— Выйди, пожалуйста, — вцепившись в футболку, едва слышно произнесла Фиалка, вставая с постели.

— Я обещаю не смотреть. — но она меня будто не услышала, покачнувшись, стала клониться обратно к кровати. Придерживая ее сзади за плечи, поднял футболку.

Холодное касание инструмента к грудной клетке заставило ее вздрогнуть и прикрыть ладошками небольшую грудь. Обещание я свое не сдержал, мне пришлось стянуть футболку с Фиалки и придержать ей руки, чтобы она не мешала Игнату.

— Легкие чистые, — с трудом прослушав ее дыхание, произнес Ворон. — Жар надо сбить, но сначала померим температуру, — достав градусник, он протер его спиртовым раствором и протянул его мне. — Это лекарство для Лизы, подаете для профилактики.

— Прекратите меня мучить, — просипела больная, когда я ей поставил подмышку градусник.

— Лена, — позвал негромко Ворон девушку с кухни. — Посвети фонариком, я Кате горло посмотрю.

Но Фиалка категорически не хотела лечиться, отказывалась открыть рот.

— Я никогда не болею, — уверяла она охрипшим голосом, периодически покашливая.

— Если ты сейчас не откроешь рот и не высунешь язык, они до утра будут кричать «горько», я буду целовать самую здоровую невесту на свете. — пригрозил я. Теперь мы все знали, как можно заставить мою супругу слушаться.

— Горло воспалено, — произнес Игнат, выбрасывая в пакет использованный медицинский шпатель. Достав градусник, он посмотрел на шкалу и произнес пугающие меня слова: — Почти сорок, сделаем укол, температура спадет.

— Нет! — подскочив на кровати, Катя тут же упала на меня. — Никаких уколов! — чуть не плача, прошептала она.

— Уверена, тут поцелуями не напугать, — пожала плечами Ленка и ушла в кухню. — Вы ей рот держите, а то она Лизу разбудит, — вернувшись, предупредила она нас.

Ворон пропустил ее слова мимо ушей, с каменным выражением лица принялся набирать из ампул лекарство в шприц.

— Хищник, ты же сильный? Ты не дашь ему меня в обиду? — заплакала Фиалка, а мне захотелось сбежать.

Только не слезы! Укол мы сделаем в любом случае, это для ее блага, но мне было тяжело на нее смотреть. Она еще совсем девочка, маленькая беззащитная…

Как я их оставлю? Кто о них позаботится? А если бы меня сегодня не оказалось рядом?

— Приспусти ей штаны и подержи, — смачивая в спиртовом растворе ватный диск, произнес Ворон.

— Алмазов, у меня трипанофобия! Я очень боюсь уколов, — несмотря на мои переживания, я засмеялся, вспоминая другие ее фобии.

— Хорошо, что я знаю, как лечить твои страхи, — улыбаясь, произнес я.

— Тебе должно быть стыдно… Ай! — дернулась она, когда игла вошла в ягодицу.

— Держи крепче, он болючий, — предупредил Игнат. Сил у Фиалки сопротивляться не было, но я все равно крепко ее держал.

— А вы мне, Игнат, сегодня понравились, — плача, заявила Катя, когда я натянул ей обратно штаны.

«Какого хрена он ей понравился?!» — подумал я, кидая злые взгляды на Ворона.

— Ручку дай, — не обращая на нас внимания, произнес Игнат, доставая из пакета коробки с лекарствами. — Я прямо на них напишу, что и как принимать. Если температура вновь поднимется, дашь таблетку парацетамола. Утром я улетаю, если температуру не удастся сбить, вызывай скорую.

Выслушав и запомнив все, что говорил Ворон, я проводил их с Леной до двери.

Фиалка заснула, на ее ресницах блестели слезы. Потрогав лоб, я убрал соленые капли с глаз и, обнимая ее, прилег рядом.

Глава 16

Алмаз

В комнате тускло горел ночник. Катя спала беспокойно.

Через два часа после укола она начала сильно потеть, поднявшись с постели, я включил в спальне свет, нашел в шкафу пижаму, чтобы переодеть Фиалку.

— Алмазов, даже не думай, брачной ночи не будет, — хрипя, произнесла она, уцепившись в свою одежду, когда я попытался стянуть с нее верх. — Знаешь, принеси ты мне сегодня в постель бокал вина, у тебя был бы шанс, но уколом в задницу меня не соблазнить.

— Вижу, тебе уже лучше. Фиалка, глядя на тебя, мне хочется плакать, а не трахаться, — ухмыльнулся я и присел с ней рядом.

— Не представляю тебя рыдающим, — огрызнулась она и отвернулась в другую сторону.

— Скупую мужскую слезу даже у меня можно вызвать. Тебя надо переодеть, только осложнений нам не хватало. Станешь сопротивляться, сорву с тебя эти мокрые тряпки, — предупредив, я поднял ее с постели.

— Я в ванную, — схватив вещи, направилась она к двери.

— Утром искупаешься, а сейчас переодевайся и в постель! — негромко, но угрожающе произнес я. Катя еле держалась на ногах, и геройствовать я ей не позволю.

— Отвернись, — скрестив руки на груди, не сдавалась она, хотя на принятии душа настаивать не стала.

— Где взять чистое постельное белье? — Фиалка кивнула на антресоль и развернулась ко мне спиной.

Достав с верхней полки комплект, я развернулся и на мгновенье застыл, но, чтобы ее не смущать, принялся застилать кровать. Этой секунды хватило, чтобы разбудить мои мужские инстинкты, которые рядом с ней всегда были обострены.

Сегодня я видел ее практически обнаженной, если тогда мне было не до ее прелестей, то сейчас я не мог не думать о ее маленькой упругой заднице и небольшой красивой груди.

— Не смотри, — произнесла она. Я чувствовал, что Катя за мной наблюдает, стягивая с себя штаны.

— Фиалка, я видел твои обнаженные ноги еще в первый день нашего знакомства. У тебя родинка на правом бедре в форме сердца, а еще на левой ягодице я разглядел «Пояс Ориона», — решил ее немного подразнить.

— Тоже мне, звездочет, — буркнула она охрипшим голосом, а я рассмеялся.

— Сядь, пока не упала, и померь температуру, градусник на тумбочке. — без лишних споров она послушалась.

— Тридцать восемь и два, — произнесла Фиалка, когда я закончил перестилать постель.

— Потерпишь или собьем?

— Потерплю! — испуганно прохрипела она.

— Я хотел всего лишь дать тебе таблетку парацетамола. Лечиться начнем с утра, а сейчас возьми из этой коробки две таблетки и медленно их рассоси, они снимут боль в горле, — выключив свет, я прилег на постель.

— Ты здесь спать собрался?!

— А где? Лиза заняла раскладушку. Ей, кстати, с утра тоже придется давать лекарство для профилактики, — услышав об этом, Катя расстроилась.

— А ты не боишься от меня заразиться?

— Фиалка, я похож на того, кто трясется над своим здоровьем? Отворачивайся и засыпай.

— Почему Фиалка? — спросила она тихо.

— Цвет глаз, — ответил я. — Ты красивая, дикая, непредсказуемая, но в то же время хрупкая и ранимая, как этот цветок. — я слышал, как она затаила дыхание, но потом Катя заговорила:

— Знаешь, когда ты впервые назвал меня Фиалкой, я хотела в ответ обозвать тебя Ромашкой. Но не смогла. Ты жесткий, сильный, опасный и совсем не романтичный, Роман Георгиевич. Никакой ты не Ромашка, а самый настоящий Алмаз, — в тишине спальни ее тихие слова отчетливо слышались, и они заставили меня улыбнуться.

— Эта прозвище у меня со школы, все думают — из-за фамилии, скажу только, это не совсем так.

— У тебя твердый характер, ты не умеешь прогибаться, если считаешь, что прав — тебя не сломить, — уверено произнесла она. А я удивился ее проницательности.

— А еще у меня после драки на лице не было следов, я ощущал боль, но ссадины и синяки не оставались. — ответом мне стало тихое сопение.

******

Катя

Разбудила нас Лиза.

— Рома, ты обещал, что мы сегодня пойдем в парк, — радостный голосок раздался где-то совсем рядом. То ли ночь такая беспокойная была, и я не выспалась, то ли из-за болезни так ослабла, но подниматься мне не хотелось.

— Все разговоры после душа, — встав с постели и взъерошив пятерней еще больше волосы, чем со сна, он направился в ванну.

Украдкой, чтобы не заметила Лиза, я наблюдала за Алмазовым. Мне в этом мужчине нравилось все! И это была катастрофа! Вот как бороться со своими чувствами, если он рядом? Я почти всю ночь проспала в его объятиях, так спокойно и хорошо мне не было никогда в жизни.

— Катя, это что за коробочки? Ты заболела? — насупилась малышка.

— Совсем чуть-чуть, — прохрипела я, со сна голос звучал как скрип старой телеги.

Племяшка не унималась, задавала кучу вопросов и комментировала ответы. Она в силу возраста не могла знать, что мне больно говорить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Лиза, сегодня мы будем лечить Катю, согласна? — вернулся Алмазов в спальню и спас меня.

— А что надо делать? — загорелась энтузиазмом племяшка.

— Пока позавтракать, — произнес, улыбаясь, Рома, а я старалась делать вид, что не замечаю голого торса, от вида которого я ощутимо сглотнула и почувствовала сильную боль в горле.

А еще эта легкая небритость… он сейчас такой домашний. Хочется прижаться к нему и потереться о колючие щеки носом.

— Рома, я могу помочь тебе готовить еду. — Алмазов потерялся на секунду, а я довольно заулыбалась, не во всем же ему быть идеальным.

— Лиза, мы доверим тебе более важное занятие, подожди минутку, — вытащив из сумки футболку, он быстро натянул ее на себя. Несмотря на красивый торс, он не рисовался, не играл мускулами, оделся без лишнего выпендрежа и полез за планшетом.

В этот момент я поймала себя на мысли, что со стороны мы выглядим, как настоящая семья.

— Передай Кате градусник, — обратился Рома к малышке, — пусть мерит температуру. А ты садись рядом и выбирай из этого огромного меню все, что ты хочешь.

— А фруктовый лед можно? — сощурив хитро глаза, спросила племяшка.