– Дим, прости, отбегу в уборную, нос припудрить… – срывается с места, забегает в туалет ресторана. Хорошо хоть, что никого тут нет, что никто не увидит, как из глаз внезапно слезы брызнули, как судорожно сжимает края фаянсового белого умывальника…

– Дура, дура, дура… Вспомни Его слова… Он тебя выкинул из своей жизни… Ты для него давно умерла… Еще до того, как остров этот проклятый покинула, который снится каждый день… Зачем этот траур по той, кто для него существовать перестал еще тогда, когда стоял перед ним, унижался, давился в горечи своей любви… неразделенной… ненужной…

А внутри снова все переворачивается, когда вспоминает в тысячный раз тот день, тот разговор, и в голове набатом почему – то отбивает его «навсегда, навсегда» …

Чувствует, как горит безымянный палец на правой руке. Опускает на него глаза, а там красивое помолвочное кольцо Дмитрия Петровича… Про себя она его только так называет –  по имени и отчеству… Не может преодолеть этот барьер… Для нее он ректор университета… не может он быть ее мужчиной, просто не может, хоть все к этому и идет… Хоть сама, вроде как добровольно, сказала ему «да» пару недель назад…

– Сейчас ты выйдешь, Валерия, улыбнешься человеку, который столько для тебя делает и согласишься на это гребанное приглашение,  –  говорит своему отражению…

Собирается с силами. Делает так, как велит ей разум, засунув подальше чувства и эмоции…


И вот, спустя пару часов, они рассекают по прихваченной вечерним морозцем скользкой глади центральной улицы города в направлении красивого вида здания времен сталинского ампира, где располагается театр. На ней красивое атласное вечернее черное платье в пол, полушубок норковый, который он подарил на день рождения месяц назад. Валерия с силой сжимает блестящий клатч, заставляя себя поддерживать непринужденную беседу и даже имитируя некое наличие интереса… а внутри все переворачивается… И какая – то тревога, волнение, паника…

– Кстати, Лерочка, не знаю, в курсе ты или нет, но опера «Аида» была написана Джузеппе Верди на либретто по сценарию египтолога Ф.Мариетта и ее премьера была приурочена к открытию Суэцкого канала. Ты, наверное, в курсе, в Египте был открыт водный путь, прокладывающий дорогу из Порт – Саида до Суэцкого залива, что кардинальным образом изменило экономический расклад в этой части света…

Порт – Саид… Внутри опять все переворачивается, опять всплывает боль и щемящая тоска вместе с памятью… Порт – Саид… Ей это место было знакомо не понаслышке… Когда все это закончится? Когда удастся забыть обо всем этом? И почему нет таблетки, которая бы могла выключить мозг…

Проходят в красивый зал, гудящий от оживленных разговоров местного бомонда. Дмитрия Петровича правда здесь все уважают и ценят, смотрят с интересом и как – то даже заискивающе… Ну а как иначе, он сам придумал на этот счет прекрасную фразу –  «Они будут танцевать передо мной чечетку до тех пор, пока будущее их детей в моих руках» … И ведь правда… Представляет Валерию своим друзьям и знакомым, ведет себя расслабленно, вальяжно, немного как павлин, но тут и так одни павлины… Все это так уместно в этом здании с ало – красными портьерами и золотом канделябров по лепным стенам и так претит Валерии, все мысли которой где – то еще, только не тут… Садятся в свою ложу. Ей некомфортно. Слишком много взглядов. Слишком много шепота за спиной. Почему – то это повышенное внимание словно пахнет плесенью, словно пачкает слизью… Он видит ее конфуз, поддерживающе сжимает руку.

– Не волнуйся, Лерочка, нужно привыкнуть к этому… Им интересно, кто же смог украсть сердце главного холостяка города.

Она снова пытается выдавить из себя улыбку, но получается с трудом…

Дышать как – то тяжело… Платье давит на груди… а еще… Еще всем телом вдруг начала ощущать жар… Он усиливается, растекается по частям ее тела. Словно кто – то опаляет ее пламенем. Так печет, что аж больно, как будто ее целенаправленно прожигают. Внезапно Валерия, сама, не понимая, почему, начинает судорожно бегать глазами по ложам напротив… Словно какая – то инстинктивная сила ее толкает… И ей даже на секунду кажется, что на нее смотрят два черных угля глаз… Перестает дышать, замирает… Зажмуривается, потому что становится нестерпимо душно и жарко… Снова поднимает глаза –  никого… Галлюцинация… Она уже с ума сходит… Глупая, наивная, сумасшедшая совсем… Кое – как терпит первый акт, совсем не думая об опере… Потом не выдерживает, ссылается на головную боль и ретируется… Дмитрий заботливо, но поспешно, чтобы успеть ко второй части, сажает ее в такси, предварительно раз пять спросив, точно ли с ней все в порядке, а она, как только машина отъезжает, вопреки косым взглядам водителя, распахивает окно и жадно вдыхает морозный воздух этого зимнего вечера, такого же пустого и одинокого, как и все остальные ее вечера теперь, хоть и проведенного в окружении десятков чужих, ненужных и далеких ей людей…


Она рада облачиться дома в свободную пижаму, смыть ненавистную косметику с лица, заварить крепкого черного чаю… Хорошо, что Адам уже спит. Полина встретила ее типичным подколом, в своем репертуаре…

– Ну что, Золушка, сбежала с бала? Боялась, что карета превратится в тыкву?

– Это я чуть в тыкву не превратилась… Ненавижу все эти толпы праздного народа… Столько взглядов, столько пересудов… Ощущение, что вся испачканная… Срочно в душ хочу…

Чуть позже, уже в расслабленной домашней атмосфере, за чашкой чая, они снова болтали о жизни, и, хотя Полина то и дело порывалась нравоучать, Валерия все время пропускала ее наставления мимо ушей, вспоминая тот хорошо знакомый ей жар взгляда… Все мысли сейчас были о тех странных, внезапно всплывших в памяти ощущениях… Так хорошо знакомых и так забытых… Когда – то она уже ощущала такой же жар от взгляда. Его взгляда… Но как? Это было невозможно… Во всех возможных смыслах совершенно невозможно…

– М – да, подруга, что – то совсем с тобой сегодня беседа не складывается, ты где – то далеко… Ну да ладно… Там сейчас по Первому мой сериал начинается… Очень классный, кстати, про девушку – гинеколога… Прям хорошо сняли, правдиво…

Включает плазму, которая для Валерии всегда представляла собой не более, чем очередной ненужный элемент мебели… Она с детства не смотрела телевизора, вообще в нем не видела смысла… Он достался ей вместе с квартирой…

– Оказывается, работает… Надо же… – спросила чуть, улыбнувшись и даже удивившись.

– Еще б не работал. А ты думаешь, чем я тут занимаюсь, когда ты по свиданкам бегаешь, а я сижу с Адамкой? Давно уже заменила батарейки в пульте… С тебя – то станется… – нажимает кнопки,  –  ой, новости пока… Ладно, звук убавлю, скоро закончатся… Фильм сразу после них начнется…

Валерия снова витает в облаках, слушает через слово подругу. Переводит отрешенно взгляд на экран, делая глоток горячей жидкости, и… замирает…

В легких снова нет воздуха… В глазах рябит… Земля начинает вращаться.

– Прибавь звук… – шепчет одними губами, еле слышно, как рыба…

– Чего?  – не понимает Полина.

Валерия резко выхватывает у нее пульт, начинает судорожно без разбору тыкать по клавишам… Наконец, в комнате слышен спокойный, размеренный голос диктора:

«…урегулирования йеменского кризиса… Как заявил на переговорах Представитель эмиратского стороны, Его Высочество шейх Нуреддин Макдиси, сын Эмира Дубая Джихада Макдиси, предстоит серьезная подготовительная работа перед тем, как удастся сесть за стол переговоров и определить статус спорных территорий, вокруг которых в настоящее время и идут баталии на дипломатических площадках, тогда как на земле уже второй год не могут утихнуть ожесточенные боевые действия…»

Снова крупный план. Теперь показывают Его… и Валерия невольно сжимает кулаки, впиваясь глазами в экран… От его хриплого глубокого голоса бросает в тот самый жар, который она так хорошо ощутила пару часов назад…

«Мы разработали стратегию восстановления провинций в кратчайший пятилетний срок. Абсолютное большинство населения на нашей стороне. Было бы эгоистично и даже антигуманно продолжать искусственно затягивать конфликт в ситуации, когда сотни тысяч людей ежедневно переживают один из страшнейших в истории продовольственных кризисов и живут в состоянии голода».

Она и сама не поняла, как подалась к телевизору, как опустила руку на экран, как провела по его изображению дрожащими пальцами… Вот Он… ее Нур… Так близко и так бесконечно далеко…

Еще мгновение –  и сюжет сменяется… Теперь диктор рассказывает что – то о ходе посевной кампании на Кубани, а в ушах Валерии все еще его голос гудит… И слезы из глаз… Она потерянно переводит взгляд на ошарашенную, побледневшую Полину…

С минуту молчат, смотря друг на друга…

– Вот так мы и познакомились с отцом Адамки… –  нарушает молчание понятливая подруга…

Глава 17

Они молчат уже несколько минут. Каждая смотрит перед собой и не видит ничего, потому что все мысли вокруг того, что только что сейчас озвучила Валерия…

– М – да, подруга… Не думала, что настолько все запущено… –  нарушает

эту гробовую тишину Полина, –  даже представить не могла, честно говоря…Ну, были мысли, конечно, что Адам сын какой – то большой шишки из Москвы, что ты что – то скрываешь, от чего – то бежишь… Видела твои постоянные переживания и терзания, но вот такое представить не могла, конечно… Пират, Сокотра, Дубай, шпионы… Просто какой – то фильм, а не жизнь, конечно…

Валерия все еще пребывала в состоянии шока… Возможно, поэтому и выдала все, что на духу за раз подруге… Все это время эти тайны комом стояли в горле, жить мешали, дышать мешали, а теперь даже как – то легче стало и… страшнее… С возвращением в реальность и постепенным выходом из коматоза от увиденного девушка вдруг осознала, что выболтала подруге абсолютно все… И то, что могла, и то что нет…

– Полин… Только пойми, все это – строжайший секрет…  – обхватила лицо руками, вздохнула,  –  сама не понимаю, как меня так понесло… Не должна была тебя в это все посвящать, а оно как при вязании получилось… Потянешь за ниточку –  все распустится… Вот так и у меня… Начала одно рассказывать –  по цепочке все выложила тебе… И самой теперь страшно, Поль… Не за себя, за тебя страшно… Это все не шутки… Люди в это все вовлечены непростые… Но понимаешь, так все это меня изнутри грызло, что не могла больше держать в себе… Поняла интуитивно, что тебе можно сказать, что хоть с тобой могу поделиться, иначе все это меня сожжет изнутри… Только тебе… – слезы непроизвольно проступили на глазах, голос дрогнул…