Галина Лифшиц - Сто тысяч заповедей хаоса

– Думаете, послушает?

– К сожалению, далеко не уверен. Хотя каждый такой случай ей подробно освещаю.

– А зря вы мне фотку не даете, – мечтательно проговорила я. – Я б в социальных сетях разместила. Предупредила бы народ. Сетям сейчас больше верят, чем родителям.

– Сами найдите и размещайте, – засмеялся следователь. – А мне семью кормить надо. Я своей работой дорожу. Так что я вам ничего не показывал. Поймите меня правильно.

– Да как же я найду без фамилии? – на всякий случай возмутилась я.

Следователь протянул руку для прощания.

– Увидимся в ближайшее время.

– До свидания!

– Только пять минут! – строго предупредила медработница, пропуская нас в палату.

Окно во всю стену, блики солнца повсюду – и бледное личико, бесцветные губы девочки, чудом оставшейся в живых.

Что говорить? Как выглядеть веселой и бодрой? Как сделать, чтобы она стала прежней: красивой, полной юного очарования и веры в собственную счастливую планиду?

Я растерялась.

– Ну, я вижу, на поправку пошла! – бодро и уверенно произнес Иван. – Какую мы тебя там приняли – и сейчас! День и ночь! Молодец! Не зря с тобой случилось чудо!

– Какое чудо? – еле слышно выдавила из себя Ангелина.

– А ты не знаешь? Не помнишь ничего? Ну да… Чудо, что тебя убивать окончательно везли. Под машину бросили, чтобы переехала тебя машина. А у твоей знакомой Майи – вот она, помнишь ее? – у нее как раз впервые в жизни неожиданно кончился бензин! Совсем-совсем! И стояла она как камень на светофоре. Это первое чудо! Согласна, что чудо?

– Да, – раздался тихий ответ.

– А второе чудо в том состоит, что это была именно Майя, которая тебя сразу узнала и в сотые доли секунды сообразила, что происходит. А третье чудо, что я оказался ожидающим зеленого света вслед за Майей. И четвертое чудо – мы с ней врачи! И у нас аптечки укомплектованы как у врачей, а не абы чем! И мы тебя откачали – до приезда «Скорой» еще! А? Каково! Ты понимаешь теперь, что не мы решили, жить тебе или нет, а все решено свыше!

Ангелина внимательно слушала.

– Ты просто пойми и удивись сама, – продолжал Иван. – Таких стечений обстоятельств – одно на миллион. Ты в этом мире очень нужна. Потом поймешь зачем. Сейчас просто думай о чуде и благодари за то, что оно с тобой случилось.

Я сидела на стульчике, держа девочку за руку.

– А как жить? – спросила вдруг она. – Зачем?

– Жить – хорошо и счастливо! Удивляясь и радуясь! А зачем? Причин много: мама – раз, жизнь узнать с прекрасной ее стороны – два, детей родить – три, что-то самой понять – четыре… Остальные ответы – тебе искать.

Иван был невероятно убедителен. Я залюбовалась им.

Рука Ангелины слабенько сжала мою руку. Она соглашалась! Я это ощутила!

– Ты, значит, так: лежишь тут, поправляешься и ни о чем плохом вообще не думаешь. Жизнь – это война. Ну, или минное поле. Вот идешь ты по полю. Там цветки, васильки, ромашки, травы луговые, птички поют, кузнечики стрекочут. Хорошо! И вдруг ба-бах! И все! В лучшем случае – калека, в худшем – отправилась в мир иной. Поэтому что надо? Предупреждают тебя: вот там – минное поле! Надо верить и не ходить! Или идти с картой и миноискателем. Я, знаешь, на войне видел ребят, моложе тебя, без рук оставались, без ног, а жить хотели. И – живут! И счастливы. Семьи у них, дети. Каждый шаг в жизни – проверка! Вот сейчас тебе проверка: как ты все примешь, что случилось, как переступишь через это и как пойдешь дальше, – Иван внимательно следил за выражением лица Ангелины.

Она смотрела на него, не отводя глаз. Я чувствовала, что рука ее стала чуть сильнее.

– И последнее, – подвел итог Иван. – Ты сейчас лежишь, сил набираешься, ни о чем не думаешь. Что надо оплатить, я беру на себя. Потом я тебя в Индию отправлю. У меня друг, учились вместе, отель там маленький держит. Йога, восстановление, баланс. Надежный человек. Настоящий. Можно верить. Полетишь на месяц к нему. Океан и все остальное… Вернешься – разберемся дальше. И помни: за одного битого десять небитых дают. Как? Жить будешь?

– Буду! – ответила Ангелина.

Губы ее сложились в едва заметную улыбку.

Я наклонилась и поцеловала ее в щеку.

– Спасибо, Майя! – поцеловала она меня в ответ.

– А ты знаешь, я, пожалуй, вслед за Иваном скажу: спасибо чуду! Вот об этом и думай тут!

И тут нас как раз пришли выпроваживать.

Мама, прощаясь, отвела меня в сторонку:

– А Иван производит очень благоприятное впечатление.

– Согласна, мам.

– Приглядись! – мама многозначительно смотрела мне прямо в глаза.

– Мам, давай я разберусь, а? Сама?

– Ты разберешься, когда всех разберут, – строго прошептала мама.

– Кто мой – того не разберут. Сама же знаешь.

Мама хмыкнула.

Но сегодня я была уверена, что мы обе понимаем: на чудо надеяться можно. Больше, чем на что бы то ни было.

– Выправится, все выправится, – говорил Иван, отъезжая от больничной парковки.

– Ты гениально с ней разговаривал! Я горжусь, что была в этот момент рядом! – восхищенно смотрела я на своего спутника. – Знаешь, даже мне сил прибавилось!

– Ничего, выправим, – повторил Иван. – Все выправим.

Он тоже был в отличном настроении.

– Настрой там музыку, – попросил он. – Эх, прокачу! С ветерком!

Не знаю, о каком ветерке он возмечтал: время пошло самое пробочное, все возвращались с работы за город. Ну ничего. Поедем. С музычкой.

Зазвонил телефон. Иван глянул на номер, заулыбался еще шире и включил громкую связь.

– Да, любимая! – отозвался он нежно-весело.

«Любимая! – ревниво подумала я. – Так у него есть любимая! И молчал!»

Меня почему-то не удивило, что при разговоре с любимой Иван врубил громкую связь.

– Что у тебя за шумы? – послышался томный голос.

– В машине еду. Из Москвы в деревню.

– А-а-а-а. Ну, что ты решил? Подписал? Ты молчишь, адвокат молчит…

До меня дошло, что «любимая» – это и есть «жена мужа Юльки».

– Как самочувствие? – бодро спросил Иван, широко улыбаясь почему-то.

– У меня слабость. Токсикоз, – тонким плачущим голоском отвечала бедная женщина.

– Тогда стоит ли о делах? Отложим?

– Нет уж. Давай о делах, – голосок моментально окреп, в нем зазвучали командирские нотки.

– Тогда давай. А то смотри: я думал, токсикоз.

– Ты когда подпишешь то, что я тебе прислала на раздел имущества? – жестко вопросила бывшая супруга.

– Ой, боюсь, что никогда, – почти пропел Иван.

– Что ты имеешь в виду? Что ты сейчас сказал?! – завелась еще пуще страдалица.

– Именно то, что ты сейчас услышала. Я ничего не собираюсь подписывать. Ау! Ты там с любимым? Он рядом?

– Да! Я не одна, – злобно подтвердила женщина.

– На громкой связи, надеюсь? – по-доброму поинтересовался Иван.

– Да! – послышался отрывистый ответ.

– Ну чудненько. Тогда слушайте, малыши, сказку на добрую ночь. Вадик, тебе особенно внимательно прислушаться рекомендую. Случилось страшное: я в курсе твоих дел. В частности, фиктивного брака. Тебе там нравится, на твоем ПМЖ? – Иван сделал паузу.

В ответ раздавались неясные, похожие на хрюканье звуки. Кому-то там, далеко не хватало воздуха от возмущения.

– Продолжаем разговор, – сказал Иван. – Значит – что? Сейчас даю поручение адвокату сообщить компетентным органам в стране твоего проживания, каким способом ты получил вид на жительство. Последствия тебе понятны? Счет в банке арестуют. Вид на жительство аннулируют. И – тюрьма, брат. Это там четко. Сейчас вот доеду, в «Фейсбук» инфу кину – на английском, французском – этого хватит? Ну и возвращайтесь, ребята, к нам на Колыму. И тогда, здесь, будем делиться совместно нажитым имуществом.

– Понял вас, – хрипловато отозвался Вадик.

При звуках его голоса мне захотелось заорать всеми самыми мерзкими словами, которых он заслуживал. Но – зачем? У Ивана получалось гораздо изящнее, тоньше и – веселей.

– А в знак того, что понял, давай решать наши вопросы по-хорошему, по-доброму. И без наемных убийц, пожалуйста, если сможете.

– Что ты хочешь?! – завопила несчастная бывшая жена. – Что тебе от нас надо?!

– Мне от вас? Что ты, любимая! Разве так ставился вопрос? Это же ты хотела прибрать к своим мягким лапкам все-все-все? Или я ошибаюсь? Давай я ошибся, а? Давай мне показалось, послышалось, что ты требовала дом, деньги за половину квартиры в Москве?

– Она сейчас же пошлет адвокату письмо с отказом от претензий, – начал Вадик, понявший, видимо, безвыходность создавшегося положения. Настоящий бизнесмен должен уметь проигрывать и примиряться со сложившимися неблагоприятными обстоятельствами. Вадик явно относился к настоящим деловым людям.

– Письмо с отказом от претензий в связи с причиненным бывшему супругу существенным моральным ущербом. Вот такая формулировка. Отправите по и-мейлу адвокату, мне, и – письмом, нотариально заверенным. Его я отнесу в суд, – отчеканил Иван.

– На этом обоюдные претензии будут закончены? – подвел итог Вадик.

Я удивилась его выдержке. Иван покосился на меня, глазами показывая на телефон, каково, мол. Я показала жирную фигу и одними губами произнесла: «Юля». Иван кивнул: «Само собой».

– Обоюдные будут закончены. Да! – солидно произнес он невидимому собеседнику. – Но надо же соблюсти интересы всех сторон любовного четырехугольника. А то малыши не смогут спать спокойно. Зачем было грабить еще одного человека, а? Свою бывшую жену надо как-то поддержать, поделиться с ней нажитым. А то перекос получается.

Вадик хмыкнул:

– Ну, тут дело чистое. И если уж об этом пойдет речь, то и она замешана в фиктиве. У нее что – не так, что ли? Я тоже могу сейчас про нее в «Фейсбук» написать! И она вылетит вообще ни с чем. Ей-то это зачем?