– Ну хорошо, – с философским спокойствием сказала она. – Мы все же можем взять у тебя интервью, как у женщины, чьи подозрения оказались беспочвенными.

– Так что время и деньги не были потрачены совсем впустую?

– Нет, хотя объективно было бы намного лучше, я имею в виду для журнала, если бы он с кем-то встречался.

– Но я рада, что он не встречается, – со смехом ответила я. – О, Лили, большое тебе спасибо за то, что заплатила, – добавила я. – Я благодарна тебе вдвойне, потому что моя вера в Питера стала еще крепче, чем прежде!

Внезапно наступило молчание, только где-то на заднем плане слышно было сопение Дженнифер, затем Лили сказала:

– Фейт, я рада, что все так получилось. Ты же знаешь, мне меньше всего хотелось бы испортить тебе праздник, но…

– Но что?

– Есть все же вопросы, оставшиеся без ответов.

– Разве? – спросила я. – Какие же?

– Ну, эти цветы, – заметила она. – Ты уверена, что они действительно предназначались автору?

– Да, – ответила я. – Уверена.

– А как насчет жевательной резинки и сигарет?

– Не знаю, – беззаботно бросила я. – Да честно говоря, мне наплевать. Я уверена, что существует какое-то вполне невинное объяснение, как это получилось с Джин.

– Что ж, я тебе скажу только одно, – продолжала она. – Не так много англичан курит «Лаки Страйк». Это американская марка.

– Может быть, они предназначались для Энди, его агента.

– Может, и так. Но почему он не сказал об этом прямо? Послушай, Фейт, не могла бы ты сделать мне одолжение? Конечно, это всего лишь для статьи.

– Да, конечно. Если смогу.

– Просто спроси Питера об этом. Только для того, чтобы связать концы с концами.

– Хорошо, – не очень охотно согласилась я. – Теперь, когда я так верю в Питера, спрошу. Но не раньше среды.

– Почему? Что произойдет в среду?

– Я приглашу его на обед, – объяснила я. – Но это будет не просто обед. Я заказала столик в «Ле Каприс»!

– Пожалуй, это довольно безрассудно!

– Знаю. Но Питер этого заслуживает после всех стрессов и проблем, которые свалились на него в последние месяцы. И поскольку я была такой злобной, подозрительной и мерзкой, я собираюсь сама оплатить счет. Во всяком случае, – продолжала я, – у нас столько поводов отпраздновать. Его новую работу. Наше будущее…

– А что еще?

– День святого Валентина!

* * *

Вечером четырнадцатого февраля я села в метро и доехала до «Грин-парк». Казалось, весь Лондон был влюблен, и я тоже. На каждой платформе я замечала молодых людей, застенчиво сжимавших в руках цветы. И я подумала о двух дюжинах алых роз, которые получила сегодня днем от Питера. Я чуть не задохнулась от восторга, когда увидела их, – до того они были красивы. С длинными стеблями, бархатными лепестками и восхитительным опьяняющим запахом. Пока я шла по Пиккадилли, я то и дело протискивалась между прогуливающимися рука об руку парами. Вечерний воздух, казалось, пульсировал от романтических чувств, когда я проходила мимо «Ритца», и, несмотря на то, что я уже так давно была замужем, сердце мое сильно забилось, как только я повернула на Арлингтон-стрит и увидела «Ле Каприс». Я уже была там один раз с Питером много лет назад и знала, что это любимое место Питера. Я огляделась вокруг, осматривая благородный в своей простоте интерьер, и увидела, что Питер уже за столом, пьет свой обычный джин с тоником. Он встал, приветствуя меня, и я отметила про себя, что он выглядел очень нарядным, но мне показалось, будто он немного смутился, когда зазвонил его мобильный телефон, наигрывая мелодию песенки «For He's a Jolly Good Fellow».[58]

– Думаю, это Энди, – сказала я, пока Питер нащупывал кнопку, чтобы отключить телефон. – И знаешь что, – добавила я со смехом, – Энди и есть очень хороший парень!

– О да, – ответил Питер со слабой улыбкой. – Правильно.

– Его, наверное, самого радует то, что он смог сделать для тебя, – заметила я, пока мы внимательно рассматривали меню. – Надеюсь, он получит достойное вознаграждение за свою трудную работу.

– Да, да. Конечно, – со странным смешком ответил Питер. – О, между прочим, о моем назначении написали в «Паблишинг Ньюс». – Он показал мне экземпляр журнала, где на третьей странице был помещен материал о Питере и его фотография под заголовком «Неожиданный переход Питера Смита в „Бишопсгейт"». Я прочла ее с огромной гордостью:…уважаемый заместитель директора издательства… выдающийся послужной список… слухи о конфликте с Чармиан Дюваль… «Бишопсгейт» расширяется. Мы заказали шампанское, на этот раз настоящее, затем подали первое блюдо. Я ела цыпленка, а Питер – протертый суп с фенхелем. Ресторан был полон пар, которые, как и мы, романтически обедали в день святого Валентина тет-а-тет. Я ощущала покой и какую-то безмятежность, но от меня не укрылась необычайная молчаливость Питера. Я догадывалась почему – он последний день отработал в «Фентон и Френд», что, безусловно, было для него нелегко.

– С тобой хорошо простились? – спросила я.

– У нас была небольшая вечеринка в офисе, – сказал он. – Айрис плакала. Я тоже очень расстроился.

– Да, дорогой, это огромная перемена, особенно после стольких лет службы. Но, как и большинство перемен, она приведет к лучшему. Ты пережил такое дьявольски тяжелое время, – добавила я, пока официант убирал наши тарелки. – И, Питер, мне хочется еще раз извиниться за то, что я была такой злой и низкой. Сама не знаю, что нашло на меня.

Он сжал мою руку.

– Фейт, не беспокойся. Все это в прошлом.

– Во всяком случае, – сказала я, поднимая свой бокал, – за счастливые окончания.

– Да. За счастливые окончания, – согласился он. – И за новые начинания.

– За новую главу, – радостно продолжала я. – Без неприятных поворотов сюжета.

– Я выпью за это.

– Даже погода стала лучше, – со смехом добавила я. – Антициклон ушел, и небо снова стало голубым. – Питер улыбнулся. – А ты приглашал Энди в «Ритц»? – спросила я, когда подали основное блюдо, рыбу-меч для меня и куриные грудки для него.

– А… да, – ответил он. – Приглашал. Мы ходили туда во вторник.

– Лично я считаю, что Энди просто молодец, – заметила я, взяв нож и вилку.

Так мы болтали, ели, и Питер уже не выглядел таким напряженным. Я оглянулась на черно-белую фотографию, висевшую на стене у нас за спиной, и обнаружила, что это Марианн Фейтфул.[59] Почему-то это заставило меня вспомнить о просьбе Лили. Мне не хотелось спрашивать Питера прямо, поэтому я осторожно начала: – Дорогой, я чувствую себя такой виноватой, что сомневалась в тебе. Это так ужасно с моей стороны. Те цветы, конечно, предназначались Клэр Барри. – Он посмотрел на меня. – Ведь правда?

– Да, – ответил он. – Для нее.

– А что касается сигарет – ну так что ж? – почему бы тебе время от времени не затянуться? Было глупо с моей стороны принимать близко к сердцу такие мелочи, Питер. Я доверяла тебе пятнадцать лет, дорогой, и намерена делать это и впредь. Я знаю, что ты никогда не изменял мне, – продолжала я с пьяным смешком. – И верю, что не изменишь. – Он молчал. – Потому что я знаю, что ты всегда говоришь мне правду. – Я сделала еще глоток вина. – Не так ли, дорогой? Дело в том, что ты честный и порядочный человек. И ты такой правдивый. В самом деле, я больше всего люблю в тебе именно это и просто хочу сказать, как…

– Фейт, – вдруг перебил меня Питер. – Пожалуйста, прекрати. – Он вертел в руках нож, а на лице его появилось какое-то странное выражение. – Я хочу кое-что сказать тебе.

– Дорогой, что бы ты ни сказал, это не имеет значения.

– Имеет, Фейт. Имеет значение для меня.

– Питер, – заверила я и сделала еще один большой глоток бордо, – что бы это ни было, сегодня вечером это не важно.

– Важно, – возразил он мне. – Важно. И даже очень. Потому что ты тут сидишь и говоришь о том, какой я потрясающий парень, а я, честно говоря, не могу этого вынести.

– О, дорогой, извини, – сказала я. – Я не хотела тебя смущать. Просто я чувствую себя такой счастливой и, может быть, выпила чуть лишнего и теперь хочу подлизаться к тебе за то, что была такой подозрительной коровой.

– В этом-то все и дело, – заметил он. – Именно этого я не могу вынести.

– Почему?

– Фейт, – произнес он, вертя в руках бокал. – Я сделал нечто довольно… глупое.

– Ты сделал что-то глупое? – как эхо повторила я. – О Питер, я уверена, что это пустяки.

– Это не пустяки, – возразил он.

– Действительно, Питер…

– Нет, дорогая, выслушай меня, – сказал он, пристально глядя мне в глаза. Я видела, как он вдохнул, потом выдохнул. – Фейт, – пробормотал он. – Я был неверен тебе.

Мой бокал с вином застыл в воздухе.

– Что, прости?

– Нет, ты меня прости, потому что я спал с другой.

– О, – сказала я, ощущая, как вспыхнуло мое лицо.

– Но это было всего лишь раз, – добавил он. – И это не имеет никакого значения.

– О, – снова произнесла я.

– Я рассказываю тебе об этом потому, что мы готовы вступить в новую жизнь, начать новую главу; и я знаю, что просто не смогу жить в мире с собой, если чистосердечно во всем не сознаюсь.

– О, – опять сказала я. Казалось, будто это единственное слово, которое я знаю.

– Видишь ли, Фейт, – продолжал он, опустив взгляд на своего несъеденного цыпленка. – Ты весь вечер твердила о том, какой я «честный» и «правдивый». Так что я не смог скрыть от тебя тот факт, что…

– Что?

– Ну, что у меня был небольшой… загул.

– Загул? – эхом повторила я. – С кем?

– Послушай, – устало бросил он. – Это неважно. Все кончено. Это была ошибка, и она никогда не повторится.

– Извини, дорогой, – сказала я, стараясь сохранять спокойствие. – Мне кажется это несправедливым, ты говоришь мне, что у тебя был… загул, а затем отказываешься отвечать с кем, потому что… Боже мой, Питер, – внезапно пробормотала я. – Ты мне изменил.