Шэрон Крум - Стильные штучки Джейн Спринг

Бишоп тихо сидел у ноги хозяина и вилял хвостом. Джейн наклонилась и погладила собаку.

— Он у вас очень красивый. И умный.

— Мой лучший друг, — ответил инспектор.

Джейн заметила, с какой нежностью Миллбанк относится к собаке. «Этот человек умеет любить», — подумала она.

— Да, — сказала Джейн.

— Да, — эхом отозвался инспектор.

— Да, — повторила она.

Вот оно, опять. Оно, то же самое смущение, которое Джейн испытала в офисе у Миллбанка, когда они оба вдруг неожиданно разоткровенничались.

— Джейн, помните наш разговор на той неделе? Поймите меня правильно, я не хотел быть грубым, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу. — Я знаю, вы прекрасный прокурор. Таких воистину мало. Просто это очень важное дело. Вы не представляете, что оно значит. Для меня. Для нас.

— Я представляю, инспектор, — успокоила его Джейн. — Я все прекрасно понимаю.

— Ну и хорошо. Тогда я пойду, — отступил он и дернул Бишопа за поводок.

— Я тоже. Ноги просто отваливаются.

— А вы не… — вдруг начал Миллбанк.

— Что не? — переспросила Джейн.

— А вы не хотите выпить со мной чашечку кофе, Джейн?

Джейн улыбнулась.

— С удовольствием.

Джейн была рада, что Миллбанк извинился за свою прошлую грубость, и ей хотелось как-то показать, что она нисколько на него не сердится.

— Ну, тогда ведите. Я здесь совсем не ориентируюсь.

— Зато я знаю одно чудесное местечко, — кокетливо ответила Джейн.

Она повела инспектор в ближайшую закусочную. Дорис любила закусочные, она во всех фильмах там обедала. Они сели у окна, чтобы видеть Бишопа, которого привязали при входе. Свои сиреневые пакеты с покупками Джейн поставила на пол, рядом со стулом.

Она заказала горячего шоколада, инспектор попросил черного кофе и тут же поинтересовался, не найдется ли на кухне костей для его собаки. Две минуты спустя официантка вернулась с двумя чашками и целой миской костей. Миллбанк извинился и пошел отнести угощение своему верному другу.

— Говорят, что я слишком его балую, — сказал он, снова садясь у окошка и постукивая пальцем по стеклу, чтобы Бишоп знал, что хозяин рядом. Пес поднял глаза от миски и бешено замахал хвостом.

— Ну что вы, инспектор, — возразила Джейн. — Нельзя быть слишком добрым, даже если речь идет не о людях, а о животных.

— Мой брат говорит, что мне бы следовало жениться и заботиться о собственных детях, а не делать вид, что Бишоп мой сын, — застенчиво объяснил Миллбанк.

«Господи, да заткнись ты, Майк, — обругал он себя. — Что ты мелешь? Не заговаривай с ней больше о семье и женитьбе. Идиот! Прошлого раза вполне достаточно».

— Я думаю, когда-нибудь так и случится, — ответила Джейн. — И полагаю, что из вас выйдет чудесный отец.

«Джейн, хватит, — внутренне застонала она. — Не вступай на минное поле, прекрати разговоры о женитьбе и семье. Тебе что, прошлого раза мало?»

Некоторое время оба смущенно молчали, уткнувшись в свои чашки.

— А как идет наше дело? — спросил инспектор Миллбанк, решительно меняя тему разговора, и Джейн облегченно вздохнула.

— Хорошо, — ответила она и перевела дух. — Если не считать того, что уважаемый мистер Бэнкрофт злоупотребляет своими обычными приемчиками, в остальном все идет просто великолепно.

— Обычными приемчиками?

— Он намекает присяжным, что я осуждаю поведение моей свидетельницы — мисс Данлэп. Пытается использовать меня, чтобы вызвать симпатию к своей подзащитной. Он не джентльмен, а просто подлец.

Майк Миллбанк удивленно глянул на собеседницу. «Не джентльмен, а просто подлец?» Ничего себе! Кто же так выражается в двадцать первом веке? К чему все это?

— Но ведь вы же действительно не одобряете того, как себя вела Пэтти Данлэп.

— Это не имеет значения. Мои эмоции не имеют отношения к делу. Хотя, конечно, это ужасно. Увести чужого мужа! У меня, коллега, такое в голове не укладывается. Что может быть хуже?

Майк Миллбанк рассматривал волосы Джейн. Одно дело принарядиться, совсем другое — сменить прическу. Нет, это не шуточки. Неужели она пошла на это только ради того, чтобы выиграть процесс?

— Ой, простите, задумался, — очнулся он.

— Не считаете ли вы, что нет ничего хуже, чем разрушить чужой брак? В данном случае это, как видите, привело к убийству.

— Может быть, мы судим не ту даму? Вы, кажется, предпочли бы посадить за решетку Пэтти Данлэп, — поддразнил Джейн полицейский.

— Вы совершенно правы. Я бы их обеих за решетку отправила, — улыбнулась Джейн. — К несчастью, придется ограничиться только одной из них.

— Все-таки невероятно! — воскликнул Майк Миллбанк и покачал головой.

— Что именно?

— Невероятно, что с людьми творит любовь и что люди делают ради нее. Ведь это же происходит просто на каждом шагу. Любовь превращает человека в совсем другое существо. Он бы сам себя не узнал, кабы случайно встретил.

— Правда? — заинтересовалась Джейн и расширила глаза.

— Да, вот, например, та же Пэтти Данлэп. Я же ее давно знаю. Таким была ласковым и тихим ребенком. Представить ее в роли женщины-вамп было совершенно невозможно. А Лора Райли? Я видел ее пару раз. Никогда бы не поверил, что она способна на убийство.

— Но ведь оказалась способна.

— Вот об этом и речь.

У входа жалобно залаял Бишоп.

— Пора идти спасать его. Бедняга уже, наверное, замерз.

Джейн допила шоколад. Инспектор тоже осушил чашку и подозвал официантку. Он заплатил за двоих и, прежде чем надеть пальто, помог одеться своей спутнице. Выходя, он открыл перед Джейн дверь.

Та была потрясена:

— Спасибо вам, инспектор. Все было чудесно.

— Не за что, Джейн, мне тоже было очень приятно, — отозвался он, отвязывая Бишопа.

— Ну, тогда до вторника. Увидимся в суде.

— До встречи.

Леди в голубом пальто протянула руку, инспектор пожал ее — и они разошлись в разные стороны. Каждый пошел своей дорогой. К себе домой.

Консьерж поздоровался с Джейн и принялся откровенничать:

— Здравствуйте, мисс Спринг. Час назад заходил незнакомый мужчина. Спрашивал вас. Не представился. Просил не сообщать о своем визите, но я подумал, что лучше вам знать. Может быть, это имеет отношение к вашей работе. Я не знаю.

— Спасибо за информацию, вы совершенно верно рассудили, — подтвердила Джейн, лучезарно улыбаясь, а про себя перебирая подозреваемых. «Кто бы это мог быть? Кто-то из тех, кого я упекла за решетку? Но кто? Шестеро последних осужденных все еще в тюрьме. У миссис Маркэм есть, конечно, основания меня ненавидеть, но вряд ли эта женщина стала бы подсылать сюда шпионов. Зачем ей это нужно? Кто остается? Чип Бэнкрофт. Этот гнусный подлец. Не джентльмен, нет, далеко не джентльмен».

— А как он выглядел?

— Ну, такой высокий. Где-нибудь метр восемьдесят. Темные волосы. Коричневое пальто. Еще у него была собака.

Джейн опустила сумки на пол.

— Собака?

— Да, большая такая. Золотистый ретривер.

Джейн была в шоке. «Майк Миллбанк? Заходил и задавал вопросы?! Значит, он совсем не просто так прогуливал пса в Центральном парке. Я знала, знала, что что-то нечисто в этой его истории про собачий Диснейленд. Ничего удивительного, что инспектор чуть в обморок не упал, когда я с ним поздоровалась».

— И что же именно он спрашивал?

— Да ничего особенного. Здесь ли вы живете. Я сказал, что да. Спросил еще, всегда ли вы теперь так одеваетесь — розовый костюм и жемчужные бусы — или только на работу.

— И что же вы ответили?

— Ответил, что всегда, что вы поменяли имидж и начали свою жизнь заново. За прошедшую неделю я ни разу не видел вас ни в черном костюме, ни в тренировочных брюках.

— И?

— И все, потом он ушел.

— Спасибо. Я правда очень благодарна, что вы мне рассказали об этом инциденте.

— Не за что, мисс Спринг, это моя работа.

Джейн вошла в лифт, крепко держа в руках свои сиреневые пакеты. Просто само спокойствие. Она продолжала улыбаться и тогда, когда двери лифта закрылись. Лифт тронулся — и тут Джейн дала волю своим чувствам.

«Чего, интересно, вы хотите добиться, инспектор Миллбанк?!»

Суббота. Утомленная бесконечной неделей новой жизни, Джейн отсыпалась. В ее понятии «отоспаться» означало встать в семь утра. В восемь она была в бассейне. Посетители уже привыкли к ее голубому гофрированному купальнику и шапочке в цветочек. Никто на Джейн больше не оборачивался.

Спортсменка плавала туда и обратно, перебирая в памяти события прошедшей недели. После первого шока, вызванного ее преображением, все постепенно вошло в свою колею, люди стали привыкать к ее новому образу. Ну и ладно, люди вообще быстро ко всему привыкают. Интересно другое: что Джейн сама так быстро привыкла к новой себе, к образу Дорис, Достаточно было надеть нужную одежду и туфли и поменять голос — все остальное пришло само собой, словно Дорис всегда жила внутри Джейн и только ждала подходящего момента, чтобы выйти наружу. Все старые привычки — кричать на секретаршу, ругать штатских, издеваться над свидетелями — все это ушло. Совершенно бесследно.

Джейн самой нравилось быть Дорис. Она научилась получать удовольствие от жизни. А что, разве плохо: Чип Бэнкрофт (вот лиса!) кокетничает с ней, таксисты называют ее «мадам», Лентяйка Сюзан больше не бормочет что-то невнятное себе под нос, а говорит: «Доброе утро, мисс Сп-Ринг!» И вообще, кажется, девочка стала лучше работать. По крайней мере готовых документов на столе теперь лежит гораздо больше. Значит, бывают все-таки чудеса!