Неожиданно быстро все закончилось. Боря выхватил из шкафа кое-какие вещи, бросил их в пакет и убрался восвояси.

Можно свободно вздохнуть, но легкие будто стиснули железными тисками. Она решилась позвонить брату, но пальцы дрожали так, что не попадали по кнопкам на радиотрубке. Когда Таня второй раз сбилась, набирая номер Дениса, то решила пока отложить разговор. До тех пор, пока не будет в силах выражаться связно. Из глаз безудержно полились слезы, и связки стянуло, что оказалось невозможным сказать хоть слово.

— Ты можешь приехать сегодня? — спросила без обиняков, как только совладала с собой и дозвонилась Денису на домашний. Любезничать не хватало сил.

— А что случилось?

— К папе меня отвезешь. С вещами.

— Во сколько? — спросил после секундного замешательства.

— Желательно в самое ближайшее время.

— Сейчас приеду. Отцу звонила?

— Нет еще, — нерешительно призналась сестра.

— Вещи собирай. Я сам позвоню.

Собирай вещи… Легко сказать. Голова пошла кругом от осознания, сколько всего придется с собой тащить. Таня замешкалась, забегала из комнаты в комнату, открывая то один шкаф, то другой. Дрожащими руками и с бьющимся сердцем стаскивала с полок вещи, вываливая их на кровать. Бросила свои и принялась за Настины. Но потом присела в кресло и сжала пальцами виски: голова страшно разболелась. Но надо как-то собраться. А то вдруг Боря задумает вернуться на полпути и застанет Дениса в квартире. Не дай бог еще сцепится с ним.

…К счастью, когда брат приехал, мужа дома не было. Настя уже проснулась, потому Таня на время приостановила сборы. На пороге Денис окинул сестру таким взглядом, что той стало не по себе. Она немного сконфузилась и занервничала.

В этом взгляде не было осуждения, но просвечивалось что-то другое. Пугающая решимость — вот, что это было. Денис Бориса никогда не жаловал, и сейчас сестра пуще прежнего обрадовалась, что муж, — наверное, теперь можно сказать бывший, — слинял с утра пораньше.

Брат не раздеваясь прошел в квартиру, огляделся, словно ища кого-то глазами. Тане показалось, что лицо Дениса чуть обмякло, когда он понял, что Осипова нет.

— Мы разводимся, — поспешила объясниться сестра, хотя Денис еще ничего не спросил. — Он уже себе другую бабу завел, — добавила для убедительности, чтобы не было сомнений в серьезности ее намерений.

— А сам он где?

— Ушел. К ней, наверное.

— Сам ушел, что ли?

— Да прям… Я сказала, что мы разводимся, он сказал, что это только мое решение и улетел впопыхах. Посиди с Настей. Я буду вещи собирать. А то мы пока поели, пока штанишки поменяли… да, солнышко?

Денис перевел взгляд на малышку, которую Таня держала на руках. Без разговоров скинул пальто и скрылся в ванной, чтобы вымыть руки. Вытирая их полотенцем, задержал взгляд на стеклянной полочке.

— Ты говоришь, он впопыхах удрал? — присел рядом с племянницей, которая лежала на диване, обложенная со всех сторон подушками.

— Да.

— А что взял с собой? Вещи собирал какие-нибудь?

— Что-то взял, я толком не рассмотрела.

— А в ванную заходил?

— Какая разница, заходил он в ванную или нет? — Таня пошла искать сумку. — Нет, кажется, — сказала, когда вернулась. — Не заходил.

Сумку-то она нашла… На ее дне все еще лежали Борины носки, пара футболок и еще кое-что из одежды — это он брал с собой в последнюю командировку. Все это пришлось вывалить на диван.

— Танюха, ты дура, — безжалостно произнес брат, и Таня подняла на него сосредоточенный взгляд.

— В каком смысле?

— А в том, что мужик, который уезжает надолго из дома, первым делом собирает свои бритвенные принадлежности. Их нет в ванной. А ты говоришь, что этот придурок в ванную не заходил. Значит, он сделал это заранее. А при тебе устроил концерт. Чтобы ты добрая душа, как всегда считала себя одной во всем виноватой. — Денис кончиками пальцев поднял мужскую футболку. — Ты думаешь, что, возвращаясь домой из командировки, мужики гладят себе футболки и складывают носки ровной стопочкой?

Таня уставилась на груду белья. Действительно. А она не замечала. Но футболки и правда были отглажены, и сложены так аккуратно, что на мягкой трикотажной ткани появились ровные заломы. Про носки и говорить нечего.

— Таня, — раздраженно сказал Денис, — собирайся быстрее, а то, если этот урод появится, я ему хребет сломаю. А мне нах*й не нужны эти проблемы.

***

Но проблем избежать не удалось. Да и кто бы сомневался…

И двух недель не прошло, как Борис начал терроризировать Таню телефонными звонками. Потом стал приходить. Потом позвонила Нина. Денису...

День с самого утра был напряженным: сначала задергал Монахов, позже Юля устроила сцену, в самом разгаре которой в спортклуб, точнее, в кабинет, заявилась ее двоюродная сестра и услышала их разговор (ее только не хватало!).

Звонок жены отца добавил нервов. Или убавил… Неважно, но, в общем, выдержка Дениса лопнула подобно яичной скорлупе, и о том, чтобы взять себя в руки и успокоиться он даже не помышлял. Напротив, хотел воспользоваться ситуацией и выпустить пар, тем более кандидатура Бориса как нельзя лучше подходила для этой цели. По крайней мере, в голове у этого кретина точно не мозг — сотрясения не будет. Иначе закончил бы все цивилизованно, не доводил до греха, не испытывал шауринское терпение на прочность.

Денис немедля помчался к отцу, ведь если Нина позвонила, значит случилось что-то серьезное.

Ожидая лифт, едва устоял на месте, чтобы не рвануть на четвертый этаж по ступенькам. Пока поднимался, расстегнул пальто. Дышал уже часто, готовый вот-вот сорваться, как перекрученная пружина. Звонить в дверь не пришлось, та открылась, едва он шагнул на площадку.

Ступив в прихожую, сбросил с плеч пальто и вздернул подбородок глядя вопросительно на Нину, хотя и сам слышал доносящиеся из маленькой комнаты громкие голоса. Если таким образом Борис решил вернуть жену, то он выбрал не самый удачный способ. Полный истерических ноток голос Татьяны окончательно разозлил брата. Черт подери, если этот урод тронул ее хоть пальцем, он свернет ему шею на месте.

— Когда это все прекратится?.. Сил уже никаких нет, — тихо пожаловалась Нина, потряхивая на руках плачущую Настю. — Битый час уже ей нервы мотает. Я бы не стала тебя беспокоить, но отца дома нет, боюсь как бы чего не случилось.

— Сковородкой надо было его огреть по башке и все.

Без приветствий, без слов и вопросов Шаурин распахнул дверь и стремительно приблизился к Борису. Тот не успел ничего понять, не ожидал, а только захрипел, засопел и вцепился пальцами в предплечья Дениса, когда тот, сделав шейный захват, потащил мужчину к входной двери. Борис брыкался, сгребал под ногами дорожку, но у него не хватило ни сил, ни навыков, чтобы избавиться от железной хватки молодого человека.

Не особо беспокоясь о последствиях, Денис спустил бывшего мужа сестры с лестницы. Напуганную и растерянную Татьяну, которая вылетела следом на площадку, он грубо развернул и толкнул в квартиру.

— Денис… — она не находила слов, а только открывала рот, словно выброшенная на берег рыба.

— Где его одежда? — бросил Денис и стал оглядываться в ее поисках.

— Вот, — бесцветным голосом сказала сестра и принялась стаскивать с крючка тяжелую дубленку. Теперь не сомневалась, что после этого случая дорогу сюда Осипов точно забудет.

Брат сгреб Борины вещи и снова вышел в подъезд. Таня не решилась идти следом, а напряженно ждала, когда Денис снова появится на пороге.

— Расслабься, — сказал он, вернувшись.

Какой тут расслабиться!.. У нее позвоночник инеем покрылся, когда она услышала слова, сказанные братом по ту сторону двери.

— Ты п-пошутил?

— С х*я ли загуляли, — нараспев произнес он. — Я его убью и в лесу закопаю, если еще раз здесь появится. Такие, как он, только грубую силу понимают, я тебе давно говорил, надо было нахлобучить его еще тогда. И был бы как шелковый.

— Прекрати материться, — нервно одернула сестра. — Только маты от тебя последнее время и слышу.

Хоть и коробило, что финал ее отношений с мужем оказался таким прозаичным и убогим, облегчение было сильнее и смывало все неуместные угрызении совести, и неловкие чувства. Борис сам виноват, а осадок со временем пройдет.

— Так что-то в последнее время мне не до изысков! То одно, то другое! — возмущенно воскликнул Денис.

Это правда. Брат переставал следить за речью, когда находился в крайней степени раздражения, можно сказать, злости. Наверное, в мужской компании он и позволял себе отпускать матерные словечки, но не дома. Особенно при отце или Нине.

Успокоился Денис не сразу. Долго еще бурлил яростью, крепко сжимая губы. Смотрел так, что казалось, вот-вот разразится бранью и выскажется с острой ранящей правдивостью. Мог он говорить так, что поневоле хотелось все грехи на себя взять, лишь бы он замолчал и прекратил отповедь. По части промывки мозгов ему нет равных. Хорошо, что «вдохновение» на него находило ну очень редко.

Не буди лихо, пока оно тихо. Это про Дениса. Именно такого состояния брата Таня боялась. Тогда он говорил все, что думал, не заботясь о резкости слов, о боли, что они приносят родным. И сейчас готова была болтать о чем угодно, лишь бы сбить его с этой волны. Денис с детства не любил скандалов и разборок, не любил давления и агрессивных выпадов в свою сторону. Ругаться с ним себе дороже.

— Как Юля? — Напрасно Тане показалось, что этот вопрос отвлечет брата от дурных мыслей. Такой он бросил на нее взгляд… — Что? — смутившись спросила.

«Какое твое дело?» — говорили его глаза, но губы были так же твердо сомкнуты. Потом он вздохнул и сказал неохотно:

— Юля, как Ленин на броневике… пытается устроить революцию.

Невольно Татьяна улыбнулась.

— Получается?

— Идеология слабовата. — Засобирался домой. Пружинисто вскочил с кресла, торопливо набросил пальто, пошарил в карманах, ища ключи от машины. — Звони.