Взяв в одну руку сумочку Ксении, другой он сжал ее тонкие изящные пальцы с аккуратным маникюром и вывел женщину из бара. Пройдя через неухоженный внутренний дворик, мимо давно не работающего фонтана, они вошли в вестибюль гостиницы.

Там никого не было, так же как и за администраторской стойкой. Только из комнаты охраны доносились громкие звуки телевизора.

— Лифт не работает, — сказал Максим и повел ее по коридору к лестнице.

Про лифт Ксения знала и спросила о другом:

— Ты здесь давно?

— Слишком. — Его короткий отвел дал ей понять, что Максим волнуется не меньше.

Ему тоже показалось, что Ксения спросила не из любопытства, а в надежде скрыть волнение. Впрочем, это ей почти удалось. Но Максим видел, что она все-таки испугана, видно, не слишком часто пускалась в подобные авантюры. Так же, впрочем, как и он. Но в ее манере разговаривать, в поведении, во внешнем облике было нечто такое, что делало их решение провести эту ночь вместе естественным и неизбежным.

Так природа ждет поутру встречи с солнцем, так песок мечтает о морском прибое…

Они поднялись на пятый этаж. Открывая дверь в номер, Максим бросил на женщину быстрый взгляд — не передумала ли. Но его спутница гордо вздернула подбородок, в очередной раз демонстрируя независимость. Максим едва сдержал улыбку: уж не полагает ли она, что он будет выкручивать ей руки? Что ж, он готов, если это доставит ей удовольствие. Он открыл дверь и пропустил даму вперед.

Закрыв дверь на ключ, Максим не стал зажигать свет. В конце концов, его номер куда лучше смотрелся в темноте. К тому же света хватало от подглядывающей в окно луны. Они видели друг друга, а большего и не требовалось.

Ксения внимательно оглядела номер, и Максим смущенно пояснил:

— Я хотел что-нибудь более приличное, но мне объяснили, что люксовые номера отвели для телевизионщиков из Москвы. — Он положил ее сумочку на столик у кровати и развел руками. — Так что чем богаты, тем и рады…

— Не важно, — прошептала она. Лунный свет застрял в ее волосах, и от этого они казались серебристыми…

— Да, не важно, — эхом отозвался Максим, чувствуя, как кровь быстрее побежала по жилам. Он стянул пропотевшую насквозь рубашку и подошел к Ксении. Она не отстранилась, не отступила назад, не вздрогнула — словом, не сделала ничего такого, что превратило бы его в насильника-подлеца, а ее — в беззащитную жертву. И у него, как у мальчишки, неожиданно пересохло во рту, когда он положил ей руки на плечи и поцеловал в теплые нежные губы.

Ксения закрыла глаза, ощущая лишь эти незнакомые твердые губы, которые через мгновение стали мягкими и горячими, слегка солоноватыми на вкус. Его ладони сжали ее талию, нежно и в то же время сильно, но тут же она почувствовала, как одна его ладонь переместилась ей на затылок, другая легла на ягодицы. Максим плотнее прижал женщину к своему телу, и она ощутила растущее в нем напряжение. На мгновение он оторвался от нее и прошептал, задыхаясь:

— Мне только сейчас пришло в голову, что мы с тобой абсолютно незнакомы. Как тебя зовут?

— Не надо! — резко оборвала она его. — Давай обойдемся без имен!

Максим опешил:

— Но почему?

— Не сейчас. — Ксения провела пальцем по его щеке, очертила контуры губ. — Потом…

Он притянул ее к себе, сжал пальцами бедра, и Ксения охнула, не от боли, нет! Она почувствовала, что коленки у нее подгибаются, а ладони стали влажными и липкими от предвкушения близости.

— Но ты ведь скажешь свое имя?

Он был настойчив, и ей пришлось солгать.

— Конечно, — сказала она, нисколько не сомневаясь, что поступает правильно. В конце концов, если утром он будет по-прежнему настаивать, она выдумает какое-нибудь имя. Как бы сильно она ни хотела этого мужчину, он никогда не узнает, как ее зовут. Не узнает, кто она. Да и с какой стати ему знать? Она ведь тоже почти ничего не знает о нем.

И в будущем сделает все, чтобы никогда с ним не встретиться. Из своего небольшого, но печального жизненного опыта Ксения знала, как бывают назойливы самоуверенные, красивые, но отвергнутые мужчины. Зачем ей лишние волнения?

Его руки проникли к ней под футболку, заскользили по спине, добрались до бюстгальтера. Тихо щелкнула застежка, и у нее закружилась голова, все поплыло перед глазами, когда его ладони легли на ее груди и слегка сжали их. Максим снова принялся целовать ее, еще неистовей, отчего она совсем обессилела и безвольно повисла на нем. Максим одной рукой обхватил Ксению за талию, другой продолжал ласкать ее грудь и дразнил ее, дразнил губами и языком, все сильнее и сильнее прижимая к своим бедрам, чтобы она почувствовала и поняла, как велико его желание обладать ею…

Их объятия и ласки становились все необузданнее.

Оба почти теряли контроль над собой, но воспринимали это как само собой разумеющееся, лишившись разума после нескольких поцелуев. Никогда еще они не были столь откровенны в демонстрации своих желаний.

Уж Ксения, по крайней мере, точно знала, что никогда еще не хотела мужчину так сильно. Ее трясло как в самой жестокой лихорадке. Она стонала и всхлипывала в его объятиях от счастливых предчувствий и боялась только одного — как бы не умереть от перехлестывающих через край эмоций.

В какой-то момент она едва сдержалась, чтобы не назвать его по имени. «Максим, Максимушка, — молила она мысленно, — не останавливайся, не бросай меня!» И, точно слыша ее молчаливые призывы, он продолжал ласкать ее с такой небывалой страстью и бешеным восторгом, что Ксения окончательно потеряла всякое представление о времени и пространстве, сдаваясь на милость охватившему ее желанию. Она не знала, не помнила, не хотела ничего и никого, кроме человека с ослепительно белой прядью в темных волосах, который держал ее в своих объятиях и, похоже, готов был выпить без остатка. Мелькнула мысль, что его объятия и ласки становятся все бесстыднее и порочнее. При других условиях и с другим мужчиной именно так она бы их восприняла. Но Максим был тем самым исключением, которого она хотела чуть ли не с первой секунды их первой встречи — лишь сейчас она позволила себе признаться в этом. Хотела, как никакого другого мужчину в своей спокойной, безмятежной жизни. Только теперь она поняла, какой эта жизнь была спокойной и безмятежной до встречи в этом грязном, вонючем кабаке с человеком, которого она, казалось, могла полюбить, если бы…

Если бы что? Она резко отстранилась от Максима, испугавшись подобного поворота мыслей. О какой любви может идти речь? Ничего, кроме слепого, животного вожделения нет и не будет в их отношениях. Этот мимолетный и неосознанный сдвиг по фазе быстро излечат завтрашние проблемы. А они у обоих, судя по всему, существуют в параллельных мирах и никогда не пересекутся даже в воображении. Ведь это противоречит всем законам, по которым выстроена ее жизнь, выверенная чуть ли не до микрона, выстраданная потом и кровью, слезами и миллионами загубленных нервных клеток…

— Ты что? — мгновенно насторожился Максим, и Ксения почувствовала, как затвердели мускулы у него на спине. — Я чем-то обидел тебя?

Вместо ответа, она потянула «молнию» на брюках. Они тотчас послушно упали на пол. И Ксения, нетерпеливо прижавшись к его губам, переступила ногами, освобождаясь от них и приглашая мужчину к более решительным действиям.

Максим понял намек. Они словно соревновались на скорость избавления от одежды, жадно рассматривая друг друга без всякого стыда и смущения.

— Ты, говоришь, рожала, — он опять коснулся ее груди, а потом бережно накрыл ее ладонью, — но по тебе не скажешь. Кожа как у девочки!

— А ты любишь девочек? — Она обхватила его за плечи и заглянула в глаза. — Юных шлюшек с грудью до талии?

— Шлюшек не любят, ими пользуются, — вполне серьезно ответил он. — Я же люблю зрелых женщин, опытных и раскрепощенных, не комплексующих по поводу своей внешности и возраста.

— Я не комплексую. — Она слегка отстранилась.

— А я не имею в виду тебя. Ты-то еще дашь сто очков вперед своей дочери.

— Только не ври. — Она шлепнула его по груди, хотя чувствовала — он не врет. Он действительно думает, что она еще ничего себе!

Его ладонь слегка раздвинула ее ноги, и Ксения почувствовала его настойчивые пальцы внутри себя.

Глубоко вздохнув от наслаждения, она прижалась губами к его груди и принялась осторожно водить по ней языком, ощущая солоноватый вкус и запах его кожи. На каждое движение его пальцев она отвечала мучительным стоном. Ее бедра извивались, будто она просила проникнуть в нее глубже, мощнее и не прекращать этого сводящего с ума, дразнящего и заводящего ее путешествия, пока она не запросит пощады.

На какое-то время Максим отпустил ее, и она с удивлением поняла, что лежит на жестком полу, на собственных брюках, а откуда-то из угла доносится приглушенное гудение вентилятора. Она открыла глаза и встретилась взглядом с Максимом.

Он засмеялся:

— Прости, но ноги подогнулись у нас одновременно, поэтому я не смог тебя удержать.

Ксения улыбнулась в ответ. Она и не предполагала, что можно так хорошо себя чувствовать с незнакомым человеком, лежа на затоптанном полу убогого номера в убогой гостинице убогой, нищей страны. Они неотрывно смотрели друг на друга.

— Подожди, я достану презервативы… — 1 — хрипло произнес Максим.

Ксения кивнула, чувствуя, как заныл живот — так сильно она хотела Максима. Во рту пересохло, и она пожалела, что не захватила с собой пепси или сока.

— Скорее, я уже не могу… — прошептала она. — Хочу тебя… просто нет сил… — У нее действительно не осталось сил даже на то, чтобы удивиться столь необычному для себя откровению.

Максим подхватил ее на руки и перенес на кровать. Затем исчез в ванной и вернулся так быстро, что она не успела ни о чем подумать. И навалился на нее всем телом, покрывая ее лицо, шею, грудь короткими, торопливыми поцелуями. Он успел надеть презерватив, и, почувствовав это, Ксения нетерпеливо раздвинула ноги.