– Кто-нибудь звонил? – спросила я Кейти.

Я тяжело дышала и была мокрой от пота.

– Звонил папа узнать новости. И совсем недавно звонил Джос, – сообщила Кейти. – Я рассказала ему про Грэма, и он обещал, что приедет и поможет искать.

– Спасибо ему за это, – проговорила я, опускаясь на ступеньку лестницы.

– Да, – виновато проговорила Кейти.

Сверху спустился Мэтт с объявлениями «Пропала собака», которые он сам набрал на компьютере.

– Я развешу их на фонарных столбах, – объявил он. – Вот тебе двадцать штук. Пока он ходил, мы с Кейти пытались понять, куда Грэм мог отправиться.

– Где ему нравится бывать? – вспоминала я.

– Около Чизуик-хаус, – сказала Кейти. – Ему там нравится. И еще у реки – смотри, Джос приехал.

Джос нажал на гудок. Я выбежала из дома, захватив объявления Мэтта и скотч, и села в машину.

– Спасибо, – сказала я и сжала его руку.

– Любишь меня, люби мою собаку, – отозвался он, пожав плечами. – Я только надеюсь, что нам повезет.

Мы пересекли широкую улицу, выехали на Дьюкс-авеню и медленно двигались по ней, просматривая скверы, садики и боковые улицы: не мелькнет ли рыжий мех. В конце Дьюкс-авеню начиналась Большая западная дорога. Я с ужасом смотрела на громадные фургоны и быстро мчащиеся легковушки, представляя, как Грэм пытается перейти дорогу.

– Ему здесь просто не уцелеть, – сказала я слабым голосом. – Это все равно что пересечь автостраду.

– Думаю, он слишком умен и даже не пытался пробовать.

Мы свернули влево, чтобы доехать до Чизуик-хаус. Джос поставил машину, и мы прошли в парк через боковые ворота.

– Грэм! – принялась звать я. – Грэм! Ко мне, мальчик! Сюда!

Здесь были сотни собак вместе с хозяевами. Сеттеры и пойнтеры, далматинские доги и немецкие овчарки. За двадцать минут мы обошли Ионический храм, оранжерею и теплицу с камелиями. К этому времени начало смеркаться. Вместе с убывающим светом гасли и наши надежды. Я прикрепила несколько объявлений на деревья, надеясь, что кто-нибудь видел Грэма. Когда совсем стемнело, мы поехали к Темзе, оставили машину у теннисных кортов и прошли около мили,[111] выкрикивая его имя. Но был слышен только плеск волн да ветер, шелестящий листвой деревьев.

– Нужно возвращаться, – сказал Джос.

Я кивнула. Пока мы медленно ехали назад, у меня перед глазами возникали ужасные картины: Грэм где-то лежит раненый или плетется в растерянности, не зная, куда попал и как отыскать дорогу домой. Нажав на пульт, чтобы открыть ворота, я чувствовала себя абсолютно разбитой.

Я поднесла руку с ключом, чтобы вставить его в замок, но Кейти меня опередила. Она плакала. О господи!

– Говори, – велела я ей и тоже заплакала.

– Грэм в Баттерси, – с трудом проговорила она, вытирая глаза. – Оттуда только что позвонили. С ним все в порядке. Можно завтра забрать.

Утром в десять тридцать мы были первыми в очереди, собравшейся на тротуаре перед входом в приют.

– Ну давайте же! – нетерпеливо говорил Джос. – Открывайтесь!

Наконец металлическая решетка поднялась, и мы вошли внутрь. На полу были нарисованы разноцветные цепочки следов. Служащий в приемной сказал, чтобы мы шли по желтым следам до отделения, где держали потерявшихся собак. Пока мы подходили, все слышнее становилась какофония негодующего лая и визга. Я заполнила формы, показала наши документы, и служительница ввела наши данные в компьютер. В ожидании мы разглядывали доску с объявлениями «Пропала собака» наподобие нашего. Кто-то предлагал награду в тысячу фунтов и больше. Чьи-то собаки потерялись или убежали, но многие были украдены. На доске висел снимок немецкой овчарки по имени Тоби, которую увели в район Кентона. А Бамбла, щенка борзой, как подтверждали свидетели, четверо мужчин утащили и запихнули в фургон.

– Вот жуть, – пробормотал Мэтт.

Наконец служительница повела нас к небольшим вольерам. В воздухе пахло дезинфектантом и собаками.

– Он в конце этого ряда, – сообщила служительница.

Из клеток, вдоль которых мы шли, на нас печально смотрели стаффордширские буль-терьеры и престарелые лабрадоры. Резвый спрингер-спаниель предложил нам свою игрушку. Джек-расселл-терьер при нашем приближении подскочил и визгливо залаял. Мы прошли мимо двух немецких овчарок, чау-чау на трех лапах, мальтийского терьера, заснувшего в своей клетке, и наконец остановились у последнего загона.

– Это он? – спросила служительница.

Тот же цвет. Тот же размер. Тот же тип. Но для нас разница была ничуть не меньше, чем если бы это оказался датский дог.

В молчании мы ехали обратно в Чизуик, а потом безутешно сидели на кухне. Мэтт налил в миску Грэма воды и положил корм в его тарелку.

– Он вернется голодным.

– Конечно, милый, – согласилась я.

– Его придется как следует вымыть.

– Ммм. Вероятно.

– Я подарю ему это, – добавил Мэтт, показывая видеокассету Джейми Оливера, где самый известный английский шеф-повар делился кулинарными секретами.

– Это очень щедрый подарок, Мэтт. Он наверняка еще не видел этот фильм.

Чтобы как-то скрасить мучительное ожидание, мы сели играть в карты и в «Скраббл». Дети рассказали мне о том, что видели в театре, и о чудесных декорациях Джоса. Днем снова позвонил Питер, и мы сообщили ему, что новостей нет по-прежнему. Немного погодя Джос позвонил с работы по мобильному телефону. В пять часов снова раздался телефонный звонок.

– Это миссис Смит? – послышался в трубке незнакомый голос.

– Да, – ответила я.

– С вами говорят из Вестминстерского городского совета. Я инспектор по животным. Сообщаю, что ваш пес находится у нас.

– Слава богу! – я опустилась на стул, прижимая левую руку к груди. – Это точно наш пес?

– В этом нет никаких сомнений, – заверил инспектор. – На нем ошейник и жетон. Может, это и не мое дело, но, по-моему, Грэм странное имя для собаки.

– Совершенно верно, – засмеялась я, а на глазах уже появились слезы облегчения. – Это очень смешное имя, – заплакала я. – Откровенно говоря, это совершенно не подходящее для собаки имя. Большое вам спасибо, – я шмыгнула носом. – Мы все очень расстроены. Где же вы его отыскали? – поинтересовалась я, пока записывала адрес.

– Недалеко от галереи Тейт.

– Тейт? – поразилась я.

– Да, он сидел у дома на Понсонби-плейс.

– Понсонби-плейс?

– Совершенно верно. Номер 78.

– Номер 78? – повторила я.

– Вы знаете кого-нибудь, кто живет в этом доме?

– Да. Там живет мой муж, – ответила я.

Сентябрь

КОСТОЧКИ ДЛЯ СОБАК

Ингредиенты:

3 чашки пшеничной муки

1 1/2 чашки кукурузной муки

1 чашка рисовой муки

1 чашка куриного бульона

2 унции топленого масла

1/2 чашки молока

1 яйцо целиком

1 яичный желток


Приготовление:

Смешайте пшеничную, кукурузную и рисовую муку. Соедините бульон, топленое масло и молоко и, помешивая, влейте в муку. Добавьте одно яйцо целиком, затем один желток. Растирайте тесто до тех пор, пока оно не загустеет. Раскатайте лепешку толщиной в 2,5 см и нарежьте в форме косточек. Разложите на вощеной бумаге и поместите в духовку, предварительно нагретую до 325 градусов, на 45 минут. Охладите и храните в закрытой емкости. Получается 24–30 штук печенья.


Я перечитала записку, которую Лили приколола степлером к рецепту: Дорогая Ф., этот рецепт я получила у шеф-повара из «Четырех сезонов» в Лос-Анджелесе. Роскошное угощение. Думаю, оно утешит Грэма после всех злоключений. Я всегда их пеку для Дженнифер после того, как она переживает тяжелое потрясение. Гав-гав! Целую, Л.

Поразмыслив, я решила, что самое тяжелое потрясение для Дженнифер – когда ее заставляют надеть ошейник от Барбери, а не от Гуччи. Но Лили, конечно же, руководствовалась самыми добрыми побуждениями. Что же до Грэма, то ему явно было все равно, какой ошейник надеть. Правда, он все еще не смирился с тем, что его увели с тротуара перед квартирой Питера. По словам соседа, он просидел там двадцать четыре часа.

– Не вздумай больше никогда проделывать со мной такие фокусы, – сказала я ему, замешивая тесто для печенья. – Впрочем, теперь у тебя такой номер не пройдет, потому что я заделала окно. Папочка очень расстроился. Ты же мог погибнуть.

– Да, – поддержал меня Мэтт и погрозил Грэму пальцем. – Ты нам такое устроил.

– Ты поступил безответственно, – серьезно добавила Кейти.

Грэм тяжело вздохнул. Его восторженно встретили дома, обнимали, целовали, плакали от радости, а теперь упрекают.

– Не вздумай больше так поступать, – сухо повторила я. – Можешь перерыть лужайку, линять по всему дому, пусть тебя даже стошнит в машине – но пропадать тебе не разрешается.

Вид у него стал совершенно пристыженный.

– Мы так из-за тебя беспокоились, – проговорил Мэтт.

– Благодаря тебе мы оказались в ситуации повышенной эмоциональной напряженности, – добавила Кейти. – Мы все тут сбились с ног, стараясь тебя найти, – даже Джос.

– Вот именно, – поддакнула я. – Даже Джос. Между прочим, это было очень великодушно с его стороны.

На Грэма мои слова не произвели никакого впечатления.

– Но как он нашел квартиру Питера? – вслух проговорила я.

– Он был там один раз, на Пасху, – ответил Мэтт. – Наверно, запомнил дорогу.

– Ему помогло обоняние, – высказала свое мнение Кейти. – Обоняние собак, говорят, во много тысяч раз сильнее нашего. Они могут обнаружить каплю уксуса в сорока тысячах галлонов воды.

– А вот и не все, – запротестовал здравомыслящий Мэтт. – Дженнифер Анистон ни за что не сможет обнаружить уксус даже в заливной рыбе и свиной отбивной. Наш Грэм такой умный. – Он погладил псу голову. – Хотя немного непослушный. Верно?

– Думаю, мы все достаточно высказались, – заметила я, ставя печенье в духовку. – Как говорится, все хорошо, что хорошо кончается.