— Пап, привет!

— Привет, моя любимая дочь!

Отец потянулся за чашкой.

— Садись, я налью, — тут же сказала Юля и налила чай в большую белую чашку. Насыпала сахар, размешала. — Мама где?

— В своей теплице, — ответил после глотка. Теплицей отец называл зимний сад в мансарде.

— Ты уходишь? — спросила Юля.

Отец не стал садиться за стол, пил чай стоя, поглядывая в окно. Да и одет был так, словно собирался куда-то уходить: в деловой костюм.

— Как видишь, а что?

— Хотела с тобой поговорить.

— У тебя что-то случилось? — Отставил чашку, положил руки на плечи дочери и внимательно посмотрел ей в лицо.

— Нет, что ты, — заботливо поправила ему галстук. — Но пара вопросов у меня есть. Вернее, предположений… сомнений. Мне нужно, чтобы ты их развеял. А то как-то я себя не очень уютно чувствую. Но я подожду до вечера.

— Зачем же. Для тебя у меня всегда есть время. Давай поговорим.

Юля улыбнулась такой уступке со стороны отца. Но стоило признать, в последнее время он всегда вел себя так: ни в чем ей не отказывал, проявляя невиданную доселе сговорчивость.

— Так вот, — начала Юля, раз уж ей дали возможность высказаться сейчас, — мне кажется, я почти уверена, что между тобой и Денисом существует какое-то недопонимание. Напряжение. Мне бы хотелось знать, по какому поводу?

— Кто тебе это сказал?

— Хм, никто. Но я же не слепая.

— Юля, — спокойно отвечал отец, не дрогнув лицом, — мы с ним пересекаемся по разным вопросам. У нас много общих дел, хотя у него сейчас свое направление. И как это часто бывает между людьми, что вполне естественно, иногда мы тоже не сходимся во мнениях. Это не смертельно. В этом нет ничего страшного. Ты моя родная дочь, но даже у нас с тобой бывают всякого рода размолвки.

— И ты не давишь на него? Не ставишь никаких условий? Не вмешиваешься? — продолжала настаивать Юля, внимательно глядя в глаза отцу.

— Каким образом?

— Тебе виднее. Ты же у нас знатный инженер человеческих душ. Мне ли не знать, папа, как ты можешь действовать.

Отец снова взял в руки чашку и сделал несколько больших глотков. Показалось, что так он пытается уйти от ответа.

— Вот скажи мне, как ты думаешь, он тебя любит?

Теперь Юля помедлила. Не потому что пришлось задуматься над ответом. А потому что чувствовала какой-то подвох в таком, казалось бы, простом вопросе. Почему она должна подтверждать такие очевидные вещи? Почему он вообще спрашивает об этом?

— Думаю, да, — все же ответила.

— Это самое главное. Это все, что мне нужно знать. — Посмотрел на часы. Наверное, тем самым давая понять, что время для разговора вышло.

— Я надеюсь: все, что ты мне сказал, — правда. И мне не придется разочароваться, папа, — твердо сказала Юля, почему-то не чувствуя удовлетворенности от беседы.

— До вечера. — Коснулся ее волос, чуть притянул голову к себе. Поцеловал в щеку.

Монахов сказал дочери правду. Почти. Но то, что сказал – чистейшая правда.

С Шауром у него много общих дел, легальных и не очень. А так же — совсем нелегальных. Для своего возраста и опыта Денис вел дела удивительно тонко. И мудро. Что самого Монахова, впрочем, ни капли не удивляло. Он был доволен – и им, и собой. Собой в особенности.

Ему нравился их союз. Нравились сила Дениса, его вес, мощь. И репутация, которую он за эти годы заработал в их кругах. Его знали. Боялись. Но больше всего в сложившейся ситуации завораживало ощущение, что всей этой мощью именно он, Монахов, может управлять. Поэтому, когда Шаурин пересекался с кем-то в интересах, вступал в противостояние, первым делом, все бросали взгляд в сторону Монахова. Оценивали длину поводка, насколько он короткий, и сможет ли Монах удержать Шаура. И тот удерживал, если было нужно. Если того требовали обстоятельства.

***

— …вернусь, потом тебя отпущу. Езжайте с отцом куда-нибудь отдохнуть на недельку-другую.

— Да, мне будет удобно в это время, а то летом дача.

— Ох уж, эта дача… — потер лицо и на секунду застыл, не отнимая рук от лица, прикрыв глаза. Буквы и цифры уже сливались в одну сплошную линию.

— Сделать тебе кофе? — заботливо спросила Нина. Они с Денисом сидели в ее кабинете, сегодня Шаурин появился во второй половине дня и даже к себе не заходил.

— Нет. Сейчас определимся с первоочередностью платежей поставщикам, и я уезжаю. Остальное с Комаровым обговоришь. Он все подпишет.

Когда на «Винпром» Шаурину понадобился главный бухгалтер, он, не раздумывая, предложил эту должность Нине. Она согласилась не сразу, долго сомневалась, осилит ли такой объем работы, справится ли с управлением такими огромными активами. Денис дал ей время подумать. Но в конце концов она приняла его предложение. Со временем сработались. Притерлись. Сейчас уже понимали друг друга с полуслова. И хотя львиную долю работы на предприятии Шаурин мог бы свалить на исполнительного директора, он этого не делал. Не плечи Комарова берег, предпочитал сам все держать под контролем.

Зазвонил телефон. Нина, задумчиво глядя в монитор, взяла трубку. И тут же передала ее Денису. Он поднялся с кресла напротив и остановился у края стола.

— Денис, привет. — Услышал голос сестры. — Это насчет матери…

— Я занят, — ответил пока без видимого недовольства.

— Ты меня уже неделю мурыжишь! — зато каждое слово Татьяны звенело злостью. — То тебе некогда, то у тебя командировка!..

— Потому что это не мои проблемы, — прозвучало все тем же безразличным тоном.

— Я не прошу тебя о каком-то участии, просто отвези меня и все. Хотя при твоих возможностях можно было попытаться что-нибудь сделать, например…

Тут Денис резко оборвал Татьяну:

— Например, положить ее в психбольницу на принудительное лечение и тебя вместе с ней! — раздраженно бросил трубку.

Но Таня на этом не успокоилась. Телефон затрещал снова. Как будто так же недовольно и зло, как только что говорила сестра.

— Давай, я, — мягко сказала Нина и решилась ответить. — Танюш, нам правда сейчас некогда… — и сразу же прервалась, потому что Таня уже вошла в раж и даже Нине не дала вставить слово. Женщина вздохнула и посмотрела на Дениса. Он забрал у нее телефон.

— Таня! — рыкнул на сестру, чтобы остановить ее.

— …я тебя прошу только свозить меня к ней, не надо с ней разговаривать, — Таня лихо переключилась на брата. — Подождешь меня в машине, даже в дом не будешь заходить. Меня раньше Борис возил, но теперь, прости, я вынуждена обращаться с этой просьбой к тебе! Или отправь меня с кем-нибудь из твоих людей. Или я тогда поеду на такси, черт тебя подери!

— Если ты можешь поехать на такси, тогда езжай! Какого хера ты мне уже неделю крышу рвешь! Я тебе сказал – это не мои проблемы! У меня билеты на руках, я завтра улетаю, а сегодня еще дел невпроворот!

Теперь Татьяна отключилась, не дослушав. Шаурин посмотрел на телефон, словно удивившись внезапной тишине.

Нина подавила тяжелый вздох. Она никогда не вмешивалась, ничего не советовала и не наставляла детей Алексея в вопросах их взаимоотношений с матерью. У нее самой детей не было. Первый брак почти сразу распался. Так и не складывалась семейная жизнь, пока Алексея не встретила. Но отлично понимала, что конфликт этот неразрешимый: кто прав, а кто виноват, искать бесполезно. Сегодняшний спор сестры с братом не первый и, к сожалению, не последний.

Денис несколько раз глубоко вздохнул и набрал Танин домашний номер.

— Сиди дома, я приеду! Позже. И будь готова, мне ждать некогда.

Скрипя зубами согласился оказать сестре услугу. Не мог допустить, чтобы она ехала на такси одна. Все равно ведь поедет. И мало ли что может случиться. Найдет еще приключения на свою… Отправлять же ее в поселок с кем-то из своих людей не считал возможным, потому что никого не хотел посвящать в свои семейные проблемы. Так что после небольшой перепалки все-таки пришлось уступить.

***

— Скажешь хоть слово, я тебя на ближайшей автозаправке высажу, — предупредил Денис и открыл дверь салона.

Таня кивнула и забралась в машину. Брат поднял глаза на окна отцовской квартиры. В одном из них виднелась мордашка племянницы. Алексей придерживал Настю, а та стояла на подоконнике и, улыбаясь, махала ручкой. Увидев, что Денис поднял на нее взгляд, она послала ему воздушный поцелуй. Не смог удержаться от ответной улыбки. И воздушный поцелуй малышке послал. Она тут же прижала ладошки к щекам, словно поймала этот поцелуй.

Не задерживаясь более, уселся за руль.

— А говорить совсем нельзя? — через какое-то время спросила Таня с легкой иронией. Надеялась, что братец уже успокоился.

— Совсем, — рыкнул Денис.

Нет, очевидно, что еще не успокоился.

Таня насупилась. Посмотрела в окно, скрывая кислое выражение на лице. Хоть и было у нее смутное чувство вины и неловкости, но она постаралась подавить их в себе. Еще погода такая дурацкая. Противная. Как раз под настроение. Дождь. Едва моросящий, холодный. Все вокруг мокрое и липкое. Грязное.

— Ну извини! Но ты тоже хорош! — выпалила и снова отвернулась.

На ближайшей автозаправке Денис остановился.

— Выходи, — коротко сказал, не глядя на сестру.

— Чего? — ошалело спросила Таня, не в силах поверить, что Денис и правда собирается от нее избавиться, выкинув из машины.

— Выходи, говорю. Я же предупреждал: скажешь хоть слово – высажу.

— Ты совсем обалдел, что ли? — вскричала Таня, чтобы как-то привести брата в чувства. Совсем спятил, раз вытворяет такое.

— Да не ори ты, — недобро ухмыльнувшись, утихомирил Таню. — Заправиться мне надо.

…Не стал подъезжать прямо к дому матери, остановился чуть поодаль. Таня, хоть и бросила на Дениса недовольный взгляд, ничего не сказала. Открыла дверь, чтобы выйти из машины.

— Недолго только. Мне еще Юлю забирать, — предупредил напоследок.

— Слушаюсь и повинуюсь, — шутливо откозыряла и, подхватив полы светлого плаща, выбралась из салона. Что ж, придется еще плестись лишний десяток метров, но и на том спасибо.