– Могу я вам помочь?

– Мне бы хотелось ветровочку или плащевой комбинизончик на девочку. Возраст – два месяца.

– Сейчас подберем, – заверила продавец. – Какой у ребенка рост?

Кровь толкнула Варе в виски: рост! Какой рост?

Она понятия не имела про рост!

«Сейчас догадаются: Джулька не моя!»

Варя с трудом взяла себя в руки и с улыбкой покачала головой:

– Рост? Вы знаете, так стремительно растет: даже не представляю, какой сейчас?

– Да, конечно, дети очень быстро меняются, – кивнула продавец. – Может быть, вес помните?

Варя закусила губу и перевела бегающий взгляд на розовое стеганое одеяльце.

– Худенькая девочка? Или налитушечка? – не отставала продавец, помнившая наставление менеджера: живым или мертвым, но покупатель должен уйти с покупкой!

– Средняя, – промямлила Варя.

«Сейчас милицию вызовут!»

– Не волнуйтесь, все для вашей средней малышки подберем, – пообещала продавец и повела Варю вдоль стеллажей с трогательными одежками: леденцово-розовыми, карамельными, нежно-кремовыми распашонками, кофточками, платьицами.

Между крошечными одежками сидели мягкие игрушки: зверята с умильными мордочками и огромными детскими глазами.

Страх разоблачения на мгновение отпустил сердце, и Варя с восторгом дотронулась до малюсеньких лимонных носочков, улыбнулась полосатой шапочке размером с кулачок.

– Вы, наверное, хотите сделать подарок новорожденному?

– Да. Ой нет, почему – подарок? Я своему ребенку хочу кое-что купить.

– Обычно мамы точно знают вес и рост малыша, – сообщила продавец. И с улыбкой передразнила: – «Пять килограммов триста сорок граммов, шестьдесят семь с половиной сантиметров».

Варю зазнобило, сердце запрыгало лягушонком.

– Вот и наши ветровочки, – прощебетала продавец. – Правда, чудесные? Кристина Орбакайте на прошлой неделе купила такую же, в подарок на крестины. Кристина на крестины, забавно, да? Представляете, сказала, ее уже к восьмому ребенку позвали крестной матерью. Ткань не продувается и не промокает, но при этом дышит. Вот, посмотрите: подкладка из натурального хлопка, капюшончик отстегивается. Есть такие же с пристегивающимися штанишками. Потрогайте, какие мягкие швы!

Варя зачарованно коснулась нежной подкладки, и тревога вновь отступила. Девушка гладила пуговки, прижимала к щеке шелковистую ткань, просовывала пальцы в малюсенькие рукавчики и знала: она купит крошечную ветровочку, сколько бы та ни стоила. Пусть даже неделю после этого придется питаться одним дошираком!

– Да, я возьму! – сказала Варя.

– Позвольте, я отнесу на кассу. А вы пока можете посмотреть обувь – новая коллекция, поступила только вчера. У нас замечательная обувь: из натуральных, экологически чистых материалов. Пинетки из меха пони…

– Спасибо, я обязательно посмотрю, – заверила Варя.

И с наслаждением принялась перебирать крошечные одежки: нежные, как Джулькины пяточки, и мягкие, как ее волосики.

Варя брала в руки кофточки, платьица и ощущала внутри, чуть ниже сердца, маленький солнечный комочек. Сияющее существо тихо, звонко смеялось и разливало теплый золотистый свет по всему Вариному телу.

Девушка улыбалась: ее переполняла нежность ко всем малышам на свете. Конечно, от цен бросало в дрожь, но с обещанной скидкой все должно было стоить не так уж дорого. Варя не устояла: сняла с вешалки упаковку носочков, ночной комбинезончик на кнопках, погремушку из мягкого пластика: на колечке висели яблоко, банан и апельсин – и пахли ванилью.

В кассе к покупкам присоединилась отложенная ветровка со штанишками.

– Три тысячи четыреста рублей, – улыбнулась кассир. – У вас есть карта нашего постоянного покупателя?

Варя замерла: три с половиной тысячи за носки и курточку размером с носовой платок!

– Карты нет, – ответила девушка и небрежно спросила: – А разве скидки не на весь товар? У вас там написано: до 70 процентов.

– Да-да, конечно, мы сделали скидку. Давайте еще раз проверим: носки, три пары, шестьсот рублей. Минус скидочка, получается двести семьдесят. Погремушка…

«Три пары носочков – шестьсот рублей», – поразилась Варя и остановила кассиршу:

– Девушка, не пересчитывайте, я верю. Сколько с меня?

Она протянула деньги, скомкала сдачу, получила красивый пакет, дисконтную карту и подарок – мягкий кубик из ткани, раскрашенный под клубнику.

– Игрушка обработана антибактериальным составом, совершенно безопасна, даже если ребенок возьмет ее в рот, – сообщила кассирша и сделала восторженные глаза, словно сама только и мечтала послюнявить игрушку на досуге.

Варя нервно сжала клубничку.

«Три с половиной тысячи! Да еще чуть не раскусили, что ребенок не мой. Как я не догадалась взвесить Джульку в комнате матери и ребенка, там же весы были!»

«Разведчик попадается на мелочах!» – весело сказал папа.

Но Варя, взволнованная стоимостью детских товаров, не стала вступать в разговор с отцом и пошагала на улицу. Затем посетила первый попавшийся по пути продовольственный магазин и в отделе сопутствующих товаров купила отечественные колготки и две пары трусиков производства Беларуси. По тридцать шесть рублей за штуку.

* * *

Анна Кондратьевна сидела на солнышке возле спящей Джульетты, уронив руки на подол. Голова пенсионерки сонно покачивалась и норовила свалиться на грудь. Но как только Варя ступила на площадку перед подъездом, консьержка встрепенулась, размяла плечи и поглядела в колыбельку:

– Спит твоя красавица, как ангелочек.

– Спасибо вам! – разулыбалась Варя.

– Не за что! Все купила?

– Почти! – Варя приподняла пакет. – Еще продуктов в ларьке возьму: неудобно, Маргарита Святославовна нас обеих кормит, а деньги брать отказалась.

– Да, в нахлебниках жить не больно приятно. Я сама, помню, у свекрови жила, она с Рязани была, а рязанские все жадные, вот уж меня куском попрекала!

– Маргарита Святославовна совершенно не такой человек, – заверила Варя.

– А я про Маргариту ничего плохого не говорю. В следующий раз ты за продуктами к шестому дому иди, там выбор побольше и цены подешевле. А в нашем ларьке ассортимент небольшой, в основном спиртное, чипсы да конфеты.

Варя кивнула:

– Спасибо, буду знать. Тогда мы с Джульеттой еще погуляем во дворе, а потом я за продуктами зайду.

Консьержка улыбнулась девушке и поцокала языком спящей Джульетте.

Малышка пошевелила мизинчиками.

Варя подхватила колыбельку и не спеша пошла по дорожке через тенистый двор. У газона беседовали хозяйки двух резвящихся такс. На резной скамеечке под ясенями читала газету бабулечка в плаще и суконных ботах.

Варя присела на краешек скамьи, поставила колыбельку на колени и положила локоть на пакет с покупками.

Тишина летнего дня казалась почти провинциальной: запах нагретой скамейки, солнечные блинчики на асфальте, веселый лай собачонки смутно напомнили Варе родной Кириллов. В Москву возвращали только изогнутый дугой высотный дом с аркой и балконы, застекленные дорогими стеклопакетами.

Варя оглядела этажи: за одним из этих окон очень достоверно сыграла нравственный поиск деревенской женщины Нюры роскошная актриса Татьяна Доронина.

Людмила Анатольевна и Варя верили в приметы, гороскопы, знаки и знамения.

Папа возмущался, называл это мракобесием.

Но Варя была уверена: то обстоятельство, что в Москве она оказалась во дворе, в котором снимался культовый фильм молодости ее родителей, – не просто совпадение или случайность. Это – счастливый знак: она станет известной актрисой.

Варя взглянула на соседку по лавочке, крошечную, с хомячка: узкая грудь, синие костлявые руки, морщинистые мочки – возраст у женщины древний, сорок лет назад она вполне могла жить в той самой квартире.

Варя переставила колыбельку с колен на скамейку и аккуратно кашлянула.

– Простите, пожалуйста, можно у вас спросить?

Бабулечка с удовольствием сунула газету в сумку и поглядела на Варю.

– Вы, случайно, не жили в этом дворе, когда снимали фильм «Три тополя на Плющихе»?

Глаза старушки заблестели, она приосанилась:

– Жила, и не просто во дворе, а в доме номер пять по Плющихе! Видите арку?

– Около нее Ефремов ждал Доронину?!

– Да! Когда наш дом построили, сквозь арку виднелась удивительная белоснежная церковь. Архитектор Щусев ее пожалел и возвел дом в форме подковы, чтобы не ломать это чудо. Но церковь все равно снесли лет пятьдесят назад. Я тогда работала инспектором управления делами Совета министров СССР.

Последние слова дряхлая дама произнесла с затаенной гордостью.

– А сколько вам лет, если не секрет? – уточнила Варя.

– Секрета никакого нет: девяносто первый пошел.

– Девяносто первый? – поразилась девушка. – Очень приятно познакомиться, представляю, сколько вы можете рассказать о прошлом! Вам надо работать консультантом в исторических фильмах.

– Все мои воспоминания там… – Женщина слабо махнула рукой. – В СССР. Боюсь, они сейчас никому не нужны. Как и мы, старики: быстрее бы умерли да квартиры освободили.

– Зря вы так думаете, живите хоть сто лет на здоровье. И воспоминания ваши тоже очень нужны. Мне, например, интересно, где здесь было кафе «Три тополя»?

– Прямо за вашей спиной.

Варя оглянулась, но увидела только кособокий домишко, простенькую ограду и газон, припорошенный свежим торфом.

– Ой, ничего нет: наверное, закрыли?

– Настоящего кафе здесь никогда и не было. То, из фильма, сделали чуть ли не из картона, – пояснила женщина. – Накануне съемок буквально за два дня весь наш двор заасфальтировали, а перед двухэтажным домом, его после снесли, соорудили простенькие декорации, поставили столики со стульями. Тем не менее на экране все выглядело как настоящее! Умели раньше снимать! Не то что нынешние телеподелки.

– Значит, все было из фанеры? – удивилась Варя. – А я была уверена: это настоящее московское кафе. Я «Три тополя» два раза смотрела: талантливо играли актеры!