Уже собрался на неделю вперед программу изучить (возможно, поэтому учусь хорошо: способ забыться), как услышал за стеной голоса. Вообще, по ходу, именно здесь стена тоньше, чем где-то в других комнатах.

Теперь точно Андрей пришел. Сначала не мог расслышать, что там происходит, хоть и прижался к стене, затем голоса стали грубее, громче.

— …ненавижу тебя, мразь! — Леха так? На Андрея?

— А я типа люблю тебя? — со смешком ответил ему тот. Выпивший, кажись.

— Весело тебе?! — еще громче, яростнее.

И тогда… меня окатило холодом с головы до ног. Это был удар, в тело, в человека. Падение. И даже не крик, а хрип, истошный, который Андрей сдержать не смог. Еще раз что-то громыхнуло. Это уже в стену, только чем или кем? Замер, сидя в постели. Еще секунда, в квартиру к ним ломиться начну. Мат трехэтажный оттуда – это Леха. Тихий хлопок двери. И тишина.

Ну же, ну хоть что-нибудь, хоть один звук. Глаза закрыл. Перешел весь в слух. Хрип услышал, кашель.

Все, не могу тут больше. Поворачиваюсь всем телом, собираясь спрыгнуть и бежать к нему. Может, скорую надо вызвать?

И почему именно сейчас?! Как?! Вот как я просунул ногу в пододеяльник?! Ухерачил башкой в стену, сделав настоящий тулуп с тремя переворотами, и притих.

Оттуда скрип кровати, глухой стук мне в ответ, кулаком, походу.

— Ты там? — спрашивает Андрей. Голос другой, надрывный. Твою мать!

— Да.

— Слышал все?

Я вздохнул тяжело, поглаживая затылок. Может, не все, но…

— Да.

— Вот как… — затих слишком резко, сорвался на кашель.

— Ты как? Скорую вызвать? — у самого уже не только в голосе вибрация, всем телом трясет.

— Не надо. Мне не привыкать.

Даже злости на Леху не было. Он паскуда, без сомнений, но сейчас надо мной довлел страх, стойкий, сильный, до медленного, громкого стука сердца.

— По ребрам ударил? — спросил я, проклиная себя. Ведь сам сегодня шваброй ему заехал. Что, если у него уже была травма?

— Да.

— Не сломал?

— Нет. Он знает, куда и с какой силой бить.

У меня снова никаких эмоций, тревога только. За друга.

— Где ты вчера был? — голос тише, но без этих болезненных ноток.

— Ты хочешь поговорить об этом?! — задело, реально, до кома в горле.

— Почему нет?

Понимая, что ни хера не разбираюсь в людях, тупо смотрю на стену, положив не нее ладони и стоя на коленях.

Почему я интересую его? Именно я, как сосед, человек, которого он никогда не видел, я – голос за стеной?

— У друга ночевал, — ответил устало, уткнулся лбом в стену. С размаху.

— Чем это?

— Головой.

— Зачем?

— Дурь выгнать.

— Много дури? Мне отсыплешь?

Вот же кретин.

— Свет потуши! — крик из отцовой спальни заставил меня вздрогнуть.

— Мамка твоя?

— Нет. Не совсем.

Убедился, что ноги мои свободны, слез осторожно, свет выключил, снова на кровать. На этот раз лег.

— Точно, у тебя ж нет ее, — прямо по больной мозоли. — Запамятовал. Соседи ж говорили, что ты с отцом живешь. — Помолчал немного. — Или жива она?

— Нет, — довольно спокойно вышло ответить.

— А что слу…

— Неважно.

— Херасе неважно. Родители – всегда важно.

Знаю, что у него их нет, и все же…

— Почему?

— У меня их нет. — Пауза секунд десять. — Обоих. — Еще одна такая же. — Уже пять лет как.

— Зачем говоришь мне об этом? — вот, правда, не понимаю.

— Не знаю, — с придыханием, снова помолчал недолго. — Потому что тебя не знаю.

У меня словно глаза открылись. Затаил дыхание, вдруг осознав то, что он сказал. Все верно, он даже имени моего не знает. Нас ничего не связывает. Ничем друг другу не обязаны. Я просто голос для него. Просто голос за стеной. Это как виртуальное общение. Почему бы не рассказать все чужому человеку, никак не влияющему на твою реальную жизнь?

Так вот что происходит в твоей голове?! Вот как ты думаешь?!

— Что с ними случилось? С родителями?

— Авария, — тише, чем раньше. Ему плохо? Или просто засыпает? — Че замолчал?

И что мне спросить?

— Сразу насмерть? — вот же ублюдок! Как можно было в такой-то манере?! Какой же я…

— Нет. Я в ма-машине был. Обоих вытаскивал. К-крови море. — Снова заикается. Надо закрывать эту тему. Срочно. — Мать у-умерла у меня на руках. Я второй е-ё вытащил. Отец ч-через месяц. Так и не пришел в себя.

Лежу камнем, сказать ничего не могу, лишь в груди мучительно щемит.

— Они с работы ехали, меня с-со школы забрали. Я настоял, чтоб быстрее. Х-хотел успеть в парк попасть. На предста-вление. У-у меня день рождения был.

Он замолчал, надолго, скорее всего, снова переживая тот кошмарный день.

— Брат меня так и не простил, — на выдохе произнес Андрей.

Слишком больно, даже мне, дышать тяжело, через всхлипы в груди, с комом в горле. Жутко все это. И не поможешь ничем.

— Ты спишь?

— Шутишь?

— Да нет. Часа три ночи ведь. Не удивлюсь.

— Не смогу теперь уснуть.

Зря это сказал. Словно его обвинил в бессоннице. Неправильно как-то. Надо объясниться.

— А…

— Хочешь, спою тебе?

Задумался, точнее, охренел слегка от такого предложения. Колыбельную мне сбацать решил?

— А сможешь?

— Попробую.

— Давай.

Странно все это: общение, темы, искренность Андрея. Смогу ли в глаза ему завтра посмотреть?

— С головы сорвал ветер мой колпак, — надо же, Король и Шут, и поет хорошо, правильно. Улыбнулся невольно. — Я хотел любви, но вышло все не так. Знаю я, ничего в жизни не вернуть. И теперь у меня один лишь только путь…

Удивительная ночь, подходящая песня, приятный голос за стеной, и ко мне во сне в этот раз не пришла Она…


  12 глава. Ты мне не нужен

Как-то чудно было проснуться в хорошем настроении. И без Андрея привык к постоянным проблемам со сном. А сегодня спал хорошо, спокойно, не помню, что снилось, но на душе тихо и радостно.

Тетю будить не стал, прошмыгнул мимо открытой двери в ее, точнее отцову, спальню, тихонечко сбежал из дома, пришел на остановку раньше автобуса. Прямо дико от этого. И даже ждал встречи с Андреем. Хотелось поговорить с ним по душам, хоть и страшно немного. Уверен, он поймет, на нашу дружбу моя маленькая тайна не повлияет.

Однако настроение мне испортили уже на первом уроке. И сам Андрей. Ему не пришлось говорить мне гадости или распускать руки, он просто не появился в школе.

В голове возникли различные объяснения этому, одно краше другого. Основной мыслью была его вчерашняя травма, полученная в драке с Лехой. Да это и дракой не назовешь. Скорее избиением.

До конца занятий я так и не досидел: смылся после четвертого урока, отправился в наш подъезд, постучал к нему в дверь, потом еще раз и еще. Неужели дома нет? Или… даже думать ни о чем другом не смей.

Усерднее колочу в дверь. Желание – либо выбить ее, либо скорую вызывать, на всякий случай. Ментов вдобавок, чтоб двери выломали. И почему я вскрывать замки не умею? Может, правда, дома нет?

Щелчок. В замке. Медленно, почему так медленно открывается эта чертова дверь?! Рывком тяну ее на себя, а следом Андрея ошарашенного, сонного.

— Какого хрена? — заявляет мне в лицо.

— «Какого хрена»?! — взорвался я. — Это ты какого хрена?! Витек сказал, что ты не пил почти! О школе забыл, скажешь?

Осматриваю его, стараясь понять, есть ли травма, насколько серьезная. Стоит как-то странно, опираясь только на левую ногу.

— Ревнивая девка, — недовольно выдал он и дверь закрывать собрался.

— Да я вмажу тебе сейчас! — толкнул его в квартиру, совсем обнаглев, зашел, двери на щеколду. — Поговорим.

А он зубы сжал и ребра обнимает, я же в грудь толкнул. Больно сделал?

— Ты как?

— Нормально все.

— Херасе нормально?! Бледный, как смерть!

— Кира, иди домой, — приказным тоном.

— Нет.

— Мозг мне не еби и вали отсюда.

— Я не уйду, — даже портфель к стене бросил.

— Ты же сам от меня избавиться хотел! Так какого хрена?!

— Как самочувствие? — не обращая внимания на его злость и надеясь чуть усмирить его.

— Ладно, по-другому скажу, и пока без матов.

— Маты уже были.

— Ты мне не нужен, — сдержанно произнес он. — Уходи.

Неужели думает, что это сработает на мне?

— Нет.

— Тебе вмазать?

— А сможешь?

Стоим и смотрим друг на друга. Оба злые, как собаки. Того и гляди, драку начнем.

— Почему ты здесь? — со вздохом, в каком-то нелепом отчаянии.

Действительно не понимает?

— Беспокоился.

— Почему?

— Брат у тебя – мудила.

Неподдельное удивление у него вызвал, видать, думает, что я догадался. Извини, дружище, пока не могу сказать правды.

— Со мной все нормально.

— Не верю.

— Кира, — уже холодно, почти что прошипел.