— Ситуация изменилась. На нас вышел ваш знакомый Джузеппе. Они в районе озера Темирхоль. Кажется, Рахимов запустил в дело «Черных беркутов».

— С какой целью? — быстро спросил Костин, потирая затекшие под наручниками запястья. — Они готовят диверсию?

— Вполне возможно! Связь очень плохая, и радист мало что разобрал. К тому же Джузеппе то и дело сбивался на итальянский и английский.

— Это от волнения, — пояснил Максим. — Видно, и впрямь случилось что-то серьезное. Обычно Джузеппе хорошо говорит по-русски.

— Я считаю, нам следует двигать к Темирхолю.

Если перемычка и вправду пострадала от землетрясения, то хватит пары-тройки взрывов, чтобы вода вырвалась наружу. Ашкен сметет с лица земли, а вместе с ним Шагбазова и его армию, — сказал Костин. — Сколько отсюда до Темирхоля?

— Через перевал — километров двадцать, а напрямую, через горы, — километров пять, не больше.

— Давай поступим так. Женщину и писателя в сопровождении твоих орлов отправим на машинах через перевал, — быстро проговорил сквозь зубы Максим, стараясь не смотреть на Ксению. — А мы втроем налегке пройдем по горам. Если Джузеппе кричит о помощи, значит, дело не терпит отлагательств. Он совсем не паникер, я его знаю.

— Я никуда без тебя не пойду. — Ксения сжала кулаки. — Я не буду обузой, вы знаете!

— Мы знаем, — мягко сказал Верьясов, — но в моем бэтээре ваша камера и кассеты, которые я отобрал у солдатни. У вас будет возможность поучаствовать в операции, Ксения, я обещаю. Но согласитесь, вам надо подготовиться к съемкам.

— А я помогу таскать камеру, — быстро, словно опасаясь, что ему откажут, проговорил Ташковский. — Я не могу стрелять, но я когда-то подрабатывал грузчиком.

— Хорошо, — неожиданно покорно сказала Ксения. — Мне действительно надо посмотреть, в порядке ли камера. Но я вас ловлю на слове, Верьясов.

Я буду снимать все без ограничений. И пусть только кто-нибудь посмеет мне помешать! — Она бросила грозный взгляд на Максима.

Глава 26

Лишь только забрезжил серенький рассвет, Анюта осмелилась разогнуть затекшие ноги. Всю ночь она просидела в крайне неудобной позе, стараясь, чтобы на нее попадало как можно меньше воды. Но все-таки очень сильно промокла и замерзла. К утру гроза прекратилась, ветер ослаб. Он уже не завывал в скалах, как стаи голодных волков, не забрасывал внутрь их убежища ушаты холодной воды. Но мутный поток продолжал скатываться вниз по дну расселины и к рассвету стал еще мощнее. Вода ревела и бесновалась внизу, перекатывая огромные камни и превращая в щепу стволы деревьев. Даже не верилось, что вчера они страдали от недостатка воды. Сегодня ее было в избытке и в воздухе, и в земле, и на ее поверхности…

Ночь они провели скверно, но в их положении это было гораздо лучше, чем оказаться под открытым небом. В маленьком гроте под скалой они неплохо защитились от ветра, но от воды спасения не было. Падавший сверху поначалу тоненький ручеек быстро превратился в бурный водопад, который разбивался о скальный порог их убежища прямо у самых ног его продрогших обитателей.

По мере того как росла или уменьшалась сила ветра, стена воды, словно занавесившая их грот, то колебалась, как веер в руках китаянки, заливая соседние камни, то ее забрасывало внутрь их укрытия, и она окатывала сжавшихся в комок людей холодным душем с ног до головы.

Конечно, они могли сидеть вытянув ноги. Но тогда их не только заливало водой, возникала опасность получить ушибы и ранения от несущихся вместе с потоком веток и камней. Поджатые же ноги быстро затекали, а все тело деревенело и быстро замерзало. Приходилось постоянно менять позы, причем Галина Ивановна всякий раз толкала Анюту в бок то локтем, то коленом, и вскоре все промокли, казалось, насквозь.

Хохлушке, бесспорно, было теплее и уютнее, чем ее спутникам. Она втерлась между ними и, меняя позу, ворочалась, как бегемот в болоте. Именно это сравнение пришло в голову Анюте, хотя ее знание животного мира ограничивалось уроками зоологии в школе и просмотрами телепередач о жизни дикой природы. Но Галина Ивановна так шумно вздыхала, фыркала и кряхтела, а вода под ней вперемежку с грязью так булькала и чавкала (ну совсем как в том сюжете из «В мире животных», где огромные бегемоты возились в грязи африканских тропиков), что Анюта не выдержала и злорадно улыбнулась. По крайней мере, они были похожи на их спутницу — такие же толстые, самодовольные и… тупые.

Но Анюта ни разу не позавидовала умению Галины Ивановны добиваться собственного благополучия за счет других людей. Ее воспитывали в духе коллективизма. Суворовская заповедь «Сам погибай, а товарища выручай!», которая была девизом их пионерского отряда, въелась в нее намертво, равно как и то, что слабым и беспомощным надо помогать. Вот она и помогала, хотя ее душа порой противилась и бунтовала.

Галина Ивановна в очередной раз сменила позу и чуть не вытеснила Анюту из грота. Девушку сильнее прежнего окатило водой, и ей в голову пришла мысль, что снаружи не слишком холодно, иначе они бы не дожили до утра. И тут же с мрачным юмором подумала, что отмылась на всю жизнь и что одна только мысль о ванне и душе будет долго вызывать у нее отвращение.

Несмотря на громовые раскаты и завывания ветра, они пытались первое время разговаривать. Коньяк помог Джузеппе, он чувствовал себя лучше и, как всякий человек, которому удалось обхитрить смерть, был оживлен и словоохотлив.

— Кажется, Господь опять позаботился о нас, — сказал он, улыбаясь. — Конечно, мы промокнем, но скала защитит нас от сквозняка. В нашем положении схватить пневмонию плевое дело.

— А скала не развалится? — спросила с опаской Галина Ивановна.

— Скала простояла миллионы лет, простоит еще пару часов, — ответил Джузеппе доброжелательно.

Но Галина Ивановна не приняла его тона и продолжала допрос с явным недовольством и вызовом в голосе, словно Джузеппе отвечал за погоду в этом регионе и был главным виновником всех катаклизмов:

— Вы считаете, что дождь скоро прекратится?

— Ливни в горах начинаются всегда неожиданно, но так же неожиданно и заканчиваются. При мне был случай, когда дождь шел трое суток, но после целый год не пролилось ни одной капли. Таковы казусы местной природы. Я думаю, сегодняшняя аномалия связана или с землетрясением, или с ракетным обстрелом. Что-то сместилось в атмосфере, но я не метеоролог и объяснить это не умею.

Но Галину Ивановну проблемы метеорологии волновали как раз меньше всего. Ее желудок сковали голодные спазмы, отчего ее настроение испортилось окончательно.

— За три дня мы сдохнем от голода, — проворчала она сердито.

Но Джузеппе весьма учтиво заметил:

— Человек без пищи проживет неделю и больше, но без воды загнется в одночасье. Нам это не грозит. Воды вокруг больше чем достаточно.

Галина Ивановна фыркнула, но замолчала. А Джузеппе потер разболевшуюся рану на груди и тихо сказал, обращаясь теперь уже к Анюте, поскольку давно определил в ней надежного союзника, схватывающего и понимающего с полуслова:

— В любом случае нам надо сидеть и дожидаться утра. Как это у вас говорится, утро вечера мудренее?

Очередной порыв ветра забросил в грот столько воды, что они погрузились в нее почти по шею. Галина Ивановна закричала, но Анюта сдержалась, хотя ей показалось, что начинается всемирный потоп и их вот-вот вынесет наружу на расправу разгулявшейся стихии. Но волна благополучно откатилась назад, до следующего ветрового удара. Судорожно хватая ртом воздух, они цеплялись за мокрые камни, и каждый молился про себя, чтобы новые потоки воды не унесли их в овраг и удалось дожить до утра.

Галина Ивановна то и дело принималась что-то тихо ворчать и пару раз даже пыталась выползти из грота в поисках более надежного убежища. Тогда Анюта и Джузеппе не слишком вежливо оттаскивали ее за подол или за шиворот — как придется — и велели сидеть на месте.

Джузеппе снова чувствовал себя неважно. Он знал, что сейчас не в состоянии сделать ни единого шага, и втайне радовался временной передышке. И хотя она несла в себе массу неприятных моментов, все же он получил отдых своему натруженному сердцу и раненому легкому. Он умел радоваться жизни и был бесконечно счастлив, что ему вовремя удалось разглядеть эту выемку под скалой. Иначе их давно можно было занести в список для поминовения, в этом он не сомневался, потому что слишком хорошо знал, какую опасность таят в себе горы во время дождя, да еще с ветром, да с еще насыщенным грозовым электричеством воздухом…

Его мысли переключились на Анюту. Они проработали в миссии бок о бок более двух лет, и он почти ничего не знал о ней. Понадобилось пройти сквозь ужасы гражданской войны и стихийных бедствий, чтобы понять, насколько эта славная девушка вписывается в образ русской женщины — сильной, красивой, независимой. Об этом он читал у Льва Толстого, но только теперь осознал, что это не было преувеличением или комплиментом великого писателя своим соотечественницам. Хорошая девушка, думал он с необъяснимой тоской, славная, крепкая, не боится рисковать, когда это нужно. И красивая… Тут он вспомнил, какими взглядами Анюта и Костин обменялись при их первой встрече в «Бартанге». Он сидел за соседним столиком и видел, как побледнела, а потом покраснела Анюта, когда Костин появился в зале ресторана. Кажется, они встречались раньше и были больше чем друзья.

Джузеппе хотелось, чтобы Костину и Анюте удалось пережить все испытания, встретиться опять, и тогда, он чувствовал это, все пойдет как надо, снова войдет в нормальную колею. Ему нравилась девушка, но она предпочитала другого мужчину и, значит, была табу для него в прошлом и в настоящем. Но все же он думал о ней. Ведь никому не ведомо, что приготовило им будущее. И если наступит время, когда они будут вспоминать об этом дне в кругу семьи или друзей, они будут уже другими. И Анюта, и сам Джузеппе, и Костин… Изменится их отношение к миру, к жизни и в особенности к тем, кого они любят…