Даже не удивило, что Денис поехал другой дорогой и остановил машину у парка.

— Ну что, — заглушив мотор, он повернулся и с улыбкой посмотрел на Юлю, — рассказывай, что ты там желала мне сообщить. У нас есть, — посмотрел на часы на приборной панели, — минут двадцать.

Юлька, развернувшись, забросила плащ на заднее сиденье.

— Я что, совсем больная, целых двадцать минут тратить на пустую болтовню. — Скользнула рукой вниз по ноге и скинула туфли. Подтянув подол платья немного вверх, перелезла к Денису на колени, усевшись на него сверху.

— Весьма неожиданно и охренеть, как приятно. Принцесса, а ты не боишься помять свое бальное платье? — Обнял ее за талию.

— Да куда уж там. Главное, что моя карета после двенадцати часов не превратится в тыкву, а принц в мышонка.

— Это не из этой сказки.

— Да все сказки одинаковы.

— Не скажи-и-и…

— По-моему, это у тебя болтливость зашкаливает. Тебе не жарко? Сними пиджак. Я помассирую тебе плечи.

— Отрываешься, да? Зря тебе шампанского налили. А про пиджак — не стоит, а то дел натворим. Я же не железный.

Они еще не поцеловались, но, кажется, температура в салоне подскочила на несколько градусов.

— На «дела» даже не рассчитывай. Я тебя соблазнять вообще не собираюсь, секс только после восемнадцати. Только приятно немножко сделаю.

— Так, может, ты тогда уже закроешь рот? Мне будет ой как приятно. — Прошелся ладонями вверх по ее спине, чуть надавил на обнаженные плечи.

— Давай, милый, сними пиджак. Тебе же жарко, я знаю, — проговорила вполголоса, призывно улыбаясь.

— Ты мне все нервы уже вымотала, — проворчал Денис и, с трудом изворачиваясь, стянул с плеч черный пиджак, оставшись в белой рубашке.

Юля погладила его грудь, сжала плечи. С таким томным вздохом наслаждения, что его губы изогнулись в улыбке.

— Я знаю, знаю, но тебе придется с этим смириться. — Обожгла губы дыханием. Дразняще приникла к ним, сначала легко, почти невесомо. Потом глубже и глубже. Раскрывая и касаясь языка.

Сегодня она целовала. Она вела. Держала в ладонях лицо. Играла его нервами и выдержкой. Мастерски, хорошо играла. Умело. Не собиралась соблазнять?.. Да уж, конечно!.. Сидя на нем сверху этого сделать практически невозможно… Кому рассказывает? Тут осталось-то всего ничего: задрать на ней платье и распустить свой ремень... И до греха недалеко.

Держался еле-еле, с трудом контролировал свои руки. Они уже стянули с ее плеч бретельки платья. Говорил себе: не расстегивать, не трогать, не прикасаться. А все равно вжикнул молнией на платье. Не виноват, что она сзади, молния. Надо было другое платье надевать. Не хотел, чтобы их первый раз произошел в машине. Только это и останавливало. И платье до конца не снял, позволил плотному лифу чуть соскользнуть вниз, обнажая грудь. Прижал Юльку к себе, стиснув до хруста. Кожа нежная. Нежная. Горячая под руками. Зовущая, кричащая. Для ласк и поцелуев. Для него… Нашел губами бьющуюся на шее жилку. Сколько у них там осталось минут? Теперь только ее бешеный пульс под губами отсчитывал минуты, секунды. Тук-тук…

Юля попыталась пошевелиться.

— Сиди ты! — Замер. Застыл. Перестал различать дыхание. Свое, ее. Звуки. Все пропало. В ушах бурлила кровь. Оглушающее билось сердце.

Через минуту, когда разомкнуло, когда прошло помешательство и реальность проступила ее сбившимся дыханием, волнующим запахом и горячими ладонями на его плечах, чуть отпустил.

— Я тебя накажу. Я тебя точно накажу.

Ничего не сказала в ответ, не смогла бы выдавить из себя хоть звук. Поправила рассыпавшиеся по плечам волосы. Лента с них соскользнула. Обвела пальцем его губы. Даже когда голос вернулся, ничего не сказала. Пребывала в уверенности, что сейчас ей лучше промолчать. Поцеловала, легко коснувшись языком нижней губы. Перелезла на свое сиденье и поправила на себе одежду. Глубоко втянула воздух в легкие, чтобы как-то успокоиться и усмирить дыхание, разрывающее грудь, и кровь, несущуюся по венам с такой скоростью, что голова кружилась.

Денис захватил сигареты и вышел из машины. Ох, как зол! Как он был зол! Не на Юльку. Конечно, не на нее. На ситуацию, на эти гребаные обстоятельства, которые не позволяли им поддаться своим желаниям и просто получить удовольствие. От этих пятнадцати-двадцатиминутных встреч уже крыша ехала. Но отказаться от них невозможно. Это уже от него не зависело. Как только видел ее, поневоле начинал придумывать, в какой бы темный угол ее утащить, чтобы поцелуй сорвать и прижать к себе хоть на минуту. А сегодня она своей болтовней его чуть с ума не свела.

Посмотрел на зажатую между пальцев сигарету и понял, что несколько минут уже стоит просто вдыхая воздух. Курить расхотелось. На губах был Юлькин вкус, во рту тоже. В носу ее запах. Не хотелось перебивать это все сигаретным дымом. Выбросил сигарету и снова забрался в машину.

— Все, поехали. Мне еще нужно будет вернуться.

Юля, вздохнув, кивнула.

***

В конце сентября солнце словно спохватилось, что кого-то недогрело, засветило ярко и старательно. Пришло бабье лето. В этом году какое-то по-особенному теплое и нежное — с нежаркими лучами, кучевыми облаками в голубых сферах неба, с багряными закатами. И это хорошо. Теплые солнечные деньки как раз кстати: в конце сентября Таня родила дочь.

Октябрь тоже смилостивился. Обдавал вялыми ветрами и время от времени несмелыми дождями. От таких земля толком не промокала, но и высыхать не успевала. Не сказать, что такая погода вгоняла в депрессию, нет, бодрила. Бодрила своим теплом, уже наверняка последним; участливым солнцем, которое будто извинялось, что теряло свою силу; сочным запахом влажной увядшей листвы.

Таня встретила брата немного заторможено, как встречают нежданных гостей. Но Денис знал — это все от усталости. Ребенку чуть больше месяца от роду, какая уж тут бодрость духом. Только-только сестра начала в себя приходить, да и бессонные ночи делали свое дело.

Чмокнула в щеку, приняла из рук пакет, — Денис, как обычно, по дороге заехал в магазин и купил всяких вкусностей, чтобы порадовать сестру, — улыбнулась не широко, но искренне. Счастливо.

Из гостиной доносилось мягкое воркование тёти Раи. Денис сбросил с плеч кожаную куртку и, прислонившись к дверному косяку, тихо сказал:

— Салют. Не спите?

— Нет, — улыбнулась Рая, с любовью глядя на малышку у себя на руках. — Мир изучаем.

— Руки сначала помой, — строго донеслось с кухни.

— Сам бы не догадался. А еще мне намордник, белый халат и бахилы!

— А можно без комментариев?

— Никак нет, — отчеканил и скрылся в ванной, чтоб вымыть руки и переодеться. На стиральной машинке его ждали чистые отглаженные вещи. У Тани не забалуешь. Все стерильно, как в больнице. Денис и не спорил: у каждого свои примочки. А раз дело касалось ребенка, мамочке виднее. Натянул приготовленные для него футболку и джинсы.

— А муж где? — зашел сначала на кухню перекинуться с сестрой парой слов.

— К матери поехал. Поздно вернется, наверное.

— А чего так? — стянул из вазочки печенье.

— Да ну его! — раздраженно махнула рукой. Как видно, тот факт, что муж уехал к родителям на целый день, Таню ничуть не расстраивал. Дениса же отсутствие Бориса и вовсе обрадовало. — Некогда мне еще и с ним нянчиться. Ты есть хочешь?

— Вообще, нет. Но почему-то в твоем доме всегда чувствую себя голодным.

— Я сейчас котлеты буду жарить, хочешь соображу тебе что-нибудь на скорую руку?

— Нет, не надо. Я подожду. Пойду малявку потискаю.

«Потискаю», конечно, звучало слишком громко. Он и на руки племяшку первое время боялся брать. И хотя сейчас действовал уже гораздо увереннее, тискал он ребенка только на словах.

— Ну что, Наська, рассказывай, как дела? — Склонился над девочкой. — Что, опять спеленали демоны? Свободу попугаям. Тиграм мяса не дают.

— Наконец-то наш дядя пожаловал. Думали, спать будет ребенок, вот и запеленали, а она, видишь, в потолок уставилась и ни в какую. — Рая осторожно передала малышку Денису на руки.

— Правильно, меня ждет.

— И не говори, наконец пожаловал, — поддакнула Таня, заглянув на секунду, чтобы посмотреть, как брат возится с ее маленькой дочуркой. Это зрелище всегда завораживало. — Поганец. Даже в роддом-то всего один раз ко мне пришел.

— У тебя муж есть, чтобы днями и ночами у роддома под окнами стоять, а мне некогда было, я водку пил. И вы мне это прекращайте. Чтобы никаких «дядь». Денис и все. — Подержал ребенка некоторое время на руках, а потом положил на диван, а сам лег рядом на живот, опираясь на локти. — Рассказывай, говорю, — улыбаясь, вполголоса, чтобы не пугать ребенка, проговорил он, — читать, писать умеем? Цвета различаем? — спрашивал со всей серьезностью, словно малышка и вправду могла что-то ответить. — Ты посмотри, молчит как партизанка.

— Обматери его, Настенька, за такие глупости, — засмеялась Раиса, покачиваясь в кресле-качалке.

— Ничего не глупости. С такой маманей, как у нас, я думал, что Настя в месяц целыми предложениями выражаться начнет.

— Ага, чтобы сказать, как все ее достали, — засмеялась тётка и присела рядом. — Правда, конфеточка? Заколебали, скажи, охают и ахают, рассматривают… Чего не видели, да?

— Угу, сейчас еще дед придет и всех разгонит.

— А ты когда?

— Что — я?

— Твоих когда нянчить будем?

— Думаешь, пора уже?

— Конечно пора. Давно пора остепениться.

— Рая, вот ты взрослая женщина, а мыслишь такими закостенелыми стереотипами, — с легкой ироний проговорил Денис.

— Какими это?

— А такими… Наличие штампа в паспорте и спиногрыз в довесок никак не повод остепениться.

— Ох, Денис, сынок, — Раиса погладила племянника по голове, поскребла короткие волосы у него на макушке, — умные вы, современные такие, не слушаете старших. Все правильно, конечно, но ведь можно и не успеть.