Предпраздничные новогодние дни для Зинули всегда окрашивались внутренним шпарящим солнцем, ожиданием чуда, одесской вольницей. Она никогда не покупала пустых, бесполезных подарков. Составляла списки, проводила розыскные действия, выясняя, кто в семье о чем мечтает, и начинала готовиться к дате за два-три месяца. Искала в магазинах нужное, сама упаковывала, рисовала и подписывала милые малюсенькие открыточки-поздравления, испытывая от этих занятий небывалую легкую радость. И сносила подарки по мере их приготовления к Ритке домой, где бабушка Сима их «надежно» прятала до Нового года.

В этот раз Зинуля расстаралась сверх меры, с особым усердием сбегая в предпраздничную суету от печальных и тяжких мыслей.

Зинаида ехала к Ритуле по хронически забитым пробками улицам, встретиться, поболтать и отвезти порцию готовых уже подарков двадцать шестого декабря.

«Сегодня три недели, как он уехал! Я так устала думать о нем бесконечно, безвылазно! Думать, думать, думать!　– так же тоскливо, безысходно, как беспролазная пробка, в которую она попала, размышляла Зинаида. Осто-хре-не-ло! Одно и то же! И больно, и обидно до чертиков, и сердце как крюком ржавым вытаскивают! Как там сказал Пабло Неруда? Как-то очень просто, но в десятку? А! Вспомнила! «Любить просто, забыть трудно!» Вот именно! Наверное, я все-таки дура клиническая! Вот на фига, убогая, полезла с требованиями откровенности в его жизнь? А?! Ну, сказал тебе мужик: нравишься ты мне очень, и секс с тобой хорош, и готов встречаться для него, для сексу то бишь, без осложнений лишних – так и вперед! Нет же ж, нам отношения подавай, да посложнее, с любовями-мучениями! Ну, не дурра? Дура!»

За эти три недели она себе чего только не наговорила, и как только не обозвала, и каких только «последних» решений не принимала: от «забыть напрочь и плюнуть!», до «позвонит – лебедью полечу на все согласная!».

Боже! Боже! Боже! Какие мы все у тебя дурные и глупые!

Распоследний наистрожайший приказ Зинаида отдала себе полтора часа назад: не думать, не вспоминать, готовиться к празднику! В идеале – забыть напрочь!

Щас-с-с-с!

Посмеялась над потугами судьбинушка! И пообещала, что, если ей перестанут говорить, что делать и указывать, как она должна у вас сложиться, она перестанет говорить вам, куда и на какие конкретные буквы идти!

Измотанная непонятной навалившейся усталостью, раздражением на себя и зачатками глубокой хронической ненависти к дорожному движению в городе Москве, Зинаида добралась-таки наконец до подруги.

Дверь открыл Мишаня.

– Привет, теть Зин!　– порадовался старшой из Ритиных отпрысков, принял у Зинули коробки, пакеты и поцеловал в щечку.

– Миш, у меня в машине еще четыре коробки-коробочки, занесешь, а?　– попросила Зина и отдала ему ключи от машины.

– Не вопрос!　– проявил готовность к помощи Мишка.

– Зин!　– проорала из кухни Ритка.　– У меня руки в муке, иди сюда!

– Пироги?　– подняв удивленно брови, спросила у Миши Зинаида.

– Все не так глобально, не пугайся,　– «успокоил» он, надевая куртку.　– Свежая рыба.

– Рыба – это здорово!　– порадовалась Зинуля и двинулась на зов подруги в кухню.

На этой кухне никто и никогда не находился в одиночку, даже если ночью спросонья притаскивался водички попить, следом подтягивались такие же неспящие, или еще не уснувшие, или проснувшиеся, но обязательно составить компанию. В данный момент, помимо Ритки, воцарившейся у плиты, за столом сидели дедушка Лева с бабушкой Симой, чаевничали, и тетя Соня, помогавшая дочери готовить и накрывать на стол ужин.

– Привет!　– первый раз за день искренне, от всей души порадовалась Зинуля.

И поспешила со всеми пообниматься, расцеловаться, так соскучилась, всего за пару дней, которые не виделись! А не за три недели, как некоторые, не в меру пугливые товарищи!

«Стоять! Тема закрыта!» – уже привычно прикрикнула на себя мысленно Зинаида.

– Здравствуй, солнышко!　– обняла и поцеловала ее тетя Соня.　– Мама звонила, спрашивает: брать гуся, утку или обоих сразу?

– Здравствуй, тетя Сонечка! Соскучилась!　– прижалась к ней в объятиях Зинуля.　– А что мы планируем?

– Гуся, точно!　– оповестила тетя Соня.

– Та що, ми последние кальсоны за продукты отдаем?!　– развеселилась Зина.　– Брать, так-таки брать!

– Симочка делает такой босч из утки!　– закатив глазки, изобразил небывалый восторг дедушка Лева, произнеся традиционное одесское «борсч» с выражением.

– Ото ж!　– согласилась Зина и переместилась обниматься-целоваться с ним.

– Та чего только не набрали!　– попыталась урезонить бабушка Сима.　– Усе! И рибу, и телятину, та и всего обозу по мелочи!

– Так гуляем же десять дней!　– не сдавалась Зинуля и перешла обниматься с ней.

Расцеловались, погладили друг друга, как год прямо не виделись. Ритка возмутилась, дежуря у скворчащей сковородки:

– А меня?

– Иду-иду!　– как послушная жена на призыв мужа, отозвалась Зинуля, поворачиваясь к ней.

В суперсовременной, упакованной какими только возможно бытовыми приборами кухне запахи практически не распространялись, исправно улавливаемые и ликвидируемые мощнейшей вытяжкой. Оказавшись рядом с Риткой, в непосредственной близости к плите, Зинуля, протягивая руки для объятий, вдохнула полной грудью ароматов жарящейся рыбы.

Не донеся длани до Ритки, она позеленела, зажала рот ладошками и мотанула пулей в туалет, задевая все по пути – тетю Соню, стулья, прибежавшего на ее голос Севочку.

Минут десять Зинуля буквально душу выворачивала белому другу! Она уж подумала, что желудок решил от нее отделаться раз и навсегда! А надоела она ему! Вечным кофе литрами, перекусами несерьезными.

«Доигралась!　– перепугалась Зинуля.　– Не дай бог, язву заработала! Уж гастрит точно! Блин, и надо же, накануне праздника!»

Она отдышалась, умылась, прислушалась к своим ощущениям внутри. Внимательно прислушалась – странно! Ничего! Ни болей, ни новых позывов, ни тошноты! Странно!

Может, отравилась чем?

И вернулась в кухню. Где ее встревоженно ждали.

– Зиночка, выпей чайку зелененького, я заварила! Сразу полегчает!　– суетилась обеспокоенно тетя Соня.

– Ей теперь знаешь когда полегчает?　– улыбалась непонятно чему Ритка.

– Ты о чем?　– поинтересовалась Зина, сев на заботливо отодвинутый для нее стул и отпивая ароматного чаю из большущей кружки.

– У тебя когда критические дни последний раз были?　– продолжая улыбаться, спросила Ритка.

– Рит, ты что, с глузду съехала?　– оторопела Зина.

– Так когда?　– не унималась Ритка.

– Да не помню я! Месяц назад, может, больше! Что ты пристала с такими глупостями!　– разозлилась Зина.

– Таки, Зиночка, ты усе-таки кое-що заработала от встреч с мужчиной!　– «поздравил» радостно дедушка Лева.

– Что?　– тупила по полной программе Зинаида.

– Как що?　– глубоко удивился ее непониманию дедушка Лева.　– Беременность!

– Что-о-о-о?!　– поперхнулась и закашлялась от неожиданности Зинуля.

– Может, тебе еще разок дать понюхать рибку, дорогая?　– язвительно поинтересовалась Ритка.

– Та ладно!　– подумав и осмыслив утверждение, отмахнулась от фактов Зина.

– А хорошо!　– разулыбалась бабушка Сима.　– У семье появится еще один маленький!

– Но этого не может быть!　– не приходя в сознание, отказывалась Зинаида.

– Мам,　– спросила Ритка, внимательно и критически рассматривая подругу,　– как думаешь, дать ей рибки или зашлем Мишку на угол, в аптеку за тестами?

– Думаю, тест будет убедительней!　– решила тетя Соня, присоединившись к дочери в критическом разглядывании Зинаиды.

– Миш!　– заорала Ритка, не отвлекаясь от основного занятия: изучения подруги с большой долей сомнения на лице, видимо относительно ее умственных способностей.

– Что такое тест?　– потребовал объяснения Севочка, втиснувшись между матерью и бабушкой и присоединяясь к их рассматриванию Зинаиды.

– Это такая проверка на что-либо,　– расширила горизонты знаний сына Ритуля.

– А на что вы хотите проверить тетю Зину? На шпиенство?　– допытывался любопытный малолетка.

– На него!　– кивнула Ритка.　– Только не тети-Зининого шпиенства, а одного дядечки.

– Тогда вам надо на него тест!　– подумав, подсказал ребенок.　– А ведь его здесь нет! И как вы будете это делать?

– Ну, насчет «нет» я бы поспорила в данной ситуации,　– задумчиво, не прерывая созерцания чего-то там в Зинаидином лице, размышляла Ритка.

– Чего орем?　– входя в кухню, поинтересовался Мишка.

– Сынок, сгоняй в аптеку, на угол, купи тест на беременность,　– посмотрела на него Ритка, подумала, даже брови свела от мысли напряженной, перевела взгляд обратно на Зинаиду.　– А лучше три разные, для убедительности.

– Ма, ты чё?　– опешил Мишка.

– Не пугайся, не для меня!　– «успокоила» мать родная.　– Это вон для тети Зины!

– И как ты себе это представляешь?　– возмутился сынок.　– Я такой весь прихожу тест на беременность покупать!

Ритка собралась ответить, даже воздуха в легкие набрала для расширенной отповеди, но ее опередил дедушка Лева:

– А що? Зарекомендуешь себя у очереди как крутой и уже усе совершивший мужчина, заодно и потренируешься. Может, тебе не понравится, и ты предпочтешь на будущее презервативы в аптеках покупать, а не наоборот!

– Мишенька, нам надо быстро-быстро, а пока мы оденемся, соберемся! Ты ж у нас самый шустрый!

– Из первых!　– ворчнул напоследок Мишка, но препираться не стал, ушел выполнять поручение.

Зинаида слушала их всех, как на обходе в палате дурдома, о чем они? Бред какой-то! Какой тест, какая беременность?! Какие дети, щоб они так жили?!

Она крутила головой, как китайский болванчик, переводя взгляд с одного присутствовавшего на другого, ошарашенными, растерянными глазами.