— Конечно, буду.

Бажин послушно стянул с себя черную футболку, и Мария стала аккуратно втирать ему мазь в плечо.

— Метнуться за кольцом?

— О, нет, — напряженно улыбнулась она, — только давай без этого пафоса. Боюсь, не выдержу. Не надо, правда.

Он расслабился и легко вздохнул. У Машки такие мягкие руки. Очень нежные. Ему нравилось, когда она трогала его, гладила, ласкала во время секса или просто касалась невзначай. Только сейчас она стала делать это свободно. Сама тянулась, сама к нему шла. Провожала поцелуем и встречала поцелуем, а раньше такого не было. Иногда мелькало что-то в ее темных глазах, что-то тайное и тревожное, но он не лез к ней с вопросами. Все пройдет. Уже проходит.

— Хорошо, что ты меня правильно понимаешь. Ты же не сомневаешься, что я могу все это устроить? Кольцо с бриллиантом в твою голову, ресторан, оркестр под луной… всю эту романтическую муть.

— Не сомневаюсь. Только этого не нужно. Точно не сейчас, — тихо ответила и отошла от него, чтобы положить мазь на место и вымыть руки. И чтобы взять паузу в мыслях. Им обоим она нужна.

Снова подойдя к Виталию через минуту, Маша обвила рукой его шею и уселась к нему на колени.

— Не хочу, чтобы это выглядело как попытка купить твое согласие. Я же не из этих соображений исхожу, — продолжил он.

— Из каких?

— Услышал твой крик души: «Не знаю, что со мной будет завтра». Вот и говорю тебе, что завтра мы поженимся. Если ты согласишься. «Завтра» — условно. Это направление, в котором тебе стоит развивать свои мысли. Это тот коридор, по которому тебе нужно двигаться.

— Ты стал заботиться о моих чувствах? — улыбнулась.

— Маня, не язви.

Она мягко усмехнулась:

— И мне даже можно подумать?

— Думай. Ты же когда-нибудь представляла, что у тебя есть семья, муж, дети?

— Конечно, представляла. Как и все.

— Теперь просто представь, что муж твой — я, а дети твои — от меня. Я же не самый плохой вариант?

— Нет, не самый. Как вариант ты очень даже хорош. — Засмеявшись, поцеловала его в щеку.

— И потом, — он вдруг стал серьезным, — это на девку Бажина можно покуситься. Попровоцировать меня на нервы. А на жену нельзя. Жену Бажина трогать нельзя. Это совсем другое дело. Думай, Манюня. Все равно я тебя никому не отдам и никуда не отпущу, думай.

— Вот именно поэтому твое согласие дать мне время на раздумья звучит не очень правдоподобно. Вернее, очень неправдоподобно.

— Машенька, я действительно хочу, чтобы ты обо всем подумала. Потому что «жена» — это не просто новая фамилия и штамп в паспорте, это образ жизни, образ мыслей. Это целый ряд моральных обязательств, как по мне. Я думаю, ты понимаешь, о чем я.

— Да, я понимаю, — без улыбки кивнула она.

— Вот и хорошо. Пойдем позавтракаем, и поеду я поработаю. А то пока я тут с тобой философствую, у меня пол-офиса документов вынесли.

— Каких документов?

— По двум дочерним предприятиям.

— Зачем? — выдохнула Машка.

— Видимо, хотят впаять мне легализацию денежных средств.

— Боже…

— Не, Манюня, бог тут совсем ни причем.

— А что ты тут правда философствуешь, если у тебя там документы изымают? — воскликнула Маша.

— А я таким образом оказываю следствию полное содействие. Или ты думаешь, в первый раз так под меня копают? — Встал с кровати и

подтолкнул Машку к двери.

— А если тебя вызовут на допрос?

— Конечно, вызовут. Раз документы изымают, значит вызовут. И тогда, Маня, я побреюсь, надену белую рубашку и поеду в Следственный комитет с гладко выбритой рожей говорить всю правду, — засмеялся он. — Пойдем. Есть хочу. Надя, наверное, уже накрыла завтрак.

На кухне пахло свежей выпечкой и кофе. При виде лимонного пирога Маша скривилась, снова встревожившись от своей тайной мысли.

— Что? — Виталий тут же уловил ее странную реакцию.

Она в ответ поджала губы и, нахмурившись еще больше, уставилась в телефон.

— Маша, — сказал он строже. — Что там такое?

— Там календарь. — Отложила телефон и странно взглянула на Виталия. — Вот думаю, сейчас тебя обрадовать или потом, когда домой вернешься. А то скажешь, что у тебя из-за меня снова весь день через… одно место.

— Нет уж, давай сейчас.

Маша глубоко вздохнула, набираясь то ли кислорода, то ли смелости.

— Знаешь, я легко могу представить, что у меня от тебя дети, потому что у меня… задержка.

Бажин, услышав это, изменился в лице. Не двинулся, не дернулся, но как-то в один миг весь неуловимо собрался, сконцентрировав на ней острый взгляд. Это напряжение жило в нем несколько секунд, но потом словно растворилось, и Виталий, выдохнув, подался вперед к столу. Облокотился на него, подперев рукой подбородок.

— Маня, главное вовремя об этом вспомнить.

— Молчи, — остановила она его. Скрестила руки на груди и насупилась. И без него прекрасно все понимала.

— Сколько?

Машка приложила пальцы к губам, будто боясь озвучить ответ.

— Около недели.

Виталя кашлянул, прочищая горло, но не заговорил, а только улыбнулся тихой непонятной улыбкой.

— Может, это просто… бывает же такое… — осторожно начала она.

— Не-не, Манюня, я думаю, мы уже приехали. Дофеячилась ты.

— Я дофеячилась? Это ты дофеячился. Маня, а давай так… Маня, а давай в душе… Маня, я ненавижу презервативы… Блин, вот только этого нам

сейчас не хватало.

— Счастье давит со всех сторон, я прям чувствую на своих плечах этот пресс. Так обычно в жизни и бывает.

— Ага. Только Маня решила, что она в этой жизни вообще может что-то решить!

Бажин рассмеялся:

— Вот.

— Что вот?

— Нашлась истинная причина твоих переживаний. И нервозности, и мнительности…повышенной тревожности, раздражения, и «ты, сволочь, меня не слышишь, не понимаешь, делаешь все, как тебе надо и не думаешь о моих чувствах». Чем там еще беременные страдают?

Чем больше Маша проникалась мыслью о возможной беременности, тем сильнее ее охватывала паника, хотя она всеми силами старалась ей не поддаваться. Может, рано еще паниковать.

— Ладно. Завтра тест сделаю, а там посмотрим.

— Сделай, — снова улыбнулся он той же странной улыбкой.

Когда Виталий приехал в офис, Коновалова и Маслов ждали его в переговорной.

— Роман Георгиевич где? — спросил он и, шумно захлопнув дверь, прошел к своему креслу.

— По нашему делу поехал, скоро будет, — ответил Олег.

— Хорошо. — Усевшись, Бажин положил раскрытые ладони на стол и окинул коллег внимательным взглядом. — Какие у нас новости? — спросил он, внутри настроившись на продуктивную мысленную работу.

— Изъяли документы по «Гросс-Инвест» и «Гросс-Финанс».

— Все вынесли?

— Все, что могли. Разумеется, по бумажке.

Бажин кивнул и посмотрел на Коновалову:

— Повесточку мне не оставили?

Ольга усмехнулась:

— Нет. Но повесточка, думаю, чуть позже будет. А по результатам допроса обвинение в отмывании денежных средств. Именно на это они, видимо, рассчитывают.

Обведя кабинет рассеянным взглядом, Виталий скучно вздохнул:

— Демоны. Очередная заказная компания. Разыгрывают все как по нотам. Это уже становится неинтересным.

— Юдин, наверное, подкинул эскашникам кое-какие факты. Теперь они хотят найти им документальное подтверждение, — заметила Ольга.

— Пусть ищут. Лишь бы голову не сломали во время своих поисков.

— Нет, ну это надо быть просто сумасшедшим, чтобы такое устроить, — сдержанно возмутился Маслов, сверкнув глазами. — Наши дочерние

компании являются прибыльными и не требую дополнительного финансирования. Это не однодневки какие-то. Надо официальное заявление давать.

— Вот и займись этим.

— Хорошо, — кивнул Маслов и записал что-то в свой ежедневник.

— Олег, мы по фонду что-то перевели уже?

Маслов оторвал взгляд от своих записей и нахмурился:

— По какому фонду?

— В РОСНАНО.

— Нет еще. Завтра должны.

— Это просто прекрасно. Что завтра должны. Были. Пусть теперь идут нахер.

— Как это? — встрепенулся Олег, оживившись взглядом.

— Так это. Ничего. Ни копейки. Не переводить. Пока нам не вернут документы по «дочкам».

— Я, кажется, улавливаю вашу мысль, Виталий Эдуардович, — улыбнулась Коновалова, чуть качнувшись в кресле.

— А я в этом и не сомневался. Скоро все всё уловят.

— Хочешь к нашим проблемам добавить еще проблем? — вздернул бровь Олег.

— Нет, Олега, — вздохнул Бажин, взял со стола авторучку и несколько раз щелкнул колпачком, — я хочу, чтобы заинтересованная в наших инвестициях сторона нашла возможность урегулировать данную ситуацию. Ты что думаешь, они на эти десять американских лямов, которые мы завтра должны отстегнуть, будут высокотехнологичные проекты разрабатывать?

— Конечно, нет.

— Ну. Там же уже все поделено и попилено. А денежек нет. И не будет. В пресс-релизе, Олег Валерьевич, нужно обязательно подчеркнуть, что возникшие обстоятельства могут оказать существенное негативное влияние на инвестиционную стратегию компании «Гросс». Понятно? И пусть они теперь друг другу глотки перегрызут, почему транш не пришел. И кто в этом виноват. Утром документики — вечером денежки, вечером документики — утром денежки. А мы подождем. Но подождем активно. Я понятно изъясняюсь? — Его прервал телефонный звонок.

Виталий сразу поднялся с кресла и отошел к окну, чтобы ответить, потому что звонила Маша. А она никогда не тревожила его по пустякам.

— Я согласна, — выпалила она, не дожидаясь от него какой-то приветственной фразы. — Я выйду за тебя замуж.