И как это было непривычно, интересно и волнительно — думать о другом мужчине, не об Олеге, воспоминания о котором всегда отдавали горечью неоправданных надежд и солью пролитых слез.

И как выгодно на фоне того же Олега проявил себя Михаил. На недавние впечатления накладывались воспоминания из прошлого. И вот Рита уже, отпустив мечты на волю, с улыбкой смотрит в заштрихованный сумерками потолок и вспоминает, как Михаил усмехается в бороду и смотрит на нее стального цвета глазами. Как он выводит со двора мопед и так ловко седлает его, что сердце у Риты — и той маленькой, и настоящей взрослой — делает кувырок. Как, закинув одну ногу на другую, читает в гамаке книгу. И как с теплой улыбкой говорит ей, что ничего страшного нет в том, что она призналась ему в своих детских чувствах. И сейчас ей тоже кажется, что ничего страшного. И даже напротив, смешно получилось — надо же, она чуть не расплакалась перед ним от неловкости!

В таких мыслях Рита и провела остаток ночи и утро. Так как молодежь все еще не подавала признаков активности, Рита решила воспользоваться предложением Ивана и перебрать старые вещи. Поднялась на второй этаж, в кладовку.

Вещи Иван аккуратно сложил в углу. Рита развязала один пластиковый мешок: старая одежда. Она даже смотреть ее не станет. Попросит выкинуть, и все. Или отдать нищим. Во втором мешке оказались журналы «Здоровье», «Работница» и «Крестьянка». Рита подумала, что можно было бы отнести их в какую-нибудь библиотеку, но решила, что вряд ли кому-то понадобятся такие устаревшие журналы. Впрочем, пусть решает Иван. Так уж повелось, она с детства привыкла советоваться с ним во всем, как со старшим братом. Даже выкинуть ветхие журналы без его совета у нее рука не поднималась.

За мешками с одеждой и журналами небольшой кучей были свалены остальные вещи. Чашка из давно разбитого сервиза, шкатулка с отломившейся крышкой, старая аптечка, полная давно просроченных лекарств, пара пластинок, сломанный приемник... И вдруг Рита увидела зонт. Зонт-трость, похожий на тот, что когда-то был у них в квартире. Только Рита тот зонт потеряла. Потеряла в ту ночь, когда выбежала в палисадник в надежде увидеть незнакомку, пугавшую Лику.

Сев на пол, Рита положила зонт на колени и задумалась. Это, конечно, другой зонт. У того, потерянного, наконечник был черным, а не белым. Почему-то такая мелкая деталь ей хорошо запомнилась, когда важная часть воспоминаний вывалилась из памяти. И ведь случилось же тогда в палисаднике нечто такое сильное, потрясшее ее до потери памяти. Сколько раз потом пыталась вспомнить, но ничего не выходило. А вот сейчас кончики пальцев стало вдруг так покалывать, словно она была близка к разгадке. Может, недаром нашелся этот зонт сейчас? Может, это такой знак, что пора уже? Вероятно, хранила она воспоминания о той ночи «законсервированными» не просто так, видимо, еще не настал нужный час? А сейчас все так стало складываться, будто и правда пришло время, как ни пафосно это звучит. И что Иван позвал их с Ликой на дачу в это время, и что оказался тут Михаил — ее «утерянный» сосед из детства, и что он занялся расследованием загадки озера, и что именно он спас Риту, и что удалось ему вытянуть из нее в разговоре тщательно скрываемые даже от самой себя тяжелые воспоминания.

События, случившиеся в эти два дня, произошли не просто так. Они, двигаясь как шестеренки сложного старинного механизма, дремавшего века и в какой-то момент проснувшегося, со скрипом и стоном стали складываться в одну комбинацию. Еще чуть-чуть, и щелкнет замок, и откроется сундук... Только вот хочется ли видеть тайну, которую он скрывает? Рите вдруг стало так жутко — вдруг из сундука на волю грозит вырваться что-то кошмарное?! Откинется крышка, будто распахнутся врата ада, и...

Ужас холодной липкой массой заполнил ее легкие, не позволяя сделать ни вдоха, ни выдоха.

Подумав о вратах ада, по легенде скрывавшихся на дне озера, она вновь пережила ужас пребывания в озере среди опутавших ее скользких рук-стеблей. И вспомнила, почему эти ощущения ей показались потом такими знакомыми...

Рита вскочила на ноги и отшвырнула зонт с такой силой и так далеко от себя, словно опасалась, что он взорвется в ее руке.

Выбежала за дверь и помчалась по лестнице вниз. Ей нужен Михаил! Ей нужно срочно поговорить с ним!

Но Михаила, похоже, дома не было. На стук в калитку он не ответил, на ее крик — тоже. Отозвалась только протяжным воем Лота, из чего Рита сделала вывод, что собака опять осталась одна. Ну что ж, придется ждать...

***

Гоня на предельной скорости по пустому шоссе из города обратно в деревню, Михаил не переставал думать о Рите и ее младшей сестре. Девушки находятся в серьезной опасности. То, что случилось вчера с Ритой, — не случайность, ее действительно пытались утопить, и не человек. Перед глазами то и дело всплывала нарисованная им же «синусоида». Цикл повторяющихся событий. Для того чтобы в этих местах вновь воцарился покой — на какое-то время, — одна из сестер должна погибнуть. А то и обе. Только гибель одной из них в этой партии — лишь ход для выведения нужной фигуры в дамки. Но судьба у дамки тоже незавидная...

Вспоминая выученную почти наизусть легенду, Михаил теперь понимал, что упустил одну очень важную деталь, скрытую меж строк, но именно эта деталь и служила «пусковым механизмом». Ритин рассказ, как младшая сестра бабушки погибла, спасая старшую, натолкнул его на мысль, подтвержденную потом и женой Петра Власовича. Жертвенность. Только вот какая из сестер предназначена в «дамки», а какая — для разменной комбинации? Лика или Рита?

Рита за сестру жизнь готова отдать. Но так же может поступить и Лика.

Кто из них?

У Ритиной бабушки утонула младшая сестра. Но бывало и так, что в роду погибала старшая девочка. Младшая — это не закономерность.

И все же, складывая всю информацию воедино — об Ольге, о Ликиных кошмарах, Михаил склонялся к мысли, что изначально выбрана была Лика. «С ней постоянно что-то случалось! — сказала Рита. — Но одновременно что-то всегда ее и спасало в последний момент». Война добра и зла, и маленькая девочка между этими жерновами.

А может быть, Лику хранили ее предназначение и Ритина любовь? Где-то слышал Михаил, что материнская любовь — едва ли не самая сильная защита, а Рита всегда старалась заменять младшей сестре мать. Не потому ли от старшей и попытались избавиться, чтобы Лика осталась беззащитной? Нет Лики — нет будущей Хозяйки...

«От судьбы не уйдешь», — думалось Михаилу, и от этих мыслей становилось горько. Потому как ни крути, не выходит счастливого финала, где добро побеждает зло, главные герои выпивают за победу шампанского, обнимаются и целуются. Не выходит. В этом случае победа добра означает горькую потерю. Потому что так предначертано судьбой. Потому что так заведено из поколения в поколение.

На въезде в деревню Михаил увидел бредущего по пыльной дороге Олега и, удивленный, притормозил.

— Эй, — окликнул он парня. — Ты чего один?

— А что мне с остальными делать? — зло ответил Олег. — У меня машина сломалась! В чертовом сервисе, куда я звонил, сказали, что в такую даль не поедут! Местный закрыт! И сидеть мне в этой заднице мира неизвестно сколько! Уехать бы уж скорей отсюда! Надо было с Иваном напроситься!

— Иван уехал? — удивился Михаил.

— Увез жену, ей нехорошо стало!

— Что с ней?

— А я что, знаю? Я в эти бабские дела не лезу. Увез и увез.

«Увез и увез», — передразнил его про себя Михаил и почувствовал, как раздражение на этого парня вновь ворочается в груди разбуженным зверем. Но внешне он никак не показал неприязни.

— А остальные тоже уехали?

— Нет. Сидят на даче. Рита, Лика и этот, как его, Павел. Ждут Ивана. Слушай, не знаешь, тут хоть кто соображает в машинах? Ну, механик какой-нибудь есть?

— Садись, — распахнул дверь со стороны пассажирского сиденья Михаил. — Отвезу. Есть у меня один знакомый.

Когда Олег с готовностью забрался в салон его внедорожника, Михаил достал мобильный телефон и набрал номер.

— Серег, ты дома? Слушай, тут такое дело... У приятеля машина встала, а ему нужно срочно в столицу... Ага, хорошо. На соседней с моей даче. Отлично! Когда будешь?..

— Ну, что? — мрачно спросил Олег.

— Через час подъедет. Потерпишь?

— А куда деваться! Час я еще где-нибудь погуляю. Что мне там делать на даче целый час?

Михаил совсем не возражал. Только напомнил, чтобы он вернулся вовремя, так как в его отсутствие механик ничего делать не будет.

— О’кей, — лениво бросил Олег, вылез из машины и направился в противоположную от дач сторону.

***

— А чего это вы меня не разбудили? — появилась сестра на кухне, когда Рита с Павлом уже допивали чай.

— А чего будить, если тебе спалось так сладко? Торопиться все равно некуда, — пожала плечами Рита.

— А остальные где?

— Иван увез Татьяну в город. Олег куда-то ушел, — кратко сообщила Рита. Лика топталась на пороге, перебирая босыми ногами и теребя кончик перекинутой через плечо растрепанной косы. На ней была надета байковая пижама с медвежатами. И эта коса, и медвежата, и сонный вид превращали Лику из семнадцатилетней девушки в двенадцатилетнюю девчонку. Не хватало только плюшевого медведя, с которым она не расставалась и повсюду возила с собой, но, видимо, постеснялась при Павле укладывать этой ночью любимую игрушку с собой в постель.

— Ясно, — сказала Лика и ушла приводить себя в порядок. А Рита снова набрала номер телефона Ивана. На этот раз он ответил и заверил — с Таней и малышом все в порядке, но Таню уложили на пару дней в больницу — перестраховались.

— Перенервничала она сильно, — сказал удрученно Иван. — Не задались выходные.

— Ты сейчас в больнице?

— Нет. Еду к вам. Отвезу вас домой, заберу кое-что нужное для Тани.

— Ваня, да мы тут и сами бы справились! — воскликнула Рита. — Ты сейчас жене куда нужней, чем нам.