зинуля,　– мне сейчас чрезмерного внимания и заботы не выдержать!