Еще я рассказала ему про Эбби и Брайана, про то, как Брайан поступил в Джорджтаун вслед за мной, и я познакомила их друг с другом на общем собрании, куда я силком притащила Эбби.

А Карсон рассказал мне про то, как он рос в Лос-Анджелесе, постоянно переезжая. Еще он рассказал про своего лучшего друга и соседа по комнате Дилана, который был по совместительству его напарником по сноуборду, а еще заканчивал последний семестр по компьютерному программированию в техническом университете. Карсон считал, что Дилан — настоящий компьютерный гений, который мог бы с легкостью преподавать, но для того, чтобы получить достойную высокооплачиваемую работу, ему нужен диплом.

Мы говорили обо всём и ни о чем, всё больше погружаясь в наши жизни. Шагая по этой тропе, глядя далеко вперед, а не друг на друга, создавалось впечатление, что мы могли поделиться чем угодно. Не было этих естественных барьеров, когда ты смотришь кому-то в глаза, и казалось, что открыться было так легко. Для меня это было наше укромное местечко вдали от остального мира — только он и я, наши истории о том, что мы любим, что чувствуем, и абсолютно ничего больше.

Пока мы гуляли и болтали, время пролетело на удивление быстро. Я достала телефон из кармана толстовки, которая сейчас была завязана на поясе, и посмотрела на часы — семь-тридцать. Мы сделали передышку, Карсон достал пару бутылок с водой из рюкзака, и мы с наслаждением утолили жажду. Кроме этого он достал энергетические батончики и предложил один мне.

— Откуда они у тебя? — спросила я.

— Из автомата. Позаботился об этом, когда проснулся. Всегда готов, Лютик.

— Мне повезло, — сказала я, улыбаясь и глядя на него. — Почему ты называешь меня Лютиком?

— Может, — улыбнулся он в ответ, — потому что твоя кожа такая атласная, как лепестки цветка, — и он провел пальцами по моей руке, слегка щекоча.

Я засмеялась и покачала головой.

Мы ели и пили, а потом снова вернулись на тропу. Через час у нас снова был привал, мы попили, и Карсон, прислонившись к скале, притянул меня к себе, нежно целуя мою шею.

— Мммм… я люблю, как ты пахнешь, особенно когда ты вспотела. Так соблазнительно.

Я засмеялась от легких прикосновений его губ на моей шее, подобных щекотке.

— И вот в этом месте ты превращаешься в пустынную гиену?

— Вероятно. Я чувствую, как она рвется наружу. Детка, она очень сильная, и ее так трудно сдерживать. Ааа! — он наклонил голову под странным углом и протянул одну руку. — Беги, Грейс! Беги!

Я заливалась от смеха, а он сгреб меня в охапку, сильно прижимая к себе и прорычал мне в лицо.

— Слишком поздно, детка. У тебя был шанс.

Он набросился на мою шею и прижался ко мне еще сильнее, а я лишь смеялась и корчилась в его руках.

Через несколько минут, он неожиданно стал серьезным и посмотрел мне прямо в глаза, а потом наклонился и завладел моим ртом. Он целовал меня медленно и глубоко, наши языки переплелись, а дыхание смешалось. Он взял мою нижнюю губу в рот и начал мягко ее сосать.

В конце концов, он оторвался от меня и заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос.

— Так хорошо быть здесь с тобой. Я и не подозревал, что мне понравится компания во время похода. Кто мог подумать, что поход будет даже лучше, когда рядом подходящий человек? — он нежно мне улыбнулся.

Я улыбнулась ему в ответ и склонила голову в сторону.

— А ты часто ходишь в поход в одиночку?

— При любой возможности. Люблю бывать на свежем воздухе.

— Заметила. Походы, катание на сноуборде и на серфе. А чем ты не занимаешься?

— Нет ничего такого, чего бы я ни пробовал, Лютик. Думаю, ты уже это поняла, — подмигнул он мне.

— Серьезно, — закатила я глаза, — чем тебе всё это нравится?

Он посмотрел через плечо, а потом около минуты просто молча стоял, покусывая нижнюю губу.

— Я люблю, бросать вызов самому себе. И я уверен, что когда ты посвящаешь чему-то достаточно времени, ты можешь стать чертовски хорош в этом. А еще здесь нет ничего общего с тем, кто ты, как ты выглядишь — ничего поверхностного. Всё дело в том, что ты выполняешь что-то, и заслуги за это сможешь приписать исключительно себе, — он снова замолчал и немного нахмурил лоб.

Я могла практически видеть, как крутятся колесики в его голове.

— Мда, никогда на самом деле не задумывался об этом, пока не сказал всё вслух, — его улыбка просто обескураживала, а ямочка усиливала эффект.

Он прижал меня сильнее к себе.

— Знаешь, что мне еще по-настоящему нравится?

— Что? — покачала я головой.

— Ты, — улыбнулся он.

— Да? И что же именно тебе во мне нравится?

Карсон наклонил голову и заглянул мне в глаза.

— Мне нравится выражение твоего лица, когда ты видишь или делаешь что-то новое — словно это некий религиозный опыт, — он улыбнулся, и я улыбнулась ему в ответ.

Мне нравилось это.

— И мне нравится, что ты позволила заглянуть под этот идеальный фасад, ведь как оказалось, то, что ты прятала, еще более привлекательное: торчащие волосы Фрэггла и прочее, — я рассмеялась, а он продолжал смотреть мне в глаза.

Я почувствовала, как сердце начало бешено колотиться в груди.

— И мне действительно очень нравится то, что ты заставляешь мне чувствовать. Если бы ты смотрела на меня каждый день так, как смотришь на меня сейчас, я бы смог всё на свете, я бы был, кем угодно, был кем-то большим, — в конце он перешел на шепот, и на лице появилось серьезное выражение.

Я заморгала, потянулась и прикоснулась к его щеке. Еще никто прежде не делал мне таких комплиментов. Я даже не знала, как на это реагировать, и поэтому лишь ответила:

— Ты мне тоже нравишься, Карсон.

— О, да? И что же именно тебе во мне нравится? — спросил он, улыбаясь, но я заметила, каким уязвимым он был в этот момент.

— Мне нравится то, как ты заставляешь меня быть смелее, прислушиваться к собственным желаниям и творить свое счастье.

Он улыбнулся, но немного нахмурился, словно не был до конца уверен, что то, что я говорю, абсолютная правда. Я поцеловала его в нос.

— Мне нравится, что ты позволил заглянуть под твою маску, помешанного на сексе мудака, потому что это так же невероятно удивительно, как и ты сам в этом отношении, — я улыбнулась, подмигнула, а потом серьезно продолжила: — Но, как оказалось, это меньшее, что ты можешь предложить.

Он рассмеялся, прижал меня к себе и поцеловал в макушку.

— И, — продолжила я, — мне нравится то, что я чувствую рядом с тобой, то, как ты заставляешься меня улыбаться и смеяться, а еще чувствовать себя живой, как никогда в жизни, — я подняла голову и посмотрела на Карсона, а он смотрел на меня, внимательно изучая.

— Думаю, ты должна кое-что знать, — проговорил он.

— Что?

— Согласно традициям коренных индейцев Америки, которые жили в этой пустыне десять тысяч лет назад, мы только что поженились, детка.

— Клятвы на вершине горы? — я разразилась смехом.

— Ага, — ответил он, тоже смеясь.

Спустя минуту или две мы взялись за руки и пошли дальше.

Практически в десять утра мы вернулись к машине, забрались внутрь и включили кондиционер на полную.

— Хочешь посмотреть туристический центр, прежде чем мы вернемся обратно? — спросил Карсон.

— Да, — ответила я, глядя на затененное здание центра.

Мы вошли, держась за руки, и в течение получаса осматривали четыре тематических зала: земля, воздух, огонь и вода. Пока я читала про ямы для жарки агавы, Карсон подошел ко мне, встал рядом и обнял меня за плечи. Я уткнулась в него и поцеловала в шею.

По дороге в отель мы остановились у небольшой буррито-закусочной и, удобно устроившись на лавочках, принялись за еду. Где-то в середине нашего завтрака Карсон усадил меня к себе на колени, и мне было так удобно и естественно есть, развалившись на нем, и вспоминать о том, что мы видели во время похода.

— Спасибо, что показал мне мой первый рассвет, — сказала я, глядя на него. — Спасибо за это утро. Это была одна из самых потрясающих вещей, что я когда-либо делала.

Он только кивнул, так как его рот был полон буррито, а через мгновение, когда прожевал, он ответил:

— Всегда пожалуйста, Лютик. И еще, мне тоже рассвет всегда будет напоминать о тебе, — улыбнулся он.

Мы вернулись в отель, и я напомнила Карсону, что хотела посетить семинар-презентацию и прийти туда немного пораньше. Мы остановились сначала у меня, чтобы я смогла взять кое-что из вещей, а потом поднялись в его комнату, где каждый из нас принял быстрый душ.

Я вышла из ванной в нижнем белье, а Карсон тем временем закрывал шторы, отчего комната сразу погрузилась в полумрак.

— Вздремнем?

— Господи, звучит чудесно, — вздохнула я.

Он поставил будильник, и мы вместе устроились под одеялом, прижимаясь кожа к коже. Было так тепло и уютно, а его запах снова опьянял меня. Но моему телу сон был нужен куда больше, потому что едва я закрыла глаза, как зазвенел будильник. Карсон оторвался от меня и перекатился, чтобы его выключить. Еще несколько минут мы валялись в постели, медленно просыпаясь.

— Встретимся после в моей комнате? В четыре часа? — спросил он. — Это наша последняя ночь, и я хочу чего-то особенного.

Я кивнула, ощущая ком в горле.

— В четыре часа.

Я встала, сходила ванную и немного освежилась, а потом надела черные брюки, черный топ и прозрачную блузку в черно-белый горошек. После того, как обулась, я подошла к Карсону, который всё еще лежал в кровати.

— В четыре часа, — повторила я.

— Да, — серьезно посмотрел он на меня, — увидимся. О, и еще, возьми дополнительный ключ на стойке регистрации, чтобы ты смогла без проблем попасть ко мне.

— Хорошо, — ответила я, а потом нежно его поцеловала.

Я схватила ключ-карту со стола и вышла из комнаты.

Пока я шла по коридору, меня накрыла такая тоска, и до меня дошло, что впервые с тех пор, как мы вошли с Карсоном в этот лифт, мы проведем вдали друг от друга больше пятнадцати минут.