— Я решила, что лично куплю у вас эту квартиру. Для себя. Завтра мы встретимся в десять утра вот здесь, я вам на бумажке все подробно записала. Вместе пойдем в банк, я сниму со счета деньги, вы их пересчитаете, и тогда на том документе, который мы только что с вами составили, мы напишем: «Деньги получены в полном размере», и вы поставите дату, и еще одну свою подпись. А затем мы займемся оформлением документов на квартиру. Надеюсь, вы меня не подведете?

— Да что вы! — мужчина как-то зримо обмяк и даже немного расслабился. — Если бы вы только знали, как выручаете меня! А я, честно говоря, уже и отчаялся надеяться.

* * *

Вот так Марина стала обладательницей шикарной квартиры сталинской постройки. Правда, она до последнего боялась какого-либо подвоха со стороны Иваницкого, но тот, как ни странно, ни разу ее не подвел. Видимо, правду в народе говорят, что дуракам и блаженным везет. Марина только не знала, к какой категории себя отнести, наверное, что-то посередине, вроде блаженной дурочки. Она настолько боялась сглазить свою самую удачную сделку в жизни, которую она ко всему прочему провернула в обход родного агентства (к чему лишние деньги тратить на то, что она и сама знает, как сделать), что даже Юльке и Костику рассказала обо всем в самый последний момент, когда уже прописалась в свою новую квартиру. Они дружно охнули, переглянулись и принялись расспрашивать ее о деталях свершившейся операции. А рассказывать, собственно говоря, было уже и нечего. Разве что Иваницкий оставил ей помимо всего прочего всю мебель и книги. Как он с грустью признался, ему просто некуда было это все вывозить. Марина в принципе могла бы не приплачивать ему ни копейки, но тогда бы ее заживо сожрала ее собственная совесть, и она сверх того, что уже выплатила Сергею, дала ему еще две тысячи долларов. Как только были улажены последние формальности, он, еще раз поблагодарив ее за участие, исчез в неизвестном направлении, и больше Марина его и не видела, и так и не узнала, для чего ему так срочно понадобилось продавать за бесценок свою квартиру, и что за загадочный вопрос жизни и смерти стоял перед ним.

Новоселье справили тихо, впятером: Юлька с мужем, Костя с Васей и она, новая хозяйка. По такому случаю Вася приехал к ней с самого утра и наготовил таких экзотических блюд и в таких количествах, что из-за стола гости не могли выйти еще часа полтора после того, как закончили обедать.

На ее счету оставалась еще значительная сумма, и Марина принялась переделывать новое жилище по своему вкусу. Заменила дребезжащие от ветра окна на стеклопакеты, полностью переделала внешний вид ванной комнаты и туалета, заказала для них полы с подогревом и попутно заменила всю сантехнику. С помощью Костика и Васи перетащила книжные стеллажи в одну из комнат, окончательно и бесповоротно сделав ее то ли библиотекой, то ли кабинетом, то ли своеобразным памятником прежним хозяевам, благо что Иваницкий забыл вывести некоторые портреты, которые Марина развесила по стенам. В принципе, надо было бы их спрятать подальше с глаз, но что-то ей пока не давало это сделать. Какое-то молчаливое преклонение или уважение перед теми, кто жил здесь раньше. Марина еще не просмотрела, какие именно книги перешли в ее собственность, поскольку, чтобы разобраться со стеллажами потребовалась бы не одна неделя, но не удивилась бы даже подшивке «Нивы» за какой-нибудь лохматый год начала двадцатого века.

Зато в оставшихся двух комнатах после перестановки мебели появился столь любимый ею простор. Марина как ребенок скользила в мягких тапочках по паркету, разбегаясь от одной стены и катясь до другой. Ее все сильнее и сильнее охватывало чувство, что она — сказочная принцесса, а это ее дворец. Или остров сокровищ. Потому что каждый день она находила для себя здесь что-то новое и интересное: фотографию грустной женщины с шальными глазами (кто она? где она сейчас?), вложенную между страниц словаря Даля, игрушечного медвежонка, закатившегося под шкаф (какой ребенок засыпал с ним в обнимку и шептал свои детские тайны в плюшевое ушко?), приличную коллекцию оберток от плиток шоколада. Эти находки будили ее воображение похлеще любого приключенческого романа.

Посоветовавшись с Юлькой, Марина обзавелась бытовой техникой, тем более, что во всех магазинах еще действовали рождественские скидки, и упускать такую возможность сэкономить было бы ужасно глупо. Теперь в ее ведении была стиральная машинка-автомат, новая газовая плита, микроволновая печь и музыкальный центр. С караоке (бедные соседи! Если Маринка расходилась в полную силу, то со стороны это больше всего напоминало завывания кошки, которой наступили на хвост). Поскольку в квартире появилось, что красть, следующим приобретением стала металлическая дверь с кучей всяких секретных замков. Марина разбиралась в них часа два, еще где-то полчаса тренировалась самостоятельно их запирать и отпирать, памятуя о своей давней особенности ссорится со всеми ключами и замками сразу, «дверном кретинизме», как она это называла. Зато теперь ей сам черт был не страшен, и попасть в свою квартиру она могла уже за считанные секунды даже с закрытыми глазами.

Затем пришел тех мелочей, без которых женщина не может представить себе даже само понятие «уют». Перво-наперво Марина взялась за гардины и занавески. Она долго и так, и сяк вертела специальные журналы, предлагающие ей многочисленные ламбрекены, занавеси, шторы-«маркизы», и наконец, сделала свой выбор. Ничего особенно вычурного, напротив, очень даже элегантно получилось: тяжелые пестрые шторы, навевающие мысль о сказках «Тысячи и одной ночи» в спальне, строгие бледно-зеленые слабо мерцающие шторы с кистями в гостиной, а на кухне… Марине специально пришлось вспоминать технику вязания крючком, и через три месяца напряженного вывязывания филейных кружев ее старания более чем вознаградились. Изящные шторки на латунной фурнитуре внесли в ее кухню какой-то немецкий колорит. В сочетании же с обычными недорогими льняными занавесями производства «трехгорки», по белому фону которых щедро была рассыпана яркая, сочная земляника, это было просто изумительно, восхитительно, очаровательно! Марина чувствовала себя настоящим дизайнером по интерьеру. Никогда еще ей не нравилось так плотно заниматься благоустройством собственного жилища. Может быть потому, что впервые дома она себя ощутила именно здесь?

За шторами последовали ковры. Паркет, конечно, был изумительным, и скользить по нему было весело (хотя пару раз Марина уже успела поскользнуться на нем тогда, когда она этого вовсе не хотела), но она всегда любила, встав утром, пробежаться до ванной босиком, а бегать по паркету было все же холодновато. Да и где-то внутри жил подспудный страх поцарапать лак, испортить пол. Поэтому внутренне махнув рукой на свое плебейство, Марина застелила полы в спальне и гостиной ковролином, а в спальне сверх того бросила около своей двуспальной кровати небольшой ковер с недлинным ворсом. Пустячок, а приятно, черт возьми! Кстати, матрац в кровати она заменила на новый. Что-что, а спать на том, на чем лежал кто-то до тебя, кого ты к тому же не знаешь, все же не есть гуд. Может быть здесь умирал старый хозяин квартиры. Или страстно занималась любовью какая-нибудь парочка. Могло такое быть? Вполне. Она же наверняка этого сказать не может. Поэтому чтобы не терзать себя напрасными страхами и страдать от собственной брезгливости, лучше постелить все новое и успокоиться.

Среди оставшихся от прежних жильцов книг Марина обнаружила старые кулинарные издания. Кое-как разобравшись во всех этих «бутылях», «фунтах» и «золотниках», она потихоньку начала проводить эксперименты над продуктами. Временами получалось очень даже неплохо. Если она считала, что блюдо уже получается таким, как оно должно было быть согласно этим древним рецептам, то звала в гости вечную парочку Костика-Васю, и последний квалифицированно оценивал ее стряпню и давал полезные советы, «чтобы не отправить преждевременно на тот свет будущего супруга». После этой тирады он обычно ловко уворачивался от запущенного в его голову Марининой рукой половника, и предлагал мировую.

Юлька тоже с удовольствием захаживала к ней в гости, тем более, что от работы сюда было рукой подать, и каждый раз комментировала произошедшие за время ее отсутствия изменения. Марине нравилось слышать искреннее восхищение в ее голосе, и она каждый раз находила, чем бы еще удивить свою подругу. То это были новые покрывала на мягкую мебель, то собственноручно сшитые саше для тапочек, газет и косметики. Марина вертелась как белка, облагораживая свой дом, и на время он стал ее единственной отрадой и развлечением. Пресловутая Турция с ее пляжами отошла куда-то даже не на второй, а на третий или четвертый план.

* * *

За этими приятными заботами пролетела зима, за ней весна. А летом Марина, наконец-то, решила, что основное, что она хотела сделать с квартирой, она сделала, и самое время заняться собой, любимой. Она молода, красива, богата, так зачем прятать себя от общества и от возможного счастья в той самой личной жизни? Ее друзья бурно поддержали такое долгожданное решение, и наперебой предлагали ей всевозможные виды отдыха и развлечений, которые бы позволили ей завязать близкие знакомства с представителями противоположного пола. Великодушный Вася даже предложил ей познакомиться с кем-нибудь из их с Костиком компании, на что Марина, фыркнув, ответила: «Нет, спасибо, подружки у меня уже есть».

Сначала Марина остановилась на дискотеках, и увлеченно порхала из одного ночного клуба в другой, отдаваясь буйству танцев и ни к чему не обязывающего флирта. Пару раз ей даже казалось, что она нашла того, кого нужно… Но увы: как только кавалеры узнавали, что она — обладательница роскошной квартиры, их натиск возрастал просто в геометрической прогрессии, что наводило Марину на определенные раздумья и вытекало в весьма конкретные выводы. Неутешительные для кавалеров. Что ж, это было грустно признавать, но Марина с каким-то фанатичным упорством «клевала» исключительно на альфонсов. Привлекали они ее чем-то, ну что тут поделаешь! Скучные бизнесмены и прочие деловые личности им и в подметки не годились, что касается веселого времяпрепровождения и задушевных разговоров. Значит, вариант дискотек оказался негодным. Надо было искать что-то другое.