Нико снова раздраженно посмотрела на газету. Уж лучше бы там ничего не напечатали — вообще не упомянули бы об этом. Майк Харнесс увидит в этих строчках намек на то, что его положение не столь прочно. Затем сделает все, чтобы удержаться. И теперь нельзя отрицать того, что Нико превратилась в некую угрозу. Возможно, Майк даже попытается уволить ее…

— А вот и я, — сказала Катрина, сбегая по лестнице.

Нико с облегчением посмотрела на дочь и улыбнулась: хорошо, что Катрина наконец собралась. Радует и то, что в жизни есть нечто гораздо более важное, чем Виктор Мэтрик и Майк Харнесс. Как большинство детей ее возраста, Катрина была поглощена своей внешностью, а «девочек», как Нико называла дочь и ее подруг, сводил с ума новый дизайнер Тори Берч. Катрина надела брюки с колоколообразным клешем из ткани с геометрическим оранжево-коричневым рисунком, облегающий коричневый кашемировый джемпер, а под него — желтую шелковую блузку. Дочь унаследовала скульптурные черты лица Сеймура, и сейчас на Нико смотрели круглые зеленые глаза. От матери она взяла волосы — того необычного русого с рыжиной цвета, который французы называют verte mort, или цвет опавших листьев (Нико нравилось это поэтичное выражение). Катрина постоянно напоминала Нико, насколько ей повезло и как она счастлива.

— Здравствуй, Китти-Кэт. — Нико обняла дочь за талию.

Они очень, очень близки, подумала она. Тогда как Нико и Сеймур не испытывали друг к другу физического влечения, Катрина по-прежнему иногда садилась на колени к матери, а в отдельные вечера, когда они смотрели дома телевизор, Нико намыливала Катрине спину, что девочка очень любила с младенчества.

— Мама, ты знаешь, что тебя назвали одной из пятидесяти самых влиятельных женщин во Вселенной? — спросила Катрина, положив голову на плечо Нико. — Я так горжусь тобой.

Нико засмеялась — это была семейная шутка: когда она «отбивалась от рук», Сеймур и Катрина спокойно говорили: «О, мам, может, ты купишь себе личную Вселенную?»

— А ты откуда знаешь? — спросила Нико, поглаживая дочь по затылку.

— Увидела в Интернете, глупая. — Катрина часами сидела в Интернете в режиме реального времени, постоянно общаясь по сети с друзьями. Помимо школы, верховой езды, кулинарии и разнообразных сиюминутных увлечений, она вела такую напряженную и сложную светскую жизнь, что, по мнению Нико, могла соперничать с пятьюстами крупнейшими компаниями, список которых публиковал журнал «Форчун». — В любом случае я правда тобой горжусь.

— Если не поостережешься, я куплю тебе личную планету, — засмеялась Нико.

Она открыла тяжелую дубовую дверь, и они шагнули под апрельское солнце.

— Не надо. — Катрина побежала к лимузину, поджидавшему у тротуара. — Когда я вырасту, я сама куплю себе планету.

«Уверена, что купишь, моя дорогая», — подумала Нико, наблюдая, как грациозно дочь садится в машину. Катрина была гибкой, как молодая березка — еще один стереотип, но Нико не находила более подходящих слов, чтобы описать дочь. Ее переполняла гордость. Катрина так уверена в себе, гораздо более уверена, чем она в ее возрасте. Но дочь живет в другое время. Девочки ее поколения действительно верят, что смогут все, почему бы и нет? У них есть матери — живое тому подтверждение.

— Думаешь, что получишь этот пост, мама? — спросила Катрина. — Ну, знаешь, госпожи Вселенной?

— Если ты имеешь в виду пост председателя и генерального директора «Вернер инкорпорейтед», то да. Это чуть более реальная цель, чем госпожа Вселенной.

— Мне это нравится, — мечтательно произнесла Катрина. — Моя мама — председатель и генеральный директор «Вернер инкорпорейтед». — Она повернулась к Нико и улыбнулась. — Чудо как важно звучит.

Нико стиснула руку дочери. Она казалась такой хрупкой и уязвимой в ее ладони, хотя Катрина, великолепная наездница, удерживала этими девичьими пальчиками крупное животное. Внезапно Нико обрадовалась, что дочь еще не достигла того возраста, когда дети не хотят иметь ничего общего с родителями, и по-прежнему позволяет матери держать ее за руку, когда они куда-то выезжают. Она все еще ребенок, нуждающийся в защите. Нико убрала длинную прядь волос с лица дочери. Она так любила ее, что иногда поражалась силе этого чувства.

— Моя самая важная работа — быть твоей матерью, — сказала Нико.

— Это хорошо, мама, но я не хочу, чтобы так было, — проговорила Катрина, усаживаясь поудобнее. А потом добавила с той поразительной проницательностью, которой наделены дети: — Слишком сильное напряжение. Я хочу, чтобы вы с папой всегда были счастливы сами по себе. Независимо от меня. Конечно, если вы счастливы со мной, это прекрасно, но вы не должны оставаться вместе из-за того, что у вас есть я.

Чувство вины охватило Нико. С чего Катрина взяла, что они с Сеймуром несчастливы? Неужели внешние проявления ее романа с Кирби так очевидны? Нико старалась вести себя как обычно — более того, она стала гораздо внимательнее и терпеливее по отношению к Сеймуру. Связь с Кирби сняла подспудную напряженность в их отношениях — то, что у них с Сеймуром теперь нет секса, больше не волновало Нико. «А вдруг Катрина узнает? — испугалась она. — Что подумает обо мне дочь?»

По-прежнему будет гордиться своей матерью?

— Мы с твоим папой очень счастливы, милая, — твердо произнесла Нико. — Не беспокойся о нас. — Катрина с сомнением пожала плечами, и Нико спросила: — Ты за нас переживаешь?

— Не-е-ет, — нерешительно протянула Катрина, — но…

— Но что, дорогая? — Нико улыбнулась, но под ложечкой у нее засосало. Если Катрина подозревает или даже знает что-то, лучше выяснить все сейчас, чтобы иметь возможность отрицать. А потом, твердо пообещала себе Нико, она больше никогда не повторит этого.

— Я не должна этого знать, но, по-моему, родители Магды разводятся. — Глаза Катрины расширились. Девочка волновалась то ли от сознания вины, что именно она сообщила эту новость, то ли от страха, что это может оказаться правдой.

«О, слава Богу! — подумала Нико. — Это касается Венди, а не меня…» Неудивительно, что Катрина расстроена. Вероятно, она боится, что, если такое произошло с Магдой, может случиться и с ней. Нико нахмурилась. Тут что-то не так. Венди на съемках. Когда она нашла время для развода?

— У Шона и Венди есть проблемы, но, я уверена, все образуется.

Катрина покачала головой. Подобные разговоры были у них обычным делом, так как Нико и Катрина часто сплетничали (или, скорее, анализировали) действия и ее подруг, и подруг дочери. Но Нико потрясло, что Катрине известно больше, чем ей.

— Они ходили к психоаналитику, — продолжила девочка, — но это не помогло. Конечно, Шон старался держать это в секрете от детей, но в их квартире разве что-то скроешь?

Нико посмотрела на Катрину с удивлением и отчасти с гордостью — откуда, скажите на милость, у нее этот взрослый взгляд на отношения? — но и с некоторой долей страха. Уместна ли для двенадцатилетней девочки осведомленность в подобных делах?

— От кого ты услышала это? — спросила Нико.

— От Магды, — ответила Катрина так, будто Нико следовало самой догадаться.

— Но мне казалось, вы не очень-то дружите.

Катрина и Магда учились в одном классе частной школы и сблизились из-за того, что дружили их матери. Несколько лет они лишь терпели друг друга ради Нико и Венди, но так и не стали подругами, отчасти из-за Нико, считавшей Магду довольно странной девочкой. Она носила только черное, меньше других детей стремилась к общению — во всяком случае, меньше, чем Катрина, — и унаследовала от Венди полное нежелание считаться с кем-либо. Это всегда казалось Нико тревожным симптомом. Взрослый использует подобные особенности характера себе во благо, как сделала Венди, но ребенку они только усложнят жизнь…

— Магда склонна драматизировать, — заметила Нико. — Наверное, она все придумала.

— Да, она точно все придумала, — сказала Нико. Венди не скрыла бы от нее проблему с Шоном.

— Ну, теперь мы с Магдой лучшие подруги, — заявила Катрина, вытягивая прядь волос и очаровательным жестом прикладывая ее к губам. — С тех пор как она стала ездить верхом. Теперь мы через день видимся после школы, поэтому поневоле подружилась.

— Венди — моя лучшая подруга…

— И Виктория Форд тоже, — уточнила Катрина; ей почему-то всегда нравилось, что у матери две лучшие подруги.

— И Виктория, — кивнула Нико. — И мы все рассказываем друг другу… — Ну, не совсем все. Она до сих пор не рассказала Венди про Кирби, но только потому, что той не было в городе. — И я знаю, что Венди мне сообщила бы.

— Ты думаешь, мама? Может, ей стыдно. Магда сказала, что отец ходил к адвокату и в среду сменил замки в квартире. Магда получила новый ключ и беспокоилась, потому что Венди собиралась вернуться домой.

— Ах так… — Нико встревожило это известие. — Уверена, Шон оставил ключ у охранника. А визит к адвокату ни о чем не говорит. Он мог сделать это по разным причинам.

— Мама, — терпеливо возразила Катрина, — ты знаешь, это неправда. Когда родители идут к адвокатам, все понимают: это означает развод.

— Убеждена, что все в порядке. И сейчас же позвоню Венди…

— Только не говори ей, что это я сообщила тебе про развод. Я не хочу, чтобы у Магды были неприятности!

— Не скажу. Я только выясню, где она… Скорее всего Венди еще не вернулась.

Нико набрала номер, но услышала лишь предложение оставить сообщение — доказательство того, подумала она, что подруга не вернулась или как раз в полете.

Автомобиль остановился перед специальным входом в здание «Мэдисон-Сквер-Гардн». Нико с Катриной вышли и пересекли небольшую площадку. У входа, блокированного полицейским кордоном, стояли несколько неряшливых папарацци — выставка собак не считалась суперинтересным событием. Скучающее выражение их лиц говорило о том, что они прекрасно сознают это, но с другой стороны, никто не знает, когда наткнешься на сенсационную новость. А вдруг Дженнифер Лопес полюбит собак?..