Джош притворился, что раздумывает.

— Правда, — наконец усмехнулся он, выглядя гордо.

— Э-э, ребята, похоже, там что-то серьезное, — перебил нас Лиланд.

Мы поспешили из кабинета Лиланда, Карсон взял меня за руку, и мы все втроем бросились к лифту. Джош вставил ключ и нажал сорок пятый этаж, мы поехали вниз.

Возле лифта стоял охранник, который кивнул, увидев нас.

— Шум становится сильнее, — сказал охранник.

— Неотложные ситуации — наша специальность, — сказал Джош, поигрывая бровями.

Охранник рассмеялся.

Мы шли по коридору и услышали крики за дверью справа.

Джош достал ключ и открыл дверь, и мы все трое остановились перед открывшейся нам картиной.

Карсон

Я был в этой комнате сотни раз за последние пару месяцев, но сейчас я пытался представить, что подумает Грейс, когда увидит Марию, лежащую на боку на кровати и вцепившуюся в подушку изо всех сил и громко стонущую. Джоселин положила ей на лоб мокрую тряпку, а Хисела сидела на краю кровати и массировала Марии поясницу.

Двух девочек в комнате звали Дейзи и Ванесса, каждой было около двенадцати лет. Они сидели, съежившись на диване, и смотрели шоу по телевизору, но каждые несколько минут их взгляды возвращались к Марии. Я взглянул на Грейс и кивнул головой в их сторону. Они были явно напуганы.

Все женщины в комнате были из Венесуэлы — мы не смогли вернуть их домой перед Рождеством из-за проблем с получением документов. Но теперь все было в порядке, и они могли вылететь домой двадцать седьмого числа.

Выглядело так, что у нас будет один дополнительный пассажир.

Джош положил аптечку, которую он принес, на кровать и направился прямиком в ванную, вероятно, помыть руки. Я спросил Джоселин, как чувствует себя Мария. Джоселин была единственной, кто говорит по-английски и ей придется переводить.

— Я видела, как проходят роды, мистер Карсон. Я думаю, что она близко.

Я кивнул:

— Ладно, через секунду Джош проверит.

Я посмотрел на Марию, ее глаза плотно зажмурены, она постанывала от боли:

— Мария, мы здесь, чтобы помочь твоему малышу появиться на свет. Все будет хорошо.

Я чувствовал себя по-дурацки. Откуда, черт возьми, я знаю, что все будет хорошо? Я не знаю ничего о рождении детей.

Я повернулся к Грейс, но она уже сидела на диване с Дейзи и Ванессой. Девочки улыбались ей, а она угощала их жевательной резинкой. По-видимому, не существовало языковых барьеров, если дело касалось детей и жевательной резинки.

Джош вышел из ванной и занялся Марией. Я отодвинулся в сторону, готовый помочь Джошу, но не желающий мешать ему.

— Уже скоро, — сказал Джош через минуту. — Ребенок находится головой вниз. Выглядит хорошо. Начинаем! Мария, ты со мной?

Она кивнула, все еще морщась.

Джоселин и Хисела ухватились за ноги Марии, и она начала тужиться. Я пошел в ванную и принес еще одну влажную тряпку и кучу полотенец.

Я вернулся в комнату, где Мария кричала тужась, а Джоселин и Хисела считали на испанском.

Я повернулся к Грейс, она сидела, откинувшись на диване, а девочки прижались лицами к ее груди. Я улыбнулся ей, и она подарила мне слабую улыбку в ответ.

Спустя двадцать минут и еще один крик, плач младенца наполнил комнату, и Мария рухнула обратно на подушки.

— Это мальчик! — объявил Джош, перерезая пуповину с помощью маленьких ножниц.

Ребенок немного покричал, а потом замолчал, открыв глаза и оглядываясь по сторонам.

— Добро пожаловать в этот безумный мир, маленький человек, — тихо сказал Джош.

Я посмотрел на Грейс, она смотрела на Джоша, ее брови нахмурились, взгляд был внимательным, как будто она собирала пазл. Она, вероятно, пыталась понять его — он был умником и бабником большую часть времени, но у него была и другая сторона, та, которая подвергает себя опасности ради спасения женщин, и та, которая только что умело и аккуратно помогла родить Марии. Когда-нибудь он, черт возьми, запутает в свои сети какую-нибудь женщину. Я чуть не усмехнулся вслух.

Я поймал взгляд Грейс, и она нежно мне улыбнулась, прижав девушек поближе к себе и шепча им что-то на ухо.

Хисела и я начали убирать кровь и беспорядок в то время, как Джош заканчивал с Марией, а Джоселин держала на руках завернутого в гостиничное одеяло ребенка. Малыш был спокоен.

Грейс, Дейзи и Ванесса, улыбаясь, подошли посмотреть на малыша. Джоселин предложила Грейс подержать ребенка, и она взяла его на руки, мечтательно глядя на него сверху вниз. Грейс пробежала пальцами по своим густым черным волосам.

— Он красивый, Мария, — прошептала она.

Мы все смотрели на Марию, а она, маленькая и хмурая, смотрела в окно.

— Ты хочешь подержать своего сына? — спросила Грейс.

Мария покачала головой, все еще не глядя в его сторону.

Грейс, Джош и я обменялись взглядами.

— Джоселин, спроси, что не так? — тихо сказал я.

Джоселин подошла и, сев рядом с Марией, тихо заговорила с ней, а потом печально посмотрела на нас.

— Она говорит, что он дьявольское отродье, и она не хочет прикасаться к нему, — сказала она.

У Грейс округлились глаза, и она прижала ребенка крепче к груди.

— Дьявольское отродье, — прошептала она, — почему она так сказала?

Джоселин посмотрела на нее.

— Марии всего семнадцать лет. Ее семья продала ее человеку, который пришел к ним в деревню в Венесуэле и сказал, что она будет делать домашнюю работу в богатых семьях и сможет присылать деньги. Вместо этого он изнасиловал ее и использовал, как ему вздумается. А потом он привез ее сюда, в Вегас, чтобы продать другим мужчинам. Теперь она спасена вместе с нами, — сказала она, махнув рукой вокруг, чтобы указать на других женщин и девушек, сидящих в комнате.

Грейс сморгнула слезы с глаз. Я слышал все это и даже худшие истории, но каждый раз мои кишки скручивались, когда я осознавал боль и порочность этого. Я никогда не смогу равнодушно относиться к этому. И, насколько я знал, мое отношение было правильным.

Мария начала говорить, Джоселин слушала ее, и ее глаза становились еще грустнее.

— Она говорит, что ее мама всегда говорила ей, что мы женщины — хранительницы мира. Только мы будем решать, чьи гены передадутся, какие мужчины достойны стать отцами. И мы должны выбирать мудро. Она сказала, что мальчик — порождение злого человека.

Я взглянул на Грейс, что-то жесткое появилось в ее выражении лица.

Она подошла к краю кровати и села рядом с Марией. Посмотрела Джоселин.

— Ты сможешь перевести? — спросила она мягко, и Джоселин согласно кивнула.

— Мария, — сказала она, и Мария слегка дернулась, но продолжила смотреть в окно. — Я согласна с твоей мамой. Но я также считаю, что в нашем несовершенном мире иногда случаются вещи, которые мы не контролируем, и даже не планируем. Я согласна, что мы, женщины, должны быть хранительницами, но я верю, что этот мир нуждается в сильных, добрых мужчинах, мужчинах, которые воспитаны мамами, которые видели, что такое слабые мужчины. Ты можешь победить, сделав из своего сына того мужчину, которым его отец никогда не был.

Джоселин закончила говорить, и глаза Марии быстро метнулись к Грейс, а потом на малыша, затем она опять отвернулась.

У меня в груди все сжалось, и я знал, что это не только потому, что мне очень нравилась женщина, которая говорит с такой нежностью и убежденностью с человеком, которого даже не знает. Это еще и потому, что моя жизнь начиналась так же, как и жизнь нежеланного ребенка, который лежал в объятиях Грейс. И я знал, что Грейс это тоже понимает, так как она снова посмотрела на меня, а когда заговорила, ее голос был мягким и наполненным любовью.

Иногда терапия занимает годы и годы, а иногда это может случиться в одно чудесное мгновение, и вся жизнь, наполненная сомнениями и ненавистью к себе, может быть исцелена умопомрачительной любовью в один момент.

Мария заговорила, и в ее голосе было сомнение:

— В нем половина от отца.

Джоселин переводила.

— В нем половина от тебя, — возразила Грейс, и Джоселин повторила за ней.

Мария посмотрела в лицо Грейс, изучая ее.

— Какая прелесть, он такой красивый, — мягко сказала Грейс, она посмотрела на меня. — Красота, рожденная через страдание, — дар. Хочешь подержать его?

Когда Джоселин перевела, Мария покачала головой и тихо заговорила.

Джоселин сказала:

— Она хочет посмотреть на него, хотя...

Грейс повернула спящего ребенка к Марии так, что та смогла видеть его лицо. Она посмотрела на ребенка, и ее лицо смягчилось, когда она заговорила.

— Она говорит, что он выглядит как ее отец, — перевела Джоселин, улыбаясь.

Грейс улыбнулась и протянула ребенка Марии. Спустя минуту она протянула руки и взяла его. Она глядела на него долгие минуты, пока мы смотрели на нее, а потом прижала его к груди, и слезы потекли по ее щекам. Джоселин и Хисела сели на кровать рядом с ней, прижимаясь с двух сторон, а маленькие девочки залезли на кровать, сели у Марии в ногах и наблюдала за женщинами и ребенком.

Через минуту Джоселин начала показывать Марии, как ухаживать за ребенком. Джош двинулся к двери, я посмотрел на Грейс и улыбнулся, когда она встала и взяла меня за руку.

— Оберните его нижнюю часть в полотенце, — сказал Джош, — скоро кто-нибудь привезет подгузники и прочие предметы первой необходимости.

Женщины смотрели на младенца, улыбнулись, кивнули головой и опять вернулись к разглядыванию ребенка.

Когда мы все трое оказались в лифте, направляясь вниз в кабинет Лиланда, Грейс посмотрела на меня и Джоща и печально спросила:

— Как вы это делаете?

Я посмотрел на Джоша и сказал:

— Как мы можем этого не делать?

Джош кивнул, но ничего не сказал и вышел из лифта первым, как только открылись двери.

Дилан выбежал из своей компьютерной комнаты с выражением абсолютного восторга на лице: