Три минуты – полет нормальный! Зинуля стартанула в космос!

Как наваждение, нежное, медленное, колдовство…

Р-р-раз! И в секунду все переменилось – тон, окраска, ритм музыки, сердцебиение. Обожгло желанием! Он переместился, обнял ее, прижал к себе сильно и поцеловал по-настоящему, далеко не нежно! Напористо, сильно, зовя за собой, требуя, обещая!

Куда-то в неизвестную бездонность улетела одежда, исчезая бесследно, а вместе с ней глупость, условности, сомнения, необходимость в словах! Первобытная темень, первобытное единение в ней мужчины и женщины – самое мудрое, самое сложное, самое простое!

Они стонали в унисон, торопились познать друг друга, целовались не останавливаясь. И, не выдержав, не выдержав – ну невозможно же!　– он вошел в нее резко, сильно победителем-побежденным, а она приняла его, подчиняясь-побеждая!

Увидеть настоящие искры в глазах, оказалось, можно только в темнотище. Фейерверк индивидуальный и парный одновременно. И орать нутром, надрывая горло, ничего не боясь, не смущаясь, не сдерживая себя, достигнув вершины личного, одного на двоих Эвереста.

И, обнявшись, вдвоем, плавно, как на парашюте, падать, падать с него, падать…

– Я когда увидел тебя… – стал говорить Захар, переведя дыхание, у нее над плечом, оттуда, где находилась его отяжелевшая голова.

И в это время зазвонил телефон, где-то в неизвестной непроглядности.

– А, черт!　– ругнулся Захар.

Пришлось встать срочным образом, шарить в полной темноте в поисках пиджака, кармана на этом предмете одежды и его содержимого – истошно заливающегося мелодийкой телефона.

– Да!　– ну о-о-очень недовольно ответил Захар Игнатьевич.

– Захар Игнатьевич, это Маргарита Аркадьевна. Квартиру осмотрели? Вам понравилось?　– не убоялась его грозного рыка Ритка.

– Нет, Маргарита Аркадьевна, не посмотрел я квартиру,　– тут же забыв о недовольстве, улыбнулся Захар.

– Почему?　– работал возмущенный риелтор.　– Разве Зинаида вам ее не показала?

– Зинаида Геннадьевна не смогла провести показ, потому что вы, Маргарита Аркадьевна, закрыли нас в гардеробной комнате,　– веселился Захар, но твердость голоса держал.

Нынче Ритулины традиционные восклицания разнообразились.

– Ой!　– Ну, это святое, и к нему: – О боже ж мой! И вы до сих пор там?

– Представьте себе!　– улыбался Захар.

– Я немедленно выезжаю! Буду через полчаса!

– Очь хорошо!　– похвалил Захар Игнатьевич за рвение, нажал отбой и пояснил Зинаиде: – Твоя Рита будет через полчаса!

– Надо искать вещи!　– встревожилась Зинаида.

– Нет,　– отказался Захар.

Он вернулся, снова безошибочно найдя Зину, лег рядом и притянул к себе.

– Мы пятнадцать минут полежим, пообнимаемся, а за остальные пятнадцать минут оденемся.

И поцеловал, радикально перекрыв возможность для возражений.

А кто бы возражал!

Зинаида перевела дух и предупредила, сипя горлом:

– Лучше не целоваться-обниматься, а то не удержимся, и Ритуля застанет нас за жарким действом!

– В разгаре,　– хохотнул, соглашаясь, Захар.　– Черт, как жалко, что я не могу тебя видеть!

– Зато ты изучил меня посредством осязания!　– улыбалась Зинаида.

– Уточняю: поглаживания и целования!

– Надо найти барахло и как-то одеться!

– У нас есть мобильники, начнем с твоих вещей.

Сталкиваясь руками, головами, поминутно целуясь и смеясь, они разыскали вещи и умудрились одеться в темноте. К моменту громыхания входной двери и пулеметной очереди Риткиных каблуков по полу успели и верхнюю одежду натянуть и стояли в ожидании освобождения. Свет из распахнутых дверей неожиданно ударил по глазам, заставив обоих моментально зажмуриться и даже прикрыть глаза руками.

– А что вы в темноте?　– поинтересовалась Ритка.

– В прятки играем,　– съязвила Зинаида.

– Ой, извините бога ради, Захар Игнатьевич! Как некрасиво получилось! Я совершенно случайно вас закрыла! Я сейчас все покажу, расскажу!

– В этом нет необходимости, Маргарита Аркадьевна,　– остановил ее порывы спокойным голосом Захар.　– Квартиру я покупаю, при условии что починят свет в гардеробной.

– А что с ним такое?　– удивилась Ритка.

И тут же хлопнула переключателем вверх-вниз, и свет зажегся!

Ну ни фига себе! Захар с Зинаидой многозначительно переглянулись! Они-то этот переключатель чуть не доконали, щелкая по очереди,　– и ничего!

– Оформляйте документы, Маргарита Аркадьевна. Но все же попрошу вызвать электриков проверить проводку. Нам с Зинаидой Геннадьевной пришлось больше трех часов сидеть в темноте.

– О господи! Извините! Как же все некрасиво получилось… – завела песню о пардоне Ритка и остановилась на половине арии, присмотревшись к Зинаиде.

Зина, спровоцированная взглядом подруги, как могла, осмотрела себя – вроде все в порядке, застегнуто, надето – и перевела взгляд на Захара.

Ну, этот орел! С приема, с приема!

Даже волосы, приглаженные пятерней, имели вид парикмахерской укладки, а остальное и говорить нечего – протокол!

Что там Ритка узрела?

Ритка же рассмотрела что положено и сверх того!

Проводив дорогого во всех смыслах клиента, переговорив о формальностях, уверив, что завтра же займется оформлением документов, помахав отъезжающей машине ручкой, она развернулась к подруге, еще более дорогой!

– Зинаида, ты офонарела? Ты что, с ним там любовью занималась в кладовке?

– А что за праведный гнев секретаря парткома, я не поняла?　– возмутилась Зинаида в ответ.　– И что за выводы?

– Ты себя в зеркало видела?　– отчитывала Ритка.

– Нет. И что, я настолько порочно выгляжу?　– не сдавалась Зинуля.

– Помады нет,　– начала перечислять Ритуля,　– зато губы явно побывали в бою, глаза горят, румянец, и в гардеробной стоял весьма специфичный запах!

– Насколько мне известно, в семье чекистов не наблюдалось. Может, Ритка, ты пренебрегла призванием?　– разозлилась Зиночка.　– Я не поняла, это допрос, наезд или возмущение порядочной гражданки?

– Он же мой клиент, Зинаида! Это же моя работа!

– Звучит, как будто мы на панели клиента не поделили! Он же решил квартиру покупать, считай, что я его уговорила таким образом,　– оборонялась Зинаида.　– Все довольны!

– Нет, ну я… – растерялась Ритка, не зная, что возразить.　– Слушай, а точно! Он не очень-то хотел этот дом. Да и на просмотре в другом агентстве ему квартира понравилась, он уже решил ее брать, а эту и еще одну сегодня поехал смотреть, чтобы уж все предложенные варианты охватить. Хотя честно предупредил меня, что процентов на девяносто уверен, что возьмет именно ту, другого агентства. Я и не надеялась. А мне эта квартирка очень нравится! Дорогая, конечно, но особая, уютная такая, домашняя, правда? Ты же видела?

– Я не видела, я в гардеробной любовью занималась,　– напомнила Зинаида.

И расхохоталась!

Они с Риткой, стоя у ее машины, хохотали как сумасшедшие, согнувшись пополам, похлопывая по красному железному боку ладошками от переизбытка чувств.

Отсмеявшись, поехали к Ритке пообедать или поужинать, не важно, главное – обсудить.

Ритка жила там же, лишь на полтора года покидала родные пенаты, для богатой жизни с грузином в доме. Вернулась с удовольствием и пока покидать дом родной не собиралась, уютно устроившись с бабушкой, дедушкой, четырьмя детьми, няней и приходящей домработницей. Родители, Софья Львовна и Аркадий Петрович, перебрались два года назад в квартиру умерших один за одним родителей Аркадия Петровича. Но большую часть времени проводили здесь же, откровенно не понимая, как можно жить не шумным скопом, а в комфортной тишине вдвоем. Да и Риточке нужна помощь с детьми, разве ж одна няня управится!

Ритка, удерживающая любую информацию ровно до порога дома, войдя в квартиру, с ходу громогласно сообщила новости всем вышедшим встречать по традиции:

– Я случайно закрыла клиента вместе с Зинулей в гардеробной комнате на просмотре квартиры…

Небольшой перерывчик в потоке сообщений, для приветственных обниманий, расцеловываний, далее следуем в кухню.

– …на целых три с половиной часа! И у них там почему-то погас свет!

Отвлекаемся на воспитательный процесс и распоряжения детям:

– Мишенька еще не пришел? Ах да, он сегодня поздно, у них там студенческая тусовка. Никуша, как дела в школе?

– Да все хорошо, мам! И что дальше?　– любопытничала Ника.

– Да ничего. Можно идти делать уроки!

– Да я почти сделала!　– упирался ребенок, точно зная, что история не окончена.

– Так пойди и доделай оставшееся «почти»!　– воспитывала мать.　– Севочка, что ты конфеты жуешь, как хлеб, ей-богу!　– застукала мирно пристроившегося у вазочки с конфетами семилетнего сына Ритка.

– Хлеб, мамочка, куда как не вкуснее!　– пояснил рассудительный латышский отпрыск.

– Ты обедал?

Севочка старательно кивнул, целиком запихав в рот неизвестно какую по счету конфетку.

– И закусил сладким, как мы наблюдаем! Адочка с няней?　– Вопрос к бабушке.

– Да, проснулась, во что-то играют.

– Севочка, иди поиграй с сестрой! Научи ее чему-нибудь грамотному!　– распорядилась Ритка.

– Мама, ей два года, чему ее можно учить?　– возмутился семилетний «взросляк».

– Ну, азбуке Морзе, пожалуй, рановато, а так всему! Давай, вперед, осваивай азы преподавательской науки!

– И зачем она мне?　– выяснял исходный посыл задания Севочка.

– Может, она тебе не понравится, и ты выберешь другую профессию,　– выдвинула теорию проб и ошибок Ритка.

– Зачем тогда время тратить, мамочка? Она мне уже не нравится!　– отстаивал свободу выбора Севочка.

– Тогда считай это проявлением братской заботы! Все, иди к Адочке!