Интересно, кто сценарист? Варя покрутила листы, но не нашла ни имени, ни фамилии.

Надо же, как это автору удалось так точно передать приметы того времени? Наверное, старый уже, за сорок, и описал свою собственную юность?

Девушка почти дочитала отрывок до конца, когда в дверь тактично постучали и в комнату заглянула Маргарита Святославовна:

– Можно?

Варя торопливо сползла с тахты, одернула халат.

– Конечно, зачем вы спрашиваете? Это же ваша квартира…

– И тем не менее, – витиевато начала хозяйка, но заметила на одеяле россыпь страниц и с интересом спросила: – Варюша, ты не сценарий ли читаешь?

– Да, у меня сегодня ночью крупный план…

– Что же ты, детка, молчала. Давай-ка проговорим сцену вместе, возможно, я что-то подскажу.

– Ой, спасибо! Я, честно говоря, не посмела бы вас побеспокоить.

Женщины сели за кухонный стол.

– Значит, крупный план? А ты знаешь, что такое план?

– Это… ну как бы сказать? Размер? Я же знала…

Варя покрутила руками и с досадой призналась:

– Интуитивно понимаю, но сказать не могу.

– Детка, если ты не можешь сформулировать идею словами сама для себя, как ты донесешь ее до зрителя? План – это масштаб изображения на экране. Повтори!

– План – это масштаб изображения на экране, масштаб изображения на экране… – принялась твердить Варя.

– Сколько существует планов?

Варя зажмурилась:

– Пять? Нет?

– Шесть. Вспоминай, какие?

Варя принялась загибать пальцы:

– Дальний… общий, средний… Какие же еще? Передний?

– Еще скажи: задний. Ох, двоечница, – покачала головой Маргарита Святославовна. – Дальний, общий, средний, первый, крупный, детали.

– Точно! Теперь вспомнила! Ужас какой, все из головы вылетело… Куплю учебник и обязательно повторю теорию.

– Да уж, будь добра! У тебя сегодня крупный план? Кто твоя героиня?

– Школьная подруга главной героини, Людмилы. Надо же, только сейчас сообразила, что ее зовут как мою маму. Подруга заканчивает десятый класс, действие происходит… – Варя покрутила листы. – Точно год не знаю, у меня ни начала, ни конца… Ага, вот: песня Юрия Антонова, джемпер-лапша, туфли на платформе.

– О-о! Туфли на платформе! – молодцевато произнесла дама и тут же мелко, по-старушечьи, пожевала губами. – Конец семидесятых годов прошлого века. Боже мой, неужели прошлого? Да, я уже ископаемое…

Женщина смотрела вдаль, Варя деликатно молчала… Наконец Маргарита Святославовна «вернулась» на кухню, и в ее голосе зазвучали повелительные интонации.

– Варвара, крупный план – это в первую очередь глаза. Зеркало души, как ты знаешь. Давай-ка поднимайся, будем отрабатывать…


– Боюсь ужасно, вдруг не получится? – жалобно сказала Варя, стоя в дверях.

– Вздор! – отрезала Маргарита Святославовна и любовно оправила на Варе великоватую, подвытянувшуюся кофточку-лапшу в розово-оранжевую полоску. – Жуткая какая расцветка! И как я это носила? Иди с Богом, детка.

* * *

Входить в образ Варя начала в метро – Маргарита Святославовна посоветовала.

– В прошлом году наши студенты выбрали для дипломного спектакля «На дне» Горького и всей группой перевоплотились в московских бомжей, – с удовольствием рассказала дама. – Оделись в старье с помоек и два дня шатались по вокзалам, выпрашивали остатки еды у кафе, прошли дезинфекцию от вшей в приюте для бездомных. Все потом в один голос заявили: это была настоящая школа жизни. Так что, детка, начинай погружаться в семидесятые еще по дороге, ни на кого не обращая внимания. Ты заканчиваешь школу и мечтаешь поехать на комсомольскую стройку.

Маргарита Святославовна резво прошагала в комнату, отыскала в шкафу несколько журналов «Огонек» за 1977 год, перекинула страницы и с удовольствием развернула перед Варей фоторепортаж со стройки. Скромно одетые, сияющие, счастливые парни и девушки в грубых рабочих рукавицах копали траншею, ставили палатки, несли ведра с раствором.

Варя начала мечтать о великой стройке в тайге уже на эскалаторе. И когда влетела в автобус с массовкой, все завистливо выдохнули: в проходе стояла юная и счастливая десятиклассница-комсомолка.

– О! – хохотнул бригадир. – Кручининой хоть сейчас в руки лозунг «Получай, Родина, серную кислоту!». Берите пример, господа артисты массовки.

Впрочем, в костюмах эпохи застоя оказались еще несколько человек: Варя увидела коричневую школьную форму с белым фартуком, клетчатую мальчиковую рубашку, превратившуюся в девичью с помощью самодельных вытачек на талии, юбку из павлово-посадских платков.

«Массовка для школьного вечера», – догадалась девушка.

Автобус ехал уже знакомой дорогой. Асфальт отдавал душное тепло, переполненные мусорницы стояли в высохших пивных потеках, вечернее солнце освещало Сущевский Вал несвежими лучами. А Варина душа переполнялась счастьем, сердце колотилось с ликующими перебоями: «Съемка! Съемка!»

По бетонной прокуренной лестнице съемочного цеха Варя взлетела, сияя от радости.

– Добрый вечер! – поприветствовала двух курящих дам.

– Здрасте, – процедила дама в безумном джемпере, сшитом из черно-белых трикотажных лоскутов.

Вторая едва кивнула сквозь дым, не прерывая жаркого монолога:

– Звезда!.. Училище даже не окончила, в каком-то левом сериале в Киеве один сезон отыграла, а гонору-то! «Хочу на обложку!», сопля зеленая, прости господи! Теперь еще простаивать из-за нее будем…

– А на мне вообще два кредита висят! – прохрипела вторая курильщица.

В холле Варю обдало яростным криком. Вика, «верхом на метле», из ноздрей дым – отбивалась от воплей режиссера (стрижка под горшок, пиджак цвета морской волны, двое очков, одни в волосах, вторые на носу) и тяжелых взглядов мужчины в дорогом джемпере из белого хлопка.

– Да увольняйте! Напугали! Я в таком бардаке еще ни разу не работала! За две тысячи!

– Или ты сейчас возвращаешь Галанину, или сама идешь вслед за ней! – кипел режиссер.

– Вы у меня тут все землю есть будете, если деньги акционерам вовремя не вернем! – вколачивал мужчина в белом джемпере.

– По-моему, исполнительный продюсер у нас ты! Ты осуществляешь идеологическое и финансовое руководство, отнюдь не я! – завопил режиссер.

Глянул на Варю, не решавшуюся пройти, схватил ее за плечи, встряхнул и крикнул Вике:

– Вот такая главная героиня мне нужна, что тут непонятного? С молодой энергетикой, чтоб искрила! Чтоб зритель смотрел и слезы утирал: «Где мои семнадцать лет и фонтаны голубые?» Или я ставлю невыполнимые задачи? Или на Галаниной свет клином сошелся? Или мне самому перейти в менеджеры по кастингу? Еще раз повторяю, для тупых: мне нужна вот такая актриса.

И режиссер встряхнул Варю, как куклу.

– Нужна, так берите! Кто вам не дает? – взвизгнула Вика.

Продюсер посмотрел на Варю, потом на часы, сверкнувшие, словно хрустальный сервиз, приказал:

– Галаниной показательное увольнение, причем вчерашним числом, эту красавицу тоже вчерашним числом на контракт, всем передать: кто еще заикнется о профсоюзе, КЗоТе и индексации – на мороз! Все! За работу, товарищи!

Режиссер отпустил Варины плечи, но она продолжала стоять столбом.

– Как зовут, напомни?

– Кручинина Варвара, – пролепетала Варя внезапно сорвавшимся голосом.

– Очень хорошо! Викуся, давай-давай, за работу, десятиминутная готовность, Варю быстро в кадры, к костюмеру, пошевеливайся!

– Пошли, – бросила Вика девушке. – Не проект, а цирк китайский!

Варя семенила на полшага сзади, не решаясь спросить: это правда? Ее взяли на главную роль? Вот так просто увидели, чуть ли не на лестнице, – и? Что «и» – Варя не знала. Наконец открыла рот и выпалила:

– Я ж говорила Оксане: ерунда это, что с продюсером спать нужно. Главное – талант и немного везения.

– Про трудолюбие еще забыла сказать! – фыркнула Вика. – А с продюсером тебе спать не придется, не надейся.

– Он женат, да? – радостно откликнулась Варя.

– Ага, женат, на одном известном телевизионном ведущем.

Варя поморгала, но ойкнуть «Да ты что?!» не успела: Вика уже стояла в кабинете.

– Девушки, Галанину со вчерашнего дня увольняем всем на страх, вместо нее новая голливудская звезда Кручинина.

«Девушки» – пышная дама с темными глазами навыкате, увешанная тусклым старинным золотом, и дама с седым ежиком, в мужских роговых очках на шнурке – кисло переглянулись.

– Семь пятниц на неделе! – вскинулась брюнетка.

– Начальству виднее, Эмма Исаковна! – разглядывая свои ногти, сообщила Вика.

– Для меня самой это такая неожиданность, – скромно сообщила Варя.

– Паспорт, страховое, пенсионное, ИНН у вас с собой? – перебила Эмма Исаковна. – Тогда я сейчас распечатаю вам договор, если согласны с условиями, в перерывчик все заполните.

Через минуту она подхватила из принтера несколько листов и положила на угол стола:

– Вы присядьте, читать удобнее будет.

– Спасибо, я постою, там десятиминутная готовность… – отказалась Варя, взяла первый лист и пробежалась глазами: – «…именуемый в дальнейшем работодатель… на должность актриса… с окладом 150 тысяч рублей…»

Варя вздрогнула, перед глазами поплыли красные пятна…

«…С окладом 150 тысяч рублей», – перечитала она еще раз и села на металлический стул. Потом поглядела на Эмму Исаковну, стоящую на фоне календаря с Филиппом Киркоровым, и робко уточнила:

– Извините, пожалуйста, я немного не поняла: а оклад – это в год или за всю съемку?

– Сумма указана за месяц, ежемесячно, понимаете? – бережно, как больной, пояснила Эмма Исаковна. – Деньги переводим на пластиковую карточку, будете снимать через банкомат. Банкоматом умеете пользоваться?

– Да, нам в Ярославле стипендию на карточку переводили.

– Ну вот видите! Значит, в перерыв зайдите, все заполните и подпишите. Всего вам доброго!

Вика прекратила изучать маникюр и молча открыла дверь, Варя, пошатываясь, вышла за ней.