– Иван, это был он. Понимаешь? Ну – тот. Мой любимый. Он позвонил и сейчас приедет. Я не смогла отказать.

– Ясно, – кивнул Иван. – Ухожу. Камин разжигать будем сегодня?

Я хотела сказать, что позвоню ему попозже, но неожиданно для самой себя (все в эти минуты происходило неожиданно) убежденно проговорила:

– Обязательно! Обязательно сегодня спалим все это! Мне нужен всего час – я хочу напоследок с ним… поговорить, что ли… Или просто – взглянуть. Я же знаю, разговор все равно никакой не получится, если раньше не получился.

– Ну, сил тебе!

Иван передал мне пакет и направился к выходу.

– Пожалуйста! Очень тебя прошу! Ты можешь вернуться через час? – попросила я.

– Через полтора. Вернусь, договорились. Ты – только не разбухай, как сухарь в воде. Ты этим себя уничтожишь. Поняла? – Иван был строг.

– Я поняла. Еще до того, как ты мне это сказал. Сама поняла. Приходи, как обещал.


Я решила не переодеваться, не причесываться специально. Дождусь его в том, в чем есть. И такая, какая есть. Нам всего на полчаса разговоров. Последняя гастроль.

Я оглянулась вокруг – и порядка нет моего привычного. И стулья даже не вокруг стола, а один у холодильника, пара – у настенных шкафов. И пусть! Пусть так и стоят, мы еще не весь урожай тут собрали. У нас дел невпроворот. Эта встреча – маленькая пауза между важными делами. И только.

Я увидела, как подъехала машина. Решила не открывать ворота – незачем ему въезжать на участок. Он позвонил, я открыла калитку и, стоя на крыльце, смотрела, как идет к дому мой долгожданный. Загорелый, в легкой рубахе, в мягких туфлях на босу ногу. Юношеская челка спадает на лоб, мальчишеская улыбка сияет издали. Да, он весь светился любовью. Но только сегодня я отдавала себе отчет, что за вид любви запечатлен во всем его облике. Любовь к самому себе – самая страшная ловушка для женщины.

«Не ждать! Не верить! Не надеяться!» – приказала я самой себе.

Я нашла даже силы не улыбнуться ему в ответ, не выглядя при этом хмурой или обиженной.

Войдя в дом, он скинул туфли, огляделся, ища глазами домашнюю обувь. И – направился к моим заветным тапкам, которые я так и забыла передвинуть в положенном направлении.

– Нет! – завопила я, подхватывая тапки и прижимая их к груди. – Это чужое!

Я сама удивилась своей реакции. Мне даже стало немножко смешно. Вроде бы – вот он, мой любимый. И волшебные тапки – не ему ли покупала? Но внутренний голос (спасибо ему) явственно произнес: «Это не он! Тапки еще не дошли до спальни! И сорок дней еще не прошло. Это – фальшивка! Не верь!»

– И вообще – не разувайся! У меня не убрано! – продолжила я, все еще обнимая заветную обувь.

Любимый, не показывая ни малейшего удивления, влез в туфли и уверенно направился на кухню.

– Нет, туда – нет, – велела я. – Поднимайся на второй этаж. Там мебели нет, но ничего, на полу посидим.

– Хорошо, – пожал плечами он.

Его ничего не удивляло. Он казался спокойным и даже равнодушным. Зачем тогда приехал? И… Вдруг сердце мое екнуло…

– Слушай, – сказала я в спину поднимающегося по лестнице человека. – Слушай, а как, собственно, ты меня нашел? Откуда знал, куда надо ехать?

– Ты что, совсем тут одичала, друг мой? – с улыбкой повернулся он ко мне. – Помнишь, с чего началось наше общение в Сети?

Мы стояли рядом на площадке перед огромной гостиной второго этажа. Я старалась вспомнить – и не вспоминала. Никак.

– Ты описывала мне уикенд у подруги. Все ваши приключения, начиная от дороги, светофора, заканчивая капризами вот этих самых ворот, которые всех пропустили, а перед тобой закрылись.

Да, я действительно описывала развлечения своего выходного дня, верно! И – было дело – расписала маршрут в самых ярких красках, со всеми смешными попутными именами деревень и речек. Одно название, торжественно обозначенное на указателе: «Река Помойка», чего стоило.

– Хорошо, а с чего ты решил, что я живу сейчас именно здесь? Мы же не общались! И я никому не говорила.

– Ну, ты совсем оторвалась! А «Фейсбук»? Ты ж сама писала про подругу и про пустой дом! Еще в мае!

И правда! Все так! Я-то была уверена, что зашифровалась так, что комар не пролетит, ищейка след не возьмет. А он все это время знал, где я. Знал и не отзывался, и ни слова, ни эсэмэски…

Зачем он мне нужен тут?

– Скажи, пожалуйста, ты зачем приехал? Только не говори, что соскучился. Ты приехал зачем-то.

Меня словно кто заставлял говорить именно так. Мы все еще стояли у лестницы.

– Давай сядем где-нибудь. Поговорим.

– Проходи, садись. Вот – на пол. Мебели тут нет.

Мы сели – боком друг к другу. Он выглядел сейчас совсем чужим. Таким, каким я привыкла видеть его на работе. Обаятельный деловой мужчина в самом расцвете сил.

– Тут такое дело, – начал он. – Я сейчас на договоре, реалити-шоу готовим. Это будет бомба!

У меня мелькнула мысль, что он хочет позвать меня на работу. Неужели? Это было бы благородно. И – я бы не отказалась. Наверное, зря я с ним так сурова.

– А что за шоу? – решила я поддержать разговор.

– Отобрано двадцать участников. За ними наблюдают с помощью скрытых камер. Люди совершенно разных возрастов, социальных слоев и условий жизни. И вот каждому сообщают, что жить осталось совсем недолго. Кому-то врач сообщает, кого-то запугивают письменно, в общем – индивидуальный подход. Потом мы смотрим, как изменилось поведение человека. Как они начинают бояться, задумываться. Ну и так далее. А побеждает самый сильный из них. Я вот сам не знал, а оказывается, есть такой тест: «Что вы будете делать, если вам осталось жить три дня». И знаешь, кто самый сильный? Тот, кто ничего делать не собирается, а будет жить, как жил! – мой любимый говорил четко, связно, словно бизнес-план излагал.

Я почему-то отказывалась верить своим ушам. Я понимала, что пора мне догадаться, сделать вывод. А вывод не хотел делаться и прятался от меня.

– Подожди-подожди. Стоп. Я поняла про реалити-шоу. И, кажется, поняла, что… – Тут у меня перехватило дыхание, но пришлось собраться. – Я правильно поняла, что вы сделали меня участницей? Так?

– Именно! – легко и даже с подъемом произнес мой ненаглядный.

Он явно обрадовался, что до меня наконец-то дошло.

– То есть – вот так вот: не спросив меня, не получив моего согласия, вы вторглись в мою жизнь и стали наблюдать? И не побоялись, что я вас засужу, например?

– Да ты выслушай сначала! Тут речь идет об огромных деньгах! Победитель получит несколько миллионов! И каждый участник тоже получит очень хороший кусок. Кто дольше продержится, кто духом сильнее, тот, соответственно, больше и получит! Ты пока держишься лучше всех! Ты – первая! И у тебя все шансы отхватить крупные бабки! Какой суд? Все только счастливы будут!

– А почему возникла моя кандидатура? – вкрадчиво спросила я.

– Я предложил! – гордо похвастался устроитель моего счастья.

– Но как же? Ничего у меня не спросил, согласия не получил…

– Так ведь в этом весь кайф! Весь эффект – в этом! Все натуральное, настоящее! Иначе же поймут, что все игра. Башляют за настоящее, пойми!

– И вы за мной наблюдали, да? Как я сплю, ем, душ принимаю, переодеваюсь, в туалете сижу, да?

– Ну реалити же шоу! Ты же сама понимаешь! Наблюдали!

– И звонили мне, стало быть, тоже – вы? Про старую каргу?

Мой бывший коллега хохотнул. Видимо, очень веселили его эти звонки.

– Мы звонили! Ты уж не серчай.

– Тут не о том речь. Не о серчании. Мне хочется до конца все понять. Только и всего. Объясни мне, почему «старая карга»? Это мне от тебя комплимент? На добрую память?

Мой собеседник прямо зашелся от смеха. Как же я раньше не видела, что он – реальный конченый идиот?

– Со старой каргой вышла ошибка. Ты же знаешь, как у нас все делается. Через жопу! Ну просто перепутали номера. Там у нас один оператор тещу хотел поизводить. Вот «старая карга» – это было ей. А вместо этого ей звонят, говорят: «Красавица, живешь последние три недели!» А она в ответ матерится – ты бы слышала!!! Тут только и запикивать – сплошные пики. Ты, кстати, интереснее всех реагировала, просто восторг полный! В тебя вся группа влюблена! Ты – звезда!

– И что? Уже транслируют ваше говношоу?

– Нет! Ну а то ты не знаешь! Сначала все запишут, смонтируют, а потом начнут показывать «прямой эфир».

Мне много чего хотелось ему сказать. И про то, что подонок, мразь, и про то, что мужчины так не поступают, и про то, что любила, любила… Уверена была, что любила самой настоящей жертвенной и терпеливой любовью…

Но зачем и кому я бы говорила все это? Пусть просто валит из этого дома. Кстати, а чего, собственно, он сюда приперся-то?

– Скажи мне, а твой интерес тут какой? Что тебе лично надо? – спросила я.

– Мой интерес – деньги. Самый что ни на есть естественный интерес. Я собирался перед самым концом уже, за пару дней до окончания записи с тобой поговорить. Ведь это я тебя порекомендовал. Я хотел предложить тебе поделиться. Фифти-фифти. И будет нам счастье. Ты же никакого труда не приложила. Только снимали тебя, и все. А я их уговорил тебя взять, обосновал…

– Ну ты и… – я махнула рукой. – А что это ты сейчас заявился?

– Как что? Ты и этот твой бугай стали все нам демонтировать. Что было делать? Хорошо, сегодня я дежурю. Все можно поправить. Ну, теперь не получится, конечно, сделать все совсем натуральное, но если все оставить, сойдет и так. Ты здорово смотришься в кадре! И у тебя там такие интересные штуки написаны про жизнь – мы пересняли. Ты думающий человек. Таких мало сейчас. И я предлагаю – давай, раз уж так, тебе – семьдесят процентов, а мне – тридцать. Как тебе? Давай я все тут быстренько подправлю и продолжим, а? Можно же договориться по-хорошему?

– Насчет по-хорошему – сильно не уверена, – покачала я головой.

Я вдруг услышала, как внизу звонит домофон. И, кажется, звонит уже давно. Кто бы это мог быть? Неужели Иван? Нет, ему еще рано. Мы тут и четверти часа не общаемся.