*** ***

Игнат

В среду утром мы вместе выехали из дома и направились в городскую больницу. Спать лег на диване, мне нужно было хорошо отдохнуть перед многочасовой операцией, но без Мелкой уснуть не мог. Перебазировался в нашу кровать, обнял ее, уткнулся в макушку и погрузился в сон.


Я был спокоен, Ева волновалась. Чтобы я сейчас не сказал, это состояние продлится, пока не завершится операция. Поцеловав ее, отправился в ординаторскую, Мелкая двинулась к палате. Мы дали им час побыть вместе.

— Ну, как настроение, Анна Антоновна? — войдя в палату, поинтересовался я.

— Боевое, Игнат Валерьевич. — улыбнулась она. — Мне уже несколько дней все твердят, что я попала в надежные руки. — сделала она мне комплемент.

— Я вам обещаю, все будет хорошо. Вы только не теряйте своего боевого настроя. Глеб Александрович, мы похитим на несколько часов прекрасную даму? — старался поддержать легкий тон. Она и так нервничала, но старалась держаться, не показывать этого родным. Лазарь выглядел испуганным, он с тревогой смотрел на нас. Его чувства меня не волновали, я бы не возражал, чтобы он в ближайшие лет двадцать так же молчал.

— Мама, у меня для тебя есть сюрприз, — мелкая решила маму приободрить. — Как только доктор разрешит, сообщу замечательную новость. — закатила она глаза, помотав головой.

— Ева, говори сейчас же! — Анна Антоновна требовательно смотрела на дочь, с трудом сдерживала улыбку, уголки ее губ дрожали.

— Нет, скажу после операции. Пусть у тебя будет стимул быстрей прийти в себя, — не сдавалась Мелкая.

— Новость хорошая? — сощурив хитро глаза, обвела она нас всех внимательным хитрым взглядом. Я пожал плечами, остальные мужчины тоже.

— Замечательная, мама. — кивает моя девочка. Поднимаю взгляд на Лазаря, его всего перекосило.

Мы решили не сообщать о переезде Евы ко мне. Анна Антоновна даже не догадывается, что у нас с ее дочерью роман.

— Тебе понравится, Аня, — уверяет бывшую супругу Глеб.

В палату входят медсестры. Больную нужно подготовить к операции. Они сообщают, что ей нужно с собой взять. У Анны Антоновны все готово. Обув тапки, она уходит с ними. Ева бросает на меня теплый взгляд и идет за мамой. Ей просто хочется быть с ней рядом, это чувство можно понять.

— Мне тоже нудно идти, — предупредил мужчин. Если им и было что сказать, они оставили это при себе.

В операционную завели Анну Антоновну. Я стоял у раковины и намыливал руки.

— Дайте нам минутку, — попросила она и подошла ко мне. Медсестра, которая мне должна помочь одеться, отошла в сторону.

— Вы хотите что-то спросить?

— Нет, Игнат Валерьевич. Я тоже врач и прекрасно все понимаю. Все в руках бога, ну и в ваших, конечно. Я хотела вам сказать, что рада за дочь. Чтобы не случилось, любите и берегите друг друга. Вам может и не нужно мое благословение, но знайте, что оно у вас есть.

Я немного опешил. Конспираторы с нас так себе…

— Спасибо. А мы думали, вы даже не догадываетесь.

— Мне добрые люди сообщили. Сложись другая ситуация, я бы дождалась, когда вы мне сами расскажите, а сейчас… Неизвестно, как все пройдет. Передайте Еве…

— Сами и передадите, — перебил ее. — Мне нравился ваш боевой настрой, куда он делся?

— Он со мной, Игнат Валерьевич.

— Все будет хорошо! — пообещал и был намерен свое обещание сдержать.


Пока с ней работала бригада анестезиологов, хирурги ждали своей очереди.

— Можете приступать…

…

— Скальпель…

…

Все шло по плану…

…

Я просил Еву не ждать в коридоре, им сразу же сообщат, как завершится операция, но мне почти сразу рассказали, что все семейство и друзья семьи в тревожном ожидании собрались у операционного блока.


*** ***

Ева

Это ужасно! Ждать так долго и не знать, что происходит! Иногда выглядывала медсестра и сообщала отцу — «все идет по плану».

Идет по плану?! И все?

Почти восемь часов…

Почему так долго?..

Последние два часа никто не выходил и ничего нам не сообщал. У меня ужасно болела голова. Я хотела пить, но отойти от блока боялась. Вот нахожусь я здесь и кажется, что все хорошо. Там за дверью все с моей мамой отлично.

Отец старался держаться, общался с друзьями и коллегами, но очень часто выходил на лестничную площадку покурить.

Марк сидел между мной и братом. Он что-то негромко рассказывал… Я его не слушала. Да и Лазарь другу не отвечал, сидел и капался в телефоне, погруженный в свои мысли.

Оля с Таней приехали после обеда, просидели со мной больше двух часов, не дождавшись конца операции, уехали, но оставались на связи. Каждые полчаса интересовались, как обстоят дела.

Бутылка минералки, которую еще вначале операции принес Лазарь, давно опустела. Я скорее просто так поднесла горлышко к губам, оттуда скатилась одна капля, жажду она не утолила.

«Мало, так мало…» — облизнув сухие губы, подумала я.

— Пить хочешь? — заметил мой жест Марк. — Я сейчас сбегаю, принесу.

Проводила его взглядом. Парень скрылся в коридоре. А оттуда появились два гиганта…

Алмаз и Шеф.

А следом за ними шли Катя и Саша. Я встала, девчонки меня обняли. Мужчины направились поздороваться с отцом и его друзьями. Лазарь сам подошел к ним.

— Мы хотели раньше прийти, но… Рома в суде задержался. У него клиентка — настоящая сука! — помотала головой Катя. — Извини.

«За что они просят прощения?»

— Спасибо, — произнесла я. Приятно оказалось из внимание.

— Я Лизу еще в обед отвезла родителям Ромы, и вот из-за нас… — никак не могла успокоиться Катерина. — Саша с Максимом нас два часа прождали! — кивнула она на Александру.

— Ваше присутствие и поддержка для меня многое значат. Неважно, во сколько вы смогли прийти.

— Сколько часов уже идет операция? — с осторожностью спросила Катя. Посмотрев на часы, я ответила.

— Восемь часов двадцать две минуты. — она удивилась, но задавать вопросы больше не стала, наверное, чтобы не волновать меня. — В среднем операция длится шесть часов, но маме меняют два клапана… — эту фразу я повторяла уже много раз. Пыталась, таким образом, себя успокоить.

— Вот вода, Ева. — к нам подошел Марк и протянул пол-литровую бутылку. Стаканчики взять он не догадался.

— Будете? — спросила подруг, они дружно замотали головой. — А я ужасно пить хочу, — словно извиняясь, произнесла я.

— Пей! — приказала Катя и прикрыла меня. — Ты хоть ела сегодня? — теперь я помотала головой. Открыв бутылку, жадно приложилась к горлышку. Выпив чуть больше половины бутылки, увидела, что открылась дверь операционной.

«Игнат!»

Он выглядел усталым…

Расстроен? Нет?

Ворон обвел всех взглядом, стянул с головы хирургическую шапочку и посмотрел на меня.

Мое сердце сейчас остановится! Ну, улыбнись же!..

Глава 28

Ева

Я стояла у двери аудитории и ждала своей очереди! Что за прихоть у Ворона вызывать на экзамен студентов по списку?! После Нового года, возвращаться в институт он не собирается, можно же было сделать нам поблажку. Нет! Эти два месяца не давал нам спуску, гонял так, словно мы собираемся завтра занять места во всех больницах города. Неудивительно, что весь курс выл и косо смотрел на меня.

Таня мне прямым текстом заявила:

— Ты своего мужика ночью удовлетворяй, чтобы он в хорошем настроении на занятиях появлялся!

Я ему вечером передала разговор, а он вместо того, чтобы встать на мою сторону, усмехнулся и лениво произнес:

— Мелкая, подруга дело говорит. — сграбастал меня в свои объятия и утащил в постель.

Я не успевала подготовиться к экзамену, а он заявляет, что Таню слушаться надо! Но стоило ему меня поцеловать, я забыла, что собиралась возмутиться.

Эти два месяца меня измотали. Тот страшный день — операция мамы, я не хотела вспоминать. Игнат тогда так и не улыбнулся, как выяснила позже, у него просто не осталось сил на эмоции.

— Все прошло хорошо, сейчас Анну Антоновну перевезут в реанимацию, — объявил он. Мне кажется в тот день, плакали не только мы с папой.

Игнат хотел остаться в больнице на ночное дежурство, но отец посоветовал ему отдохнуть. Сам он все равно не сможет находиться дома, поэтому проведет ночь рядом с любимой женщиной.

Чтобы не стояло между отцом и Игнатом раньше, сейчас этот барьер стерся. Родитель испытывал благодарность и уважение к Воронову. Лазарь оставил нас в покое, Игната не цеплял, а это уже прогресс.

Потом две недели я разрывалась между институтом и больницей. Мама шла на поправку, мне хотелось каждый день быть с ней рядом. Папа от нее не отходил. Наверное, такая забота и преданность сломили мамину железную волю — она простила родителя. Теперь они снова вместе. Отец следит за реабилитацией и диетой, хоть мама и уверяет, что с ней все замечательно.

Признаваться маме о нас с Игнатом не пришлось, она оказывается, все узнала, как только попала в больницу. В отличие от брата и отца, мама сразу приняла Воронова. Наверное, это неудивительно, перед ним не может устоять ни одна женщина. Есть в нем что-то притягательное. Хотя и ведет он себя порой как настоящий Коршун!

Не успели мы выдохнуть, как к нам в гости на неделю приехали арабские родственники Игната: отец, две сестры, дядька с женой и сыном-подростком. Квартира у Ворона большая, но у меня было ощущение, что мы живем в коммунальной квартире.

Я хотела на это время перебраться к родителям, но Ворон мне напомнил: «Я тебя предупреждал, что больше никогда не отпущу». И как с ним спорить? Да и представил он меня, как свою жену, а жены не сбегают от родственников мужа. Хорошо, что почти все они свободно владеют английским, языкового барьера я не почувствовала, а вот о разнице культур лучше не вспоминать.